На мой взгляд, опасения (для кого-то надежды), что Россия по своей воле в какой-то момент свернет СВО, следует окончательно отбросить. Этого не случится, потому что этого не может случиться. В каком-то смысле, ничего субъективного.
А вот где мы остановимся, пока наверняка сказать невозможно. И что самое важное: Херсон, Запорожье и часть Харьковщины активно интегрируются уже сейчас, поэтому фактически Новороссия – пусть пока не в полном объёме – состоялась. И вот это необратимо. Я уверен, мы продолжим, но пока давайте сделаем замер по тому, что имеем.
Что такое Новороссия?
На сей раз без пафоса.
Это означает, что Россия исторически необратимо переступила формат национального государства и больше не является только Российской Федерацией в узком смысле.
Это отныне открытая имперская Федерация, Россия-Евразия. Боевое братство чеченцев, русских, других народов на украинских фронтах, переход на нашу сторону множества малороссов, выбирающих Империю, все это и есть торжество евразийства. И те, кто пытаются держаться за национализм, каким бы он ни был, — украинским, великороссийским или сепаратистским, — на глазах оказываются однозначно в рядах предателей. Как сказал Ален де Бенуа: «конфликт на Украине это битва Империи против национального государства».
Открытая Федерация не просто включает в себя новые земли. Каждая новая область видоизменяет границы целого. Границы же образуют форму, фигуру. А форма и есть идентичность. Если границы круглы – это круг. Если квадратны – квадрат. Если Херсон, Запорожье, Донбасс и Крым по эту сторону, то у страны один вид. Если по ту – другой. Разная форма, разная страна, разная сущность.
Логично, что Новороссию передали в ведение внутриполитических ведомств России. Это вселяет в наших новых граждан, в наших бойцов и наш народ уверенность и чувство защищенности. Прекрасно.
Теперь надо включить сами внутриполитические ведомства в новый – на сей раз евразийский – контекст. А это значит, что в новой конфигурации границ меняется значение и тех зон, которые были внутри и ранее. Ведь и с ними двадцать лет назад были проблемы – особенно острые на Кавказе. Постепенно и весьма эффективно Путин остроту их снял, сепаратизм подавил, а области закрепил в едином пространстве. И сегодня чеченские и северо-кавказские герои бьются за Россию плечом к плечу с русскими.
Однако, когда Россия включает в себя Новороссию, она включает в себя не только количественные территории, но и качественные характеристики. Это влияет и на Сибирь, и на Орловщину, и на Краснодарский край, и на арктические зоны. Теперь они территории России-Евразии, открытой Федерации, а не только национального государства, по остаточному принципу сложившегося на развалинах Российской Империи – СССР. Значит, и внутренняя политика меняет свой смысл. Она перестает быть исключительно внутренней, она с необходимостью должна учитывать интеграцию, причем не только новых, но и старых зон.
И здесь можно пойти двумя путями –
· русификацией или
· евразийской диверсификацией при сохранении стратегического имперского единства.
В первом случае Большая Россия мыслится как расширенная версия национального государства, то есть как чисто количественное масштабирование РФ. На первых порах и это неплохо, но в более длительной перспективе чрезвычайно неустойчиво и даже опасно.
Возьмем пример той же Чечни при Кадырове – старшем и младшем. Москва дальновидно пошла на то, чтобы дать большую степень культурной и религиозной автономии Чечне, то есть по евразийскому сценарию. И никакой искусственной русификации не понадобилось. Лояльность исламской глубоко чеченской Чечни в отношении России максимальна. Сохраняем локальную идентичность при жесткой стратегической вертикали. Вот что работает. Это и есть евразийская диверсификация. Иными словами искусство строить Империю. Именно Империю.
Вот такое решение неизбежно должно быть принято на уровне внутренней политики России в её новой фазе. Новороссия требует серьезной смены вех. Технократия и прагматизм полезны тогда, когда стратегический выбор сделан.
Россия, став открытой Федерацией, то есть Россией-Евразией, должна переосмыслить прежде всего саму себя. И лишь потом придавать этому техническое оформление.
Каждый день СВО делает это переосмысление все более насущным. Форма наших границ уже необратимо изменена и будет меняться дальше. Эта форма гомологична (гомотетична, как говорят математики) фигурам нашего политического мышления – в том числе и внутриполитического.
Есть ли в структуре управления государством инстанция, где подобные вопросы осмысляются на должном уровне? Если есть, отлично. Если нет, её надо создать. Если есть, но не на должном уровне, уровень следует оперативно повысить. Пусть эти вопросы пока остаются открытыми. Главное и так происходит. Мы наступаем.
