Известный американский политолог Дэвид С. Хендриксон 3 мая 2022 года опубликовал в «National Interest» статью с весьма знаменательным названием – «Экономическая война Запада против России угрожает всему миру». Главный ее вывод следующий: «Экономическая война вряд ли повлияет на исход войны на Украине, но вполне вероятно, что она приведет к результатам, которые нанесут ущерб энергетической безопасности и повестке дня в области климата, и в то же время больнее всего ударят по беднякам мира».
Статья, в силу своей объективности, заслуживает того, чтобы быть опубликованной полностью:
«Выдающейся особенностью украинского кризиса является то, что он поставил под угрозу три других «глобальных блага»: усилия по борьбе с изменением климата, энергетическую безопасность и бедность. Под влиянием всеобщей экономической и финансовой войны против России, как описал ее министр иностранных дел Франции, Запад в настоящее время предпринимает ряд мер, которые угрожают этим другим целям, делая их второстепенными или третичными перед всеобщей необходимостью нанести вред российской экономике.
Глобальный продовольственный кризис был спровоцирован операцией России против Украины, поскольку она нарушила поставки продовольствия и удобрений из Черного моря, но тотальная экономическая война против России (TEWAR), похоже, усугубит эти множественные кризисы, превратив временные сбои в почти постоянные.
Энергетическая безопасность и изменение климата создают ряд затруднений, которые сильно отличаются от традиционной геополитики, но для которых традиционная геополитика имеет жизненно важное значение. Огромные взаимозависимости наполняют предмет анализа. Производство энергии часто сильно зависит от скудных запасов пресной воды. Изменение климата сделает некоторые районы гораздо более восприимчивыми к засухе или сильным штормам, что поставит под угрозу запасы продовольствия. Кроме того, цены на нефть и природный газ тесно связаны с ценами на продукты питания. Исторически кризис в одной области означал кризис в другой.
В Соединенных Штатах не было политического консенсуса относительно того, как подходить к этому пугающему набору проблем. Правые все больше и больше убеждались, что наука о климате — обман. Левые, напротив, пришли к выводу, что нефтяные компании — это зло. Начнем с того, что бросим чуму на оба их дома и оговорим следующее: опасность изменения климата реальна и требует усердного внимания, но попытки декарбонизации экономики также должны быть сосредоточены на энергетической безопасности, которая важна как для национальной безопасности, и благополучие миллиардов людей в мире. Разумная политика должна учитывать и то, и другое.
TEWAR угрожает пустить под откос оба подхода.
Эмбарго на нефть
Серьезный потенциал TEWAR ставит под угрозу как энергетическую безопасность, так и повестку дня в области изменения климата. Сегодня он имеет своим центральным элементом продолжающееся противостояние по поводу импорта российского газа и нефти в Европу.
Ястребиные голоса в Европе и Америке, такие как Международная рабочая группа по санкциям против России в Стэнфордском университете, хотят ввести «полный запрет и эмбарго на российскую сырую нефть, нефтепродукты, газ и уголь, запрещая как импортные, так и экспортные потоки в и из демократического мира, сводя к минимуму утечку через вторичные санкции».
Теперь Германия привержена поддержке эмбарго на импорт российской нефти, если члены ЕС согласятся, говорится в его новом энергетическом отчете: «прекращение зависимости от импорта сырой нефти из России к концу лета вполне реально». Канцлер Германии Олаф Шольц гораздо более осторожен в своей готовности двигаться форсированным маршем, чтобы сократить импорт из России, но, похоже, поддерживает общую цель.
Насколько далеко Запад зайдёт в своих озвученных планах, остаётся под вопросом. В то время как Соединенные Штаты, казалось, полностью поддерживали жесткие меры на начальных этапах эмбарго, министр финансов Джанет Йеллен 21 апреля отметила, что «нам нужно быть осторожными, когда мы думаем о полном европейском запрете, скажем, на импорт нефти». Такой запрет поднимет мировые цены на нефть, «и, вопреки здравому смыслу, на самом деле он может оказать очень незначительное негативное влияние на Россию, потому что, хотя Россия может экспортировать меньше, цена, которую она получает за свой экспорт, вырастет».
Замечания Йеллен прекрасно отражают то, что стало основной целью западной политики, а именно найти способ сократить доходы России, «не нанося вреда всему земному шару из-за повышения цен на энергоносители». Однако этот идеал вряд ли будет достигнут.
Почти каждая инициатива, которую администрация США предпринимала в своей нефтяной дипломатии, терпела неудачу.
Российское производство, что и говорить, по оценкам упало с 11,1 млн баррелей в сутки в феврале до 9,76 млн баррелей в сутки в апреле. Международное энергетическое агентство (МЭА) прогнозирует, что оно упадет на четверть. Однако ожидаемого увеличения глобального предложения не произошло. Подход США к Венесуэле, Саудовской Аравии, Катару, ОАЭ и Ирану менялся в зависимости от обстоятельств, но результат был почти одинаковым: разочарование.
Никакой сделки с Венесуэлой, которая специализируется на субстандартных углеродных активах, пока не заключено.
Наследный саудовский принц Мохаммад бин Салман не отвечает на телефонные звонки президента Джо Байдена и предпочитает координировать политику ОПЕК+ с Россией.
Катар напомнил американским переговорщикам, стремящимся отправить СПГ в Европу, что у них есть контракты на СПГ с Азией, которые являются долгосрочными и нерушимыми.
Долгожданное возрождение ядерной сделки с Ираном, которая принесет на мировой рынок от 1 до 1,5 млн баррелей в сутки, похоже, попало под перекрестный огонь между тем, что необходимо заключить с иранцами, и тем, что можно проверить дома.
В первые дни после русского вторжения цена на нефть подскочила на 35 процентов, но 29 апреля была лишь на 14 процентов выше уровня, достигнутого 23 февраля, за день до войны. Два фактора — вызванная вирусом внезапная изоляция 400 миллионов человек в Китае и обещанный выпуск миллиона баррелей в день из американского стратегического нефтяного резерва (SPR) — до сих пор сдерживали рост, но опасность остается. Вероятность нефтяного шока возрастает по мере того, как Соединенные Штаты и Запад добиваются успеха в достижении своей главной цели — сокращении доходов России. По сути, левая рука пытается компенсировать то, что сделала и делает правая рука. В этом состязании правая рука, кажется, побеждает.
Краткосрочное решение по выпуску 180 миллионов баррелей нефти из SPR определенно поможет в 2022 году. А как насчет 2023 года, когда SPR истощится наполовину? Именно опасность срывов в Персидском заливе спровоцировала в первую очередь создание СПР. Поскольку перспективы возобновления ядерной сделки с Ираном быстро тускнеют, эта опасность возросла, а не уменьшилась. Неспособность возродить Совместный всеобъемлющий план действий неизбежно вернет Соединенным Штатам в игру силу, побочным эффектом которой является повышенная угроза ответных мер в нефтяном секторе. Выпуск нефти в этом году повышает энергетическую безопасность в краткосрочной перспективе, но снижает энергетическую безопасность после истощения SPR.
Цена на нефть в результате прекращения экспорта энергоносителей из России, к чему призывали стэнфордские эксперты, оценивается наблюдателями по-разному. Один филантроп, глава крупнейшей американской компании по добыче сланцевой нефти, вскоре после начала войны заявил Financial Times , что нефть будет стоить 200 долларов за баррель, если российский экспорт будет прекращен. Он был только за, из моральных принципов. Конечно, при оговоренных обстоятельствах цена акций его компании взлетела бы, как Тесла на ракете SpaceX. Другие прогнозируют вероятную цену на нефть в случае исключения России с нефтяного рынка на уровне около 300 долларов за баррель.
Никто не может точно сказать, какие скачки последуют, но товарные рынки способны на впечатляющие скачки, если столкнутся с 5-процентным сокращением поставок. Когда арабские государства сократили экспорт нефти на 5 процентов в 1973 и 1974 годах, результатом стал почти четырехкратный рост цен.
Учитываются ли интересы Глобального Юга в моральном учёте сторонников жёстких санкций? Казалось бы, нет. Рассмотрим, например, позицию Индии. Соединенные Штаты нахмурились, когда Индия произвела расчет в рублях за рупии за российскую нефть с 20-процентной скидкой по сравнению с мировыми ценами, но пока индийский импорт российских энергоресурсов составляет лишь 1-2 процента от его общего объема. Цена на нефть имеет большое значение для Индии. Как отметил известный экономист Михир Шарма в India’s Business Standard, «если нефть будет оставаться выше 70 долларов за баррель в течение нескольких месяцев, рупия рухнет, у правительства закончатся деньги на расходы, инфляция резко возрастет, и стране придется начать беспокоиться о кризисе платежного баланса». Стремясь вытеснить российский экспорт с рынков, политика США решительно поощряет нехватку нефти и рост цен. В стране с населением 1,4 миллиарда человек это может оказаться более насущной проблемой, чем встать на «правильную сторону истории», к чему призвала лидеров Индии пресс- секретарь Белого дома Джен Псаки.
У Соединенных Штатов есть рычаги воздействия на Индию, и в некоторых отношениях они могут подчинить Дели своей воле, но легко понять недовольство, кипящее под поверхностью. Почти при любых обстоятельствах в ближайшие несколько лет Европа будет импортировать гораздо больше энергии из России, чем из Индии. Почему тогда Индия должна жить под угрозой санкций США? На протяжении десятилетий Соединенные Штаты оказывали давление на Индию, заставляя ее развивать тесные экономические связи с Ираном, самым дешевым источником природного газа для ее растущего потребления. Как указывает Шарма, «США потратили большую часть последнего десятилетия, пытаясь убедить Индию не покупать иранскую нефть, только для того, чтобы попытаться вернуть иранские поставки на рынок, как только акцент сместится на Россию». В геополитической игре трубопроводов за последние тридцать лет ключевой целью США заключалась в том, чтобы помешать, во-первых, всему, что могло бы принести пользу Ирану, и, во-вторых, всему, что могло бы принести пользу России. Единственная константа в политике США заключается в том, что энергетические интересы Индии были принесены в жертву геополитическим целям Америки, хотя Россия сейчас на удивление обогнала Иран как нацию, на которую больше всего налагаются санкции.
С любой точки зрения ясно одно: чем больше западная политика приближается к прекращению экспорта российской нефти, навязанному ястребами, тем опаснее исход для большинства развивающихся стран.
Газовые боли
То, как геополитика превосходит как энергетическую безопасность, так и климатическую повестку дня, особенно наглядно демонстрирует полемика по поводу импорта Германией природного газа из России. Перед Германией стоит выбор между жестоким ударом по ее основным отраслям и дотацией российской военной машины, оцениваемой примерно в миллиард евро в день.
Драма о том, выполнит ли Европа условия президента России Владимира Путина, требующего оплаты в рублях, вышла на новый уровень после решения России от 27 апреля прекратить экспорт газа в Польшу и Болгарию. Эта, вероятно, продолжится. Даже если временное решение будет достигнуто, столкновение, губительное как для России, так и для ЕС, останется постоянной возможностью. В ходе дискуссии редко упоминается, что российский газ, очевидно, наиболее выгоден для Европы как с точки зрения климатической повестки, так и с точки зрения энергетической безопасности. Все альтернативы гораздо более затратны и, если резко сократить потребление, представляют смертельную угрозу для немецкой промышленности.
Россия прекратила экспорт газа в Польшу и Болгарию, поскольку обе страны не выполнили условия оплаты, установленные Путиным ранее в апреле. Технические детали сложны, но основная проблема проста. Намерена ли Европа платить за газ, который она получает из России, таким образом, чтобы выручка фактически попадала в руки России? После того как Запад заморозил активы российского центрального банка, которые, по сути, представляли собой деньги, которые были выплачены России за экспорт энергоносителей в последнее десятилетие, не было и не остается никаких шансов на то, что Россия согласится на соглашение, подобное условному депонированию, поскольку это подлежат конфискации настоящие и будущие платежи. Хотя некоторые компании открыли необходимые счета, Европейская комиссия (ЕК) объявила 28 апреля, что «выполнение указа Путина является нарушением санкций».
Евросоюз предпринимает эти шаги не с целью обеспечения энергетической безопасности. Он жертвует энергетической безопасностью ради нанесения ущерба российской экономике и военной машине. Речь идёт не о том, что производитель отказывается продавать, а о том, что потребитель не желает платить — странная инверсия того, как раньше рассматривалась зависимость Германии и Европы от российского газа. В прошлом всегда опасались, что экспортёр прекратит экспорт, а не импортёр. Это напрягает веру в то, что Германия действительно пойдёт по пути, который нанесет «огромный ущерб» её промышленности, что будет иметь тяжелые последствия для остального мира (что заменит удобрения, производимые немецкими фирмами из природного газа?), но правительство Германии сталкивается с большим давлением, чтобы сделать именно это.
Назревают более серьезные последствия как для климатической повестки дня, так и для энергетической безопасности США. В недавнем прошлом Россия экспортировала в ЕС 155 млрд кубометров газа в год, причем Германия, безусловно, является крупнейшим покупателем. Соединенные Штаты пообещали добавить 15 миллиардов кубометров в этом году, но источник газа и то, что считается ориентиром, неясны. Аналитики Goldman Sachs предупреждают, что в период до 2025 года возможности увеличения экспорта СПГ из США невелики. В более долгосрочной перспективе ЕС пообещала обеспечить, «как минимум до 2030 года, спрос примерно на 50 млрд кубометров в год дополнительного СПГ из США». Такое обязательство потребует крупных инвестиций в новые объекты СПГ, плавучие и стационарные, и свяжет внутренний газовый рынок Америки с Европой за счет потребителей США. Это может иметь большое значение — скрытые расходы, полностью затушеванные в дебатах о санкциях, — поскольку сегодня цены на природный газ в Европе (30 долларов за тысячу кубических футов или 1000 кубических футов) в четыре раза выше, чем средние цены в США (7,50 долларов за тысячу кубических футов). Однако европейское обещание обеспечить спрос на уровне 50 млрд кубометров в год только до 2030 г. ставит под сомнение экономическую целесообразность таких огромных инвестиций, которые требуют долгосрочных контрактов не менее чем на двадцать лет, чтобы быть жизнеспособными.
Резкая зависимость Германии от российского газа, составляющая 55 процентов импорта газа в 2021 году, частично связана с преждевременным закрытием ее атомных станций — также неразумным решением с точки зрения климата — но в основном из-за географической близости и потребности в базовой мощности. Природный газ работает лучше, чем уголь или ядерная энергия, для решения проблемы прерывистости, создаваемой ветром и солнцем, но чем меньше газа, тем больше угля будет сжигаться, особенно если переход на энергию будет вызван перебоями в поставках, которые сейчас надвигаются. Потому что российская газовая инфраструктура негерметична, замена СПГ из США может быть обманом с точки зрения выбросов, но решение первой проблемы при одновременном уменьшении зависимости от России с течением времени было бы гораздо менее дорогим и более благоприятным для климата, чем строительство новой инфраструктуры СПГ в Европе. Именно об этом думали лидеры ЕС еще в 2018 году, когда администрация Трампа заставляла их покупать больше американского газа. Судя по всему, они сейчас идут ва-банк.
С планетарной точки зрения идея о том, что охваченная туманом Германия должна покрыть себя солнечными панелями, а экваториальные регионы должны сжигать уголь, несостоятельна, но эффект плана США-ЕС будет способствовать именно такому результату. Если Европа выйдет на рынок СПГ с большим размахом, это повлечет за собой уход развивающихся стран с этого рынка; их логической альтернативой является сжигание большего количества угля в долгосрочной перспективе, как это делает Европа в краткосрочной перспективе. Обратите также внимание на то, что для того, чтобы строить солнечные батареи по ценам, отличным от разорительных, Германии пришлось бы полагаться на поставщиков из Китая, который производит более 60% солнечных панелей в мире.
В реальном мире ни энергетическая безопасность, ни климатические цели не могут быть достигнуты, если режимы, которые в определенных отношениях считаются деспотическими или одиозными, не являются частью решения. Это нежелательная реальность, но это реальность. В течение последнего десятилетия в центре внимания органов национальной безопасности США находились Иран, Россия и Китай. Каждый из них как бы последовательно становился на время самой большой угрозой или подвергался самой большой моральной панике. Для Ирана это была угроза, которую его предполагаемая программа создания ядерного оружия представляла для Израиля, Саудовской Аравии и Соединенных Штатов. Для Китая из-за лагерей рабского труда в Синьцзяне. Для России из-за ее военных действий против Украины. Попутно возникло моральное отвращение к Саудовской Аравии после убийства Джамаля Хашогги (её деятельность в Йемене вообще привлекала гораздо меньше внимания).
По сути, новая жёсткая линия в отношении врага номер один на практике означает мягкую линию в отношении врагов номер два, три и четыре. Какие запутанные сети мы плетем, пытаясь переупорядочить мировую экономику с помощью всеобъемлющих экономических санкций.
Тупики
TEWAR нацелен на широкомасштабную переориентацию мировой торговли энергоносителями, чтобы наказать Россию. Становится все более очевидным, что он представляет опасность для целого ряда других глобальных товаров. Стремясь ослабить российскую экономику, она фактически облагает весь мир стагфляционным налогом. В отличие от обычных налогов, Запад не взимает наличных со своих подданных, но, в отличие от налогов на Западе, они являются регрессивными, а не прогрессивными. Чем успешнее будет политика Запада по ограничению поставок из России, тем больше будет расти налог.
Сторонники жестких санкций против России моделируют свои предложения по санкциям США, введенным против Ирана. Но эти санкции разыгрывались в 2010-х годах на фоне продолжительной слабости на нефтяных рынках, ситуации, которая привела к резкому сокращению инвестиций, что способствовало сегодняшнему дефициту. Применять те же методы против одного из трех крупнейших производителей нефти в мире, когда энергетические рынки в целом чрезвычайно напряжены, — опасный гамбит. То, что сработало во время кризиса, вряд ли сработает во время бума.
Большая часть перебоев с поставками продовольствия напрямую связана с российским вторжением в Украину. Но блокада, введенная Западом в ответ, обещает усугубить эти последствия, увеличивая опасности, связанные с резко завышенными и недоступными ценами на продукты питания и энергию, с потенциалом серьезной безработицы в результате дальнейшего нарушения цепочек поставок. Чем дольше будет продолжаться противостояние, тем масштабнее будут эти последствия, однако перспектива мирного урегулирования в Украине, ведущего к снятию санкций, на данный момент представляется крайне отдаленной.
Администрации Байдена не нравятся эти последствия, и она хочет избежать их, но она может сделать это, только пересмотрев свою тотальную экономическую войну против России.
И мало признаков того, что она готова это сделать».
***
США и Евросоюз готовят новые пакеты санкций, надеясь, что эти новые, наконец, низвергнут столь ненавистную им Россию. Но каждый раз будет происходить то, что происходит.
В Международной классификации болезней NSSI значится такое заболевание как селфхарм или селфкуттинг – нанесение повреждений своему телу без целей самоубийства.
То, что с такой последовательностью делают США и Евросоюз по отношению к России и ее экономике, можно назвать ПОЛИТИКО–ЭКОНОМИЧЕСКИМ СЕЛФХАРМОМ ИЛИ СЕЛФКУТТИНГОМ ЗАПАДА.
Лечиться надо, господа.
