В ближайшие дни исполнится тридцать лет последней отчаянной попытке сохранить страну, ее целостность, ее суверенитет и ее конституционный строй. И также – тридцать лет тому, как эта попытка была сорвана.
Чего собственно хотели и о чем заявили те, кто создал Государственный комитет по Чрезвычайному Положению:
- что политика «перестройки» в том виде, в каком она была задумана – зашла в тупик;
- что страна, в результате проводимого с 1985 года курса, оказалась на краю катастрофы;
- что избежать этой катастрофы можно только с помощью чрезвычайных мер.
Обо всех обстоятельствах того, как создавался ГКЧП и почему он бесславно потерпел поражение, судить тем сложнее, чем больше появляется фактов и свидетельств.
ГКЧП создал своим указом приступивший к исполнению обязанностей президента СССР вице-президент Геннадий Янаев, объявивший о неспособности по состоянию здоровья Михаила Горбачева выполнять свои обязанности. К этому моменту Янаев уже исполнял обязанности президента ввиду отъезда Горбачева в отпуск, то есть действовал в точности со своими полномочиями.
Что Горбачев, так или иначе, свои обязанности исполнять не может, знала вся страна, и Верховный Совет СССР был завален письмами с мест, требовавшими его смещения с поста президента. ЦК КПСС, в свою очередь, был завален письмами первичных организаций и резолюциями партийных форумов, требовавшими отстранения Горбачева с поста Генерального секретаря Центрального комитета компартии.
Страна ненавидела и презирала Горбачева, хотела прекращения его авантюр – но вот чего именно она хотела вместо этого, еще не понимала…
ГКЧП на этот запрос попытался ответить. Весть об отстранении Горбачева не могла не взывать эйфорию. Но уже днем 19 августа тот же Янаев объявил, что Горбачев просто нездоров и еще к работе вернется – и это вызвало паралич недоумения у потенциальных сторонников прекращения его авантюр.
Что происходило за кулисами – вопрос большой и отдельный, но, судя по всему, создание ГКЧП было санкционировано Горбачевым. 18 августа 1991 года, когда ряд руководителей страны встретились с ним на его даче в Форосе, докладывали ему о критической ситуации в стране и необходимости принятия чрезвычайных мер, все разногласия сводились к тому, вводить чрезвычайное положение немедленно или через неделю на экстренно созываемой сессии Верховного Совета.
Само название «ГКЧП» предложил именно Горбачев, и именно он на глазах присутствующих под этим названием на листе бумаги набросал состав – именно тех, кто в ГКЧП и вошел. На предложение лететь в Москву вместе со всеми и лично объявить о создании ГКЧП ответил отказом, сославшись не то на ревматизм, не то на радикулит, пообещав прилететь через пару дней, откуда и взялись фразы Янаева о нездоровье Горбачева и о том, что тот еще присоединится к работе. Когда участники совещания вернулись в Москву, принимавший участие в нем Олег Шенин, секретарь ЦК КПСС, открыто сказал: «Он все свалит на нас – и нас же всех посадят».
Возможно, этим и объясняется странная нерешительность действий ГКЧП, безволие и то, что адекватные силовые действия для подавления мятежа сторонников Ельцина так и не были предприняты. По хорошему, они вообще должны были начать с ареста и Горбачева, и Ельцина, равно как и интернирования всех тех, кто потенциально мог бы организовать противодействие этой попытке спасения страны, а если бы кому-то и удалось собрать своих сторонников к зданию Верховного Совета – демонстративно и жестоко их выступление подавить.
Так или иначе, они этого не сделали, наивно надеясь на возможность бескровного развития событий. Только к чему вводить в столицу войска, если не готов отдать приказ на открытие огня по противнику… К чему объявлять чрезвычайное положение, если рассчитываешь на мирное развитие событий…
Горбачев не был публично расстрелян – что с энтузиазмом поддержала бы страна, Ельцин объявил о неподчинении, экзальтированные носители истеричного опьянения идеями «демократии и гласности» создали шумящую массовку, протестующую против «военно-фашистского переворота».
Попытка стабилизации положения в стране и ее спасения была сорвана, и страна покатилась под откос. Все, что было позднее – известно. Как только стало ясно, что отстранить Горбачева не удалось, зато утверждается режим личной власти Ельцина, союзные республики, только что проголосовавшие за сохранение Союза СССР, одна за другой стали объявлять о выходе из него.
Кто-то любит говорить, что это была реакция на создание ГКЧП – это ложь и спекуляция: власти республик начали объявлять о независимости тогда, когда ГКЧП потерпел поражение – им не нужна была Москва, из которой исходят волны авантюр ни Горбачева, ни Ельцина.
Страна была разделена… Потом была гайдаровская «либерализация цен», то есть их бесконтрольное повышение, ограбление народа, экономическая катастрофа 1992 года, расстрел парламента и утверждение личной власти Ельцина, грабительская приватизация, торжество олигархов, уничтожение промышленности, вывоз триллионов за границу, кровь национальных конфликтов, по людским потерям сопоставимая с потерями Великой Отечественной войны, пылающий Кавказ и пылающий Донбасс, войны в Югославии и на Ближнем Востоке…
И, наверное, чуть ли не главное – утрата страной (Россией/СССР) национального суверенитета и уничтожение минимальных норм социальной справедливости.
Это то, чего добились те, кто сорвал попытку спасения страны, предпринятую ГКЧП. И то, что они сделали, очень напоминает то, что входило в намерения Гитлера в отношении СССР. То есть то, что они сделали – преступление. И в отношении страны, и в отношении человечества
Да, в отношении всех участников тех событий после нового, октябрьского 1993 года переворота, была объявлена амнистия. Но с политической и с просто человеческой точки зрения – они все преступники, подобные тем, кого судили в Нюрнберге. И заслужили Возмездие.
В том, что тогда произошло, много и широко известного, и известного лишь экспертам и участникам, и просто неизвестного. Изучать, обсуждать, делать выводы из тех событий, понятно, что нужно. И обсуждать и публично осуждать произошедшее, срыв последней возможности спасения страны – нужно.
Но аморально и бессовестно главными участниками такого обсуждения делать тех, кто тогда, руководствуясь кто личной заинтересованностью, кто невменяемой экзальтаций, совершил это преступление. И аморально проводить конференции по этому поводу, приглашая в число их организаторов позорящий современную Россию Фонд Ельцина и его представителей.
И тем более неприлично государственным музейным и научным учреждениям проводить свои мероприятия совместно с подобными учреждениями и персоналиями.
Потому что обсуждать трагедию августа 1991 года и срыв попытки спасения страны совместно с Фондом Ельцина и теми, кто организовывал этот срыв, с людьми, подобными Геннадию Бурбулису, Сергею Медведеву и Анатолию Чубайсу, как это задумал сделать бывший Музей Революции (ныне – ГЦМСИР) – это все равно, что обсуждать трагедию Великой Отечественной войны совместно с Генрихом Гиммлером, Германом Герингом, Йозефом Геббельсом, Фондом имени Адольфа Гитлера и активистами СС.
