К обстрелам киевским режимом российских населенных пунктов.

Долгие годы все вменяемые люди говорили о необходимости решения украинской проблемы. Долгие годы постоянно задавался один и тот же недоуменный вопрос: разве наверху не понимают, что невозможно гангрену и сепсис вылечить стрептоцидом мертворожденных Минских соглашений и бесконечным выражением «глубоких озабоченностей» нашими дипломатами и чиновниками?

24-го февраля показалось, что все-таки поняли. Но дальше с каждой неделей все больше стал обретать актуальность совсем уж дикий вопрос: неужели там же, наверху, не понимают, что боевые действия вообще и, в частности, боевые действия, где цена почти как в Великой Отечественной, вести…в привычном режиме «глубоких озабоченностей»?

А ведь, кажется, не понимают. Сражения и бои, героизм наших воинов и наши потери сопровождаются какими-то мутными, а в избранных мединских местах и откровенно позорными переговорами. Открываются коридоры, через которые уговаривают выйти всех, включая отпетых нацистов. Удары по российским городам сопровождаются комментариями усатых уст Кремля, что «это не способствует мирному урегулированию». Эти же уста называют «большими патриотами» людей, публично распространяющих призыв «рвать рот русским солдатам». Под маркой «жеста доброй воли» отводятся войска с занятых территорий, после чего на этих территориях украинцы массово убивают людей, сотрудничавших с нашими солдатами, и обвиняют в этом самих наших солдат. И так далее, и тому подобное.

Тут уж сложно отделаться от мысли, что именование происходящего «специальной военной операцией» это не просто слабовольное желание избежать куда более соответствующего слова. Наши верхи говорят именно то, что думают. Для них начавшийся в феврале этап всего лишь феодальная междоусобица, или спор двух хозяйствующих субъектов с использованием армии в качестве ЧОП и без какого-то личного негатива к руководству соперничающего субъекта. То есть реально спецоперация по принуждению к очередному бессмысленному «Минску», просто к стрептоциду добавили свинца и крови, а концентрацию «озабоченности» чуть сбавили, хотя куда там, не сбавили.

Сейчас мы наблюдаем очередное проявление этого уникального феномена. 13 апреля украинская армия нанесла удары по приграничным участкам Российской Федерации. Российский официоз заявил, что в случае повторения таких инцидентов уже нами будут нанесены удары по украинским «центрам принятия решений», то есть местам расположения военно-политического руководства. Вдохновляющая новелла, раньше оное руководство тщательно берегли и трогательно подчеркивали факт сбережения. И что же? 14-го была нанесена новая серия ударов, и не по военным объектам, а по мирным населенным пунктам в Брянской и Белгородской областях. Тяжело ранены дети, беременная женщина, семидесятилетней пенсионерке оторвало ногу. Прошли почти сутки с момента первого удара, грозное обещание пока не выполнено. Пока?…

Почти два месяца мы могли списывать трагическую нелепость «Спецоперации Глубокая Озабоченность» исключительно на отдельных, пусть и заметных капитулянтов – Мединского, Пескова, МИД; верховного главнокомандующего же полагалось выводить из-под удара и одновременно как бы защищать, предупреждать о прокравшихся в окружение врагах. Действительно, сам Владимир Владимирович минско-стамбульские переговоры не комментировал, и логично было предположить, что их ход его не устраивает. Но вот 12-го числа он, наконец, высказался. В частности, с огорчением сказал, что украинская сторона отказалась от обещанных ранее уступок. Что же из себя представляли эти уступки? Обещание не включать Крым, Севастополь и ДНР с ЛНР в границах на 24.02 в систему международных гарантий украинской безопасности. То есть Киев не отбрасывает свои притязания на эти регионы и считает их своими, но когда решит их отвоевать – не будет требовать у государств-гарантов прямого военного вмешательства в ситуацию (только инструкторами, оружием, ЧВК и антироссийскими санкциями, как сейчас).

Владимир Владимирович считает такую уступку, даже если в горячечном бреду представить реальное ее выполнение Зеленским и Ко —  вменяемым итогом боевых действий? Может, наши солдаты сражаются сейчас за принуждение к ней? А мирные жители уже не только Донбасса, а и непосредственно РФ должны потерпеть падающие на голову снаряды и «не поддаваться на провокации», дабы Мединский блистательно вымолил у Подоляка с Арахамией перемогу?

Знаете, я (думаю, далеко не я один) называю сейчас Владимира Владимировича верховным главнокомандующим отнюдь не из-за повышенного пиетета. Просто как к политическому лидеру список моих благодарностей ему довольно мал, а список претензий очень велик. Многолетний отказ от реальных действий по решению украинской проблемы – среди главных претензий. Кстати, некоторые мои знакомые осудили СВО, хотя в 2014-м ее готовы были поддержать, потому что тогда все можно было осуществить с умеренными издержками и потерями, а сейчас получается катастрофа. Я не совсем согласен с этой логикой. Да, катастрофа, но на 2/3 из-за самих методов, субъективных просчетов и линии на «вооруженную озабоченность», а дальнейшее нерешение вообще чревато еще большей катастрофой и гибелью России. Тем не менее, оспаривая, я не могу оспорить саму предпосылку и сравнение вводных данных 2014-го и 2022-го.

Так вот, я поддерживаю Владимира Владимировича именно как верховного главнокомандующего, которые с ужасающим опозданием решил исправить свои и своей политической системы ошибки. И как человека, для которого поражение (а мир из серии «Украина не станет распространять гарантии безопасности на Крым и ЛДНР, несомненно, равен поражению) чревато, как и для России, смертью, и не фигуральной, а физической. Для простоты две ипостаси можно представить как одну.

Многие оппозиционные патриоты и после 24-го февраля скептически оценивали подобный взгляд, считая, что наше руководство и под страхом смерти не может изменить привычкам и самой своей социальной и человеческой природе. Другие говорят, что на наших глазах осуществляется написанный на Западе и реализуемый высокопоставленными западными агентами в Киеве и Москве план по стиранию в пыль РФ и Украины сразу, и агенты имеют иммунитет от дальнейших неприятностей, который тем крепче, чем мельче пыль.

Конспирологический сценарий, к сожалению, подтверждается многими аргументами, но высшему российскому руководству иммунитет точно не дадут. Если и пообещают, то обманут мгновенно, как Украина во всех Минсках и Стамбулах. Западные руководители открыто говорят, что им нужна сакральная жертва в лице Путина. И это случай, когда верен афоризм: «Если тебе говорят, что тебя хотят убить – верь».

Но, возвращаясь к первой точке зрения, и в чрезвычайных обстоятельствах очень сложно поменять жизненный уклад, сложившийся десятилетиями. Вроде дал некую надежду отказ от обмена Медведчука на украинских военнопленных. Свершись этот обмен, он был бы торжеством феодальной логики, какой-то картинкой из учебников по средневековой истории. Герцог Вольдемар Озерный отдает соседскому герцогу Вольдемару Порошковому в обмен на виконта де Схематоза, своего кума и подданного Порошкового, тысячу ландскнехтов Порошкового, взятых в плен ценой жизни сотен ландскнехтов Озерного. Правда, некоторые московские говорящие головы призывают совершить-таки обмен. Вот и госпожа Симоньян давеча заявила, мол, мы все равно обещали украинцам скорое возвращение на родину,  чем не повод.

Допустим, обмена все-таки не будет. Но данное и пока не выполненное обещание ударить по высшим украинским штабам – проверка еще серьезнее. Выйти из очень болезненного, но все же чуть-чуть приемлемого состояния спецоперации и, вслед за нашими врагами, признать происходящее тем, чем оно действительно является – да, это требует не просто умственно-психического, а физического превозмогания и изменения.

Любое потенциальное изменение имеет свои пределы. Человек со стопроцентным поражением легких, отключенный от ИВЛ, не вырастит запасные здоровые легкие просто потому что надо дышать. Падающий со скалы безрукий не отрастит новые руки потому, что надо как-то зацепиться. Но совокупность имеющихся и худо-бедно здоровых органов может иногда сотворить чудеса. Моя покойная тетя, жена покойного дяди, еще в советское время вынесла из квартиры, заливаемой сверху соседями, самое ценное из имущества – новенький большой цветной телевизор. Тетя была очень маленького роста, чуть больше полутора метров, не блистала никакими физическими данными, и затем в спокойной обстановке, пытаясь повторить свершение, не смогла даже поднять телевизор с места.

Эта статья завершена 15 апреля около 5:30 утра. Никакого удара по штабам пока нет. Будем надеяться, что в самое ближайшее время Кремль сможет поднять телевизор.