Наш Христос – Бог бедных
Максим Шевченко
Э.ГЕВОРКЯН – День добрый! Это программа "Особое мнение". У микрофона Эвелина Геворкян и сегодня у нас в студи Максим Шевченко. Здравствуйте!
М.ШЕВЧЕНКО – Здравствуйте!
Э.ГЕВОРКЯН – Номер телефона для ваших sms-сообщений прежний: +7 (985) 970 45 45. Присылайте свои вопросы гостю. А, мы пока перейдем к обсуждению событий, актуальных на этой неделе. И, только что, буквально час назад завершилось шествие коммунистов, приуроченное к 96-й годовщине Октябрьской революции в центре Москвы. На ваш взгляд, это шествие – это, скорее дань уважения старшему поколению, для которых 7 ноября, это, скорее, день памяти о лучших для них годах или это хоть как-то актуально в современной России.
М.ШЕВЧЕНКО – Это и дань старшему поколению, для которого разная совершенно память о советском времени, и годы, конечно молодые и неплохие, и, вместе с тем, конечно, были всякие нюансы. Но, молодые годы – они всегда хорошо вспоминаются. И, второе, это, конечно – в исполнении КПРФ несколько странновато, — но, в целом революция в России всегда актуальна. Всегда актуален 17-й год и всегда актуален советский проект. В конце концов, я не знаю, понимают это представители КПРФ, может, они это не понимают, но, по крайней мере, в их риторике я не слышал этого никогда так вот, ясно артикулировано. Русская революция – я так ее люблю называть, потому что она была абсолютно по духу, по смыслам, по формам, и по сути. Я недавно перечитал мемуары последнего командующего Дроздовской дивизией на территории Гражданской войны генерала Туркула, как он описывал с белой стороны Гражданскую войну. Там, конечно, много ненависти, неприязни: «задавили серой массой», «большие потоки…, красные шли»… Но, в целом очевидно, что большая часть русского народа была на стороне красных. И, никаким чекистским террором, никаким террором каких-то масонов или евреев или еще кого-то – можно выдумать в этой ситуации…
Э.ГЕВОРКЯН – Ну…
М.ШЕВЧЕНКО – …Или там латышей – не объяснишь, почему миллионы людей поддержали именно идею Русской революции, а белые оказались в разрозненном меньшинстве на Юге России, в Сибири, в Ингерманландии на границе с Прибалтикой и так далее. Почему это случилось? Мне кажется, что суть Русской революции в том, что она выражала глубинные чаяния русского народа, который почти 200 лет Романовской Империи, именно с Петра, ну, может, с конца его отца, ощущал себя в оккупационном режиме, о чем говорили и масштабные крестьянские восстания, с невероятной жестокостью подавлявшиеся властью. И восстание Разина, и восстание казачье донское Булавина, после которого Дон утратил свою независимость…
Э.ГЕВОРКЯН – Разве это не социальные, не экономические причины лежали в основе всего этого.
М.ШЕВЧЕНКО – Нет. И Пугачевское восстание, и многие другие, и сама Русская революция – ее причина была в том, что правящий слой, система управления огромным русским народом полностью не соответствовала ни в коей мере его представлениям о том, как должна строится жизнь. В представлении русского народа о жизни были следующие принципы. На земле возможно царствие божие, царство справедливости. Об этом говорили странники, об этом говорили старообрядческие мученики, об этом говорили старцы в монастырях, об этом говорили миллионы людей, бегунов, некрасовцев, афоней, которые ходили в народе и правительство их не видело, полагая, что народ, это такая серая масса, серое быдло. А, на самом деле он был пронизан сетями этих образованных людей. Царствие божие возможно.
Второе: справедливость. Землей владеть – грех. Земля божия, она не может принадлежать ни царю, ни помещику…
Э.ГЕВОРКЯН – Простите, что я перебиваю, но в результате разве русские пришли к власти? Разве не погиб в результате этой революции царь-батюшка?
М.ШЕВЧЕНКО – Русские в 13-м году на 80%… Нет, я так не считаю. Русский народ погиб, ну и что? Царь батюшка был, во-первых, символом одной из форм политической системы. Николай Александрович был хорошим человеком. Он пытался изменить эту ситуацию, он понимал, по крайней мере — это видно из воспоминаний о нем, из дневников его, — и его отец это понимал Александр Александрович – Александр III. Онни понимали гибельность имперского управления страной, в которой просыпаются духовные силы народа, творческие. Столыпин пытался им помочь. Они не справились, они погибли в этой волне, потому что русский народ сделал свой исторический выбор. Он сказал: «Мы не хотим господ-нахлебников, мы не хотим бюрократию, которая заключает соглашение то с Антантой, то еще…», а народ – это такие мужички, которые должны идти умирать то в Галицию, то в Манчжурию, то еще куда-то, а при этом славить управленческий строй. Но, другое дело, когда царь был миф — о царе, как об отце народа, к которому любой мужик может «на ты» обратиться. А, другое дело умирать за каких-то Гучковых, Родзянко, князей Львовых, за какую-то буржуазию, которая богатеет, которая зарабатывает миллионы на военных контрактах, на подрядах. Русская революция была естественная реакция русского народа…
Э.ГЕВОРКЯН – А, кто ее возглавил? Разве там была главная идея – привести русских?
М.ШЕВЧЕНКО – Конечно. Это было освобождение России. Это было царство справедливости, это было царство спасения на земле. Оно было жестоким.
Э.ГЕВОРКЯН – А, как же уехавший пароходами «цвет нации», элиты?
М.ШЕВЧЕНКО – А, почему вы считаете, что цвет нации уехал? А, остался кто? «Говно нации»? – я извиняюсь, я цитирую Ленина, пусть Роснадзор не придирается – это цитата из классиков. Подумаешь, это Бердяев только с Мережковским и Соловьевым – цвет нации? Я не спорю – они, безусловно, исключительно интересные люди: Шестов, Бердяев, Лосский – все, кто уехал. А, остались, кто? Сергей Королев, которые остался – он не цвет нации? А, Сикорский, который уехал цвет нации? Вы знаете, здесь тоже был цвет нации.
Э.ГЕВОРКЯН – Вы сейчас ходили в этом шествии?
М.ШЕВЧЕНКО – Я не ходил в этом шествии. Просто я объясняю смысл и суть Русской революции. Она была не привнесенным извне какими-то непонятными заговорщиками явлением. Она была вызревавшим столетиями порывом русского народа.
Э.ГЕВОРКЯН – Кто его оседлал? Кто пришел к власти?
М.ШЕВЧЕНКО – Во-первых, мне кажется, как ни странно, что многие движения советской власти: развитие здравоохранения, развитие образования, доступ миллионов людей к образованию среднему – соответствовали чаяниям русского народа. Поэтому могу сказать, что советская власть, несмотря на те огромные жертвы, который понес русский, украинский народ, другие народы в ходе коллективизации вполне, честно говоря, соответствовали тем принципам, которые русский народ разделял, будучи в подполье в Романовской империи, будучи придавленным крепостным гнетом на протяжении столетий. Достаточно подробно изложено, например, в книге: «Грани русского разлома» историка Пыжикова. Всем советую эту книгу прочитать – одно из первых научных исследований о природе социального и финансового происхождения Русской революции, кто ее финансировал и как она развивалась.
Э.ГЕВОРКЯН – Сейчас перерыв и продолжим разговор через минуту.
РЕКЛАМА.
Э.ГЕВОРКЯН – Продолжаем "Особое мнение", у нас в студии Максим Шевченко, я Эвелина Геворкян и сейчас дадим слово нашим слушателям. Николай прислал сообщение: «Не было крестьянских бунтов при советах? Сколько еще нужно перебить людей для воцарения вашего царствия божия на земле?»
М.ШЕВЧЕНКО – Были, конечно. Нашего царства божьего на земле – его идею никогда русский народ не оставит. Она зафиксирована в русской культуре, в самосознании русского человека. Русскому человеку омерзителен либеральный капитализм и мир, в котором деньги или наличие денег являются главным мерилом успеха человека. В русской культуре есть образ монаха, странника, пустынника: Сергия Радонежского, Серафима Саровского, абсолютно ненавистного американской или западноевропейской, современной западноевропейской цивилизации, которая изгнала святого Франциска из себя для того, чтобы поставить культ успеха финансового, капиталистического во главу угла. У нас, у русских по-другому, мы по-другому смотрим на это: деньги не главное. Наш Христос – это бог бедных, а не бог богатых.
Э.ГЕВОРКЯН – Русская революция, о которой вы говорите, получается, она была обманута, эти ожидания?
М.ШЕВЧЕНКО – Русская революция была обманута той бюрократией, которая возникла на обломках сталинской бюрократии и, которая развилась из нее в 50-60-е годы. Конечно, я считаю, что так. Если бы не было Второй Мировой войны…
Э.ГЕВОРКЯН – Как после этого обогатилась духовная жизнь, о которой вы говорите, что случилось с церковью, когда многие русские, на ваш взгляд, пришли к власти?
М.ШЕВЧЕНКО – Церковь – это была одна из главных ошибок, вообще, революционного действия, но здесь есть нюанс. Если подробно это дело исследовать, то мы увидим, что – это просто доказывается социологией – большинство русского народа не принадлежало к никонианской церкви, хотя формально были прихожанами никонианских помещичьих приходов. Де-факто они были членами разных сект, толков: старообрядческих, духоборческих и так далее. Об этом говорил, между прочим, собор 17-го года, свободный Собор Русской Автокефальной Церкви. Это называлось: Российская Автокефальная Церковь греко… Ну, в общем, ученые помнят, я сейчас забыл немножко. Они относились — и это тоже зафиксировано в свидетельствах современников, даже, допустим, какого-нибудь жандармского офицера Мельникова-Печерского, оставившего воспоминания в лесах, на горах, свои доклады об исследовании старообрядцев – как к чужой среде. Эту проблему пытались решить такие выдающиеся люди, как князь Андрей Ухтомский, который стал старообрядческим епископом и вел переговоры с Кириллом Казанским, мучеником тоже. Но, господствующая церковь, к сожалению, опоздала немножко. Между прочим, Николай Александрович пытался этот вопрос решить, пытался восстановить патриаршество.
Разные обсуждались сюжеты. Но, революция застала церковь не готовой к тому, чтобы возглавить политическое движение. И, только благодаря исповедничеству такого, например, человека, как патриарх Тихон, который был избран в страшном 17-м году патриархом. «Последний ставленник последнего Собора», как писал Мандельштам тогда про него. Он пытался своей жертвенной участью, которую епископы, священники и монахи во многом разделили тогда, и народ увидел тогда, что это не царские сановники, которые находятся где-то между синодом и зарплатой, которую они получают в казне, а, что это мученики, идущие за свою веру. Мне кажется, что этот момент спас верующих…
Э.ГЕВОРКЯН – Чем все это отличается от сегодняшнего дня?
М.ШЕВЧЕНКО – Эксцессы революции в отношении религии, они, конечно были, с одной стороны, естественными. С другой стороны, в 30-е годы, в начале 30-х годов, когда пришлась наибольшая волна взрывов, уничтожения храмов, когда Сталин шел к власти – это просто основывалось на том, что марксисты, которые оседлали Русскую революцию под именем большевиков, они исходили из принципов научного исторического подхода. Они полагали, что историей можно искусственно управлять. Взял, расстрелял человека – история меняется. Взял, разрушил, взорвал храм – например, храм Христа Спасителя – и история изменилась. Человеческий фактор победил научный диалектический марксистский подход. Люди оказались, с одной стороны, более жадными, особенно правящий слой, коммунистическая бюрократия, которая в одну секунду стала антикоммунистической – Ельцин тому прекрасный пример. С другой стороны, более твердыми. Это верующие, которые претерпевали гонения в лагерях, гибли, но не отрекались от своей веры. Я застал, еще помню в юности старушек, которые были в лагерях. Они шли за слово божие просто в лагеря и получали там большие сроки, но, в целом, Русская революция – возвращаясь к ней – несмотря на ужасы революции, на эксцессы, она была пусть таким, скажем так, взрывным, но проявлением того, что наболело, накипело в русском народе. Он больше не выносил эту жизнь, при которой господа имеют право на все, а народу позволено быть такой «серой скотинкой». Ведь на 13-й года 80% русского народа были неграмотные: не умели ни читать, ни писать.
Советская власть, по крайней мере – мы должны быть благодарны хотя бы за то, что к 50-м годам было 100-процентная грамотность в Советском Союзе.
Э.ГЕВОРКЯН – Вопрос от Ильи из Ярославля: «Максим, почему, на ваш взгляд, праздник Народного единства прочно ассоциируется с «Русским маршем»? Очевидно, что данный праздник был притянут за уши вместо 7 ноября. Очевидно, что задумка провалилась. А, у вас, какое было изначально отношение к этому празднику? Изменилось ли оно сейчас, и может быть, стоило бы оставить 7 ноября?»
М.ШЕВЧЕНКО – А я 4 ноября праздную день иконы Казанской Божьей Матери – это для меня главный праздник, который в этот день я лично отмечаю, и в этом день я всех поздравляю с днем всех православных, естественно, с днем Казанской Божьей Матери. Просто понятие народ – когда праздник задумывался, концептуально народ — не понимали, что имеется в виду, по большому счету. Поэтому просто решили пойти по пути наименьшего сопротивления, по кратчайшему пути, и под словом «народ» решили подразумевать просто русский народ. Сразу дали даже в мифологической установке. Правильно, изгнание поляков из Москвы – дело нижегородского ополчения, земского, прежде всего. Но, сегодня мы же понимаем народ, как гораздо большее.
Как об этом сказал Путин, например, в своей статьей, как написано в стратегии национальной политики, гражданско-политическая нация при сохранении и развитии этнокультурного разнообразия народов России. Значит, День народного единства должен праздноваться, как день российской нации. Если его переименовать в день российской нации, то, мне кажется, он обретет, как бы будет достроен политический смысл. Потому что День народного единства – это день единства народа против продажных бояр, которые сидели в Тушинском лагере и избирали себе царя, покупали то такого, то сякого.
День народного единства для меня лично, он тоже несет революционный подтекст. Земское ополчение, Кузьма Минин и князь Пожарский пришли к богатым купцам заставили их силой, беря в заложники их родственников, давать деньги на ополчение. Потом к боярам относились соответственно, которые продавали Русь тогда то Владиславу, то еще кому-то, то Сапеге, то кому ни попадя, вообще. То шведскому королю пытались продать. Пришли, победили – народ. Но, народ в итоге проиграл, несмотря на свое единство, потому что все равно бояре обманули потом народ, и отомстили ему во время мероприятий Алексея Михайловича по церковной реформе, которые были направлены на то, чтобы не сугубая или трегубая там аллилуйя, а чтобы уничтожить клятву Земского Собора, которую дали Романовы именно тому народному единству. Поэтому я бы этот день достроил концептуально, как день российской политической нации, который включает в себя в том числе, единство в свете многообразия и развития народов России, исходя из стратегии национальной политики.
Э.ГЕВОРКЯН – Ну, а пока, получается, можно говорить, что это стало днем «Русского марша»?
М.ШЕВЧЕНКО – А, пока мы еще находимся в ситуации концептуальной разработки ответа на гамлетовский вопрос: «Откуда мы пришли, куда свой путь вершим?» Пока мы ищем пути, мы находимся в состоянии дискуссии. У нас переживем период национального строительства, национального развития. После 91-го года мы оказались населением. О нас же до сих пор журналисты говорят «население»… хочет, не хочет. Последние пару-тройку лет стали слово «народ» постепенно включать в дискурс публичный крайне неохотно. Потому что населением-то проще управлять. Это просто социологическая масса, которую с помощью политтехнологий легко направлять туда или сюда, а народом уже сложнее управлять. День народно единства. А нацией управлять вообще просто невозможно. У нации есть свои принципы исторического бытия. Вот, сейчас мы строим нацию, сейчас очень многое зависит от наших дискуссий — пойдет ли нация в эту сторону наша гражданская, политическая или в эту. Что будет в ней доминировать? Какие принципы, какие этические моменты. Поэтому, день-то важный, но просто он, скорее, день лабораторной работы, а не какого-то итога.
Э.ГЕВОРКЯН – Кстати, о смыслах, которые стоят за словами. Вы сейчас затронули тему, что же нас объединяет, как народ, как правильно понять, нация…, чей этот день, чей этот праздник. А, сегодня со своим законопроектом выступил Владимир Путин. То есть, он внес предложение расширить использование госсимволики в школах, учебных учреждениях. Это касается флага и гимна. Он считает, таким образом, что нужно побудить граждан вспомнить о чувстве патриотизма и активировать патриотические чувства. И уже "Единая Россия" и Объединенный народный фронт сказали, что понимают необходимо принять закон об использовании госсимволов. Вы понимаете?
М.ШЕВЧЕНКО – Ни одного здравого аргумента против — я сегодня внимательно слушал много разных радиостанций — я не услышал. В ответ все какое-то хихиканье, ерничанье, зубоскальство и фига в кармане.
Э.ГЕВОРКЯН – Я вам скажу. Сегодня к нам в студию на «Эхо» звонили люди, и говорили о том, что нарушена причинно-следственная связь. Мы пытаемся сначала заставить любить и воспитывать патриотические чувства с помощью символов, а не наоборот, люди не сами, как бы проявляют инициативу…
М.ШЕВЧЕНКО – Мне кажется, что у людей, которые это говорят, нарушена причинно-следственная связь, поскольку мне представляется, что просто школьники, особенно в государственных учебных заведениях – не знаю, как там в частных, хотя, мне кажется, что в частных это тоже должно входить в основание лицензирования просто его – должны, нравится им это или не нравиться – это потом определяться, когда получат гражданские свои права, паспорта и право избирать и быть избранными. Они должны знать символы того государства, гражданами которого они или будут… ну, они уже являются по праву рождения, естественно…
Э.ГЕВОРКЯН – Так там и сейчас есть флаги…. Нужно ли расширять – коротко – ведь, сегодня и так в школах детей учат…
М.ШЕВЧЕНКО – Я не понимаю, что значит «расширять»?
Э.ГЕВОРКЯН – Я не знаю, что Владимир Путин имеет в виду?
М.ШЕВЧЕНКО – Очевидно, начинать учебный день с флага и гимна – да, я не возражаю против этого. Я считаю, что это было бы разумно. Лучше, чем с того, с чего во многих школах начинают – просто с такой тяжелой, мрачной связи, с такой страшной реальностью, которая окружает современных школьников.
Э.ГЕВОРКЯН – Сейчас будет перерыв. Через три минуты вернемся, и будем продолжать особое мнение Максима Шевченко.
НОВОСТИ.
Э.ГЕВОРКЯН – Продолжаем эфир. У микрофона Эвелина Геворкян и Максим Шевченко сегодня у нас со своим особым мнением. Осталось 10 минут нашего прямого эфира, и мы попробуем осветить и прокомментировать в блиц-варианте другие темы. Известный адвокат Мурад Мусаев сам сегодня стал фигурантом двух головных дел. Он является адвокатом многих резонансных дел, как-то дело экс-полковника Буданова, Анны Политковской и так далее.
М.ШЕВЧЕНКО – Цеповяза из Кущевки.
Э.ГЕВОРКЯН – Да. Он сегодня узнал, что против него возбуждены уголовные дела и прессы. Как только сообщается, он не смог попасть в Следственный комитет. Как вы это понимаете?
М.ШЕВЧЕНКО – Я это понимаю, как месть Следственного комитета Мурату Мусаеву за то, что Мурат Мусаев многократно в ходе своих судебных мероприятий доказывал, что следователи Следственного комитета плохо делают свою работу: неправильно оформляют документы со свидетельскими показаниями; неправильно ведут и оформляют документы оперативного или наружного наблюдения. Он много раз показывал непрофессионализм или маленький профессионализм оперативников и следователей, которые готовят материалы к представлению в суд. И это им так надоело, что они решили наказать Мурада Мусаева – это моя личная версия.
Э.ГЕВОРКЯН – Как это может вообще отразиться на судопроизводстве в нашей стране, если у нас против самих защитников возбуждаются дела?
М.ШЕВЧЕНКО – Все зависит сейчас от решения суда, мне кажется. Они обвиняют его в том, что была попытка подкупа свидетелей или была попытка давления на свидетелей.
Э.ГЕВОРКЯН – Опять же, интересная детально, что буквально через несколько минут с утра после того, как в интернете появилась информация от Следственного комитета на канале «Россия 1» видео с допроса уже в эфире.
М.ШЕВЧЕНКО – Естественно. Ну, и что там говорят? Что давил, все подкупал?
Э.ГЕВОРКЯН – Да, подкупал – 16 тысяч рублей…
М.ШЕВЧЕНКО – Мы вспоминаем процесс по Ане Политковской, когда просто развалилось дело из-за того, что следователи подошли к подготовке материала переданного в суд, как двоечники начальной средней школы. Там все было шито белыми ниткам, и просто все развалилось. Даже «Новая газета», которая вела и курировала дело Анны Политковской, это отмечала устами Дмитрия Муратова или Сергея Соколова. Поэтому, я думаю, что это, конечно месть Мураду Мусаеву за то, что он постоянно показывает их непрофессионализм, их чванство, их примитивный подход, их прямолинейных подход, их желание переложить всю ответственность на политические органы государства вместо того, чтобы профессионально, как положено юристам, следователям, подходить к подготовке дел для передачи их потов в суд.
Э.ГЕВОРКЯН – Многие юристы говорят о том, что это не единичное, не частое дело, когда на адвокатов пытаются давить.
М.ШЕВЧЕНКО – Мурад Мусаев слишком заметная фигура по резонансным делам, поэтому они, естественно, хотят его наказать, запугать.
Э.ГЕВОРКЯН – Следует ли адвокатскому сообществу проявить солидарность?
М.ШЕВЧЕНКО – Конечно, следует так же, как журналистскому в деле с «Росбалтом». Я призвал в деле с попыткой отозвать лицензию одного из старейших информационных агентств России, со многими публикациями которого, я не согласен, я призвал всех журналистов и журналистов «Эха Москвы» стать на защиту «Росбалта» независимо от наших взглядов политических или каких-то иных – религиозных… Потому что это дело корпоративной солидарности. Так же, думаю, юристы вступятся за одного из лучших и самых известных адвокатов в России Мурада Мусаева.
Э.ГЕВОРКЯН – Конституция России имеет большее значение, чем решение иностранных судов – об этом заявил сегодня Владимир Путин. Он говорит, что международные обязательства России важны, выполнять их, конечно Россия намерена. Однако Конституция страны при этом всегда будет иметь приоритет перед международными…
М.ШЕВЧЕНКО – Что это обсуждать, кто с этим не согласен?
Э.ГЕВОРКЯН – Так в том-то и дело, что обсуждать, казалось бы, нечего, но между тем…
М.ШЕВЧЕНКО – Ну, так это правильно. Это просто позиция американского государства, например. Конституция США имеет полный приоритет перед всеми международными претензиями США. Такое заявление из уст президента может только радовать. Это значит, что он стоит на позициях непреклонного суверенитета страны, президентом которой он является.
Э.ГЕВОРКЯН – Сегодня в прессе была информация, что возможно грядут какие-то изменения, что пишется новая Конституция, потом поступило опровержение. На ваш взгляд, наша Конституция…
М.ШЕВЧЕНКО – Я не думаю, что Конституция, если она будет новой, будет писаться тайно. Я думаю, что она будет всенародно обсуждаться, по крайней мере, верю в это, потому что никакие тайные документы мы уже не примем. Сейчас не 93-й года.
Э.ГЕВОРКЯН – А, есть ли в этом необходимость, на ваш взгляд – вносить какие-то коррективы?
М.ШЕВЧЕНКО – Считаю, что есть, конечно. Та Конституция, которую делал выдающийся, конечно, коллектив юристов тогда в горячую осень 93-го года, страшную осень достаточно, пахнувшую гражданской войной — та Конституция была калькой с каких-то западных принципов. Что считаю, что наша конституция должна в большей степени отражать те задачи, которые стоят перед Российской Федерацией и растущей, строящейся, ищущей свои пути российской политической нацией.
Э.ГЕВОРКЯН – Например, как это? Я просто не очень понимаю. Практически, в ежедневной жизни, что должно быть по-другому, с точки зрения главного закона.
М.ШЕВЧЕНКО – В ежедневной жизни должно быть – я не знаю, что по-другому. Конституция не регламентирует повседневную жизнь в полной степени…
Э.ГЕВОРКЯН – Но она определяет базовые права.
М.ШЕВЧЕНКО – Она дает рамку, внутри которой… Ну, я считаю, что она должна декларировать свободу, она должна декларировать справедливость. Многие положения ныне существующей Конституции являются, естественно, универсальными, но некоторые моменты – мне сейчас не хочется наспех говорить, Эвелина, это тема для специального большого разговора, — но, некоторые моменты – к ним можно присмотреться и более тщательно. В частности, — еще раз: буду отталкиваться от формулы, которая в стратегии национальной политики – единая российская гражданская, политическая нация при сохранении и развитии этнокультурного многообразия народов России. Вот, словосочетание «гражданская политическая нация» — я не помню, есть это в Конституции или нет. Сказано: «Мы — многонациональный народ». Само по себе это определение оксюморон во многом, понимаете? Так мы народ или мы нация? Это разные вещи. У вас в стратегии — нация, а в Конституции – народ. Может быть, здесь, конечно, юристы: Олег Румянцев, Борис Эбзеев или Тамара Морщакова меня поправят, но, мне кажется, что какие-то вещи — нужно посмотреть на них по-новому. Роль русского народ, может быть, надо отражать, может быть, не надо отражать в Конституции.
Э.ГЕВОРКЯН – Сменим тему. Швейцарские эксперты обнаружили значительное содержание полония в образцах, которые взяты после эксгумации Ясира Арафата. При этом они говорят, что полоний мог попасть в организм Ясира Арафата и естественным путем, а может, быть был отравлен.
М.ШЕВЧЕНКО – Да, он же везде валяется – полоний.
Э.ГЕВОРКЯН – Как это понимать?
М.ШЕВЧЕНКО – Как и в организм Литвиненко – естественным путем. Так понимать, что Ясира Арафата убили. Что тут понимать – те, кто подбросил ему полоний. И, чем громче сегодня израильский министр энергетики говорит о том, что это просто смешно – я просто слышал – «мы не убивали». Министр энергетики говорит «мы», как будто он является частью силовых структур – это, кстати, очень интересно.
Э.ГЕВОРКЯН – Почему? Мы – израильтяне.
М.ШЕВЧЕНКО – Да нет, это он говорит о структуре израильского общества. Там нет министров, которые являлись бы просто мирными министрами. Во-первых, они пытались убить Арафата – он просто лжет. Потому что они наносили бомбовый удар по Тунису, где были убиты члены семьи Ясира Арафата, искалечены, убиты. Много детей, там были женщины убиты. Притом, попытки были неоднократно.
Во-вторых, смерть Арафата, конечно, была им выгодна, потому что, Ясир Арафат, при всех ошибках, которые он совершал политических, и в которых он, кстати, сам признавался, был выдающимся политическим деятелем, которые не соглашался на ключевые моменты, которые от него ждали в Тель-Авиве. Он отказывался передать землю под Аль-Аксой, которая принадлежала палестинцам. Хотя ему предлагали в обмен на это – это достаточно достоверная информация – в том числе, признание Палестинского государства. На возможность восстановления храма, так называемого там, в этом месте. Что, конечно, сделали бы необратимыми многие политические подходы, в частности, палестинского движения сопротивления к политическим форматам в этом регионе на территории Палестины и оккупированной Палестины. Второе: конечно, Арафат был точкой сборки между ФАТХ, между ХАМАС, Между разными политическими партиями. Даже критикуя его, они, безусловно, признавали его авторитет, как политика, как человек, как лидера.
В-третьих, Арафат был самый репрезентативный палестинский политик, который принимался в мире на самом высоком уровне. Ни Махмуд Аббас, ни Халид Машаль, никто другой не может с ним сравниться по уровню его авторитета и того доверия, которое он вызывал в серьезных мировых центрах. Поэтому его смерть выгодно очевидно, ком? Ну, первый подозреваемый – это Израиль.
Э.ГЕВОРКЯН – Так вот, кстати, любопытный момент, что, поскольку…
М.ШЕВЧЕНКО – Тем более, что они многих убили палестинских лидеров в разных странах мира. Они их травили, душили…
Э.ГЕВОРКЯН – Но ведь был использован полоний.
М.ШЕВЧЕНКО – Ну, и что? Они травили, душили. Они в Дубае задушили одного из лидеров ХАМАС. Каждый раз, когда они убивают на территории другого государства какого-либо палестинца, они заявляют, что он террорист, и они имеют право его убивать. То есть, они совершают – израильские спецслужбы – теракты, фактически противозаконные действия, убивая, всегда безнаказанными уходят от этого, от судебных преследований, от исков. Почему, как? Я не знаю. Спросите AIPAC, который осуществляет в США свои лоббистские усилия на уровне конгресса и Сената — может быть, там расскажут, почему они уходят безнаказанными, совершая теракты по всего миру?
Э.ГЕВОРКЯН – К сожалению, эти вопросы в рамках этого эфира останутся без ответов, потому что время закончилось.
М.ШЕВЧЕНКО – Давайте, хорошо. Посвятим этому специальный эфир, я думаю.
Э.ГЕВОРКЯН – Максим Шевченко был в студии. Спасибо вам за участие. Я – Эвелина Геворкян, до свидания!
Эхо Москвы 07.11.2013
