— Юрий Михайлович, недавно вышла ваша новая книга — для многих долгожданное «Совдетство-2». Продолжаем ностальгировать?
— Я представлял продолжение «Совдетства» — «Пионерскую ночь» — на последней книжной ярмарке. Собралось много читателей, задавали интересные вопросы. Да, в обществе заметна ностальгия по тем временам, по коллективизму, по социальному равенству, конечно, относительному, по той вере в светлое будущее, возможно, и не реальное, но хотя бы обозначенное. Сегодня футурологической перспективы в общественном сознании нет, причем не только у нас, но и в других странах.
— Недавно ушел из жизни Михаил Горбачев. Относятся к нему по-разному, но это эпоха… Как ее оцениваете вы?
— Оцениваю как яркую по замыслам и обещаниям, но катастрофическую по итогам. Политика судят не по намерениям, а по результатам. Все начинания Горбачева кончились провалами. Даже чаемое всем миром разоружение привело к странным последствиям. Мы-то разоружились, а они — нет. Судя по тому, что Европа до сих пор снабжает советским оружием Украину, мы-то свои танки «на иголки» порезали, а они приберегли…
И теперь наше же оружие воюет против нас. Наивность помогает при потере девственности, а вот в политике она чревата потерей страны, что и произошло. Хотя, если система дает возможность человеку с такими недопустимыми для главы страны качествами взобраться на вершину власти, значит, она больна, причем, как показал ход событий, смертельно.
После умирающих на ходу генсеков Горбачев поначалу внушал надежды, но недолго. На мой взгляд, он так и не понял, что натворил, оставшись эдаким подрывником-оптимистом на руинах своего дома…
— Ваши книги часто обращены к эпохе СССР. Получается, что писать о прошлом вам интереснее, чем о настоящем?
— В самом деле… И «Любовь в эпоху перемен», и «Веселая жизнь, или Секс в СССР», и «Совдетство» — все они о советском времени, но увиденном в исторической перспективе из сегодняшнего дня. Поэтому эти мои романы одновременно и про прошлое, и про настоящее. Почему мне интересно минувшее? Оно всем интересно.
Корни многих сегодняшних и даже завтрашних проблем уходят в прошлое. Кроме того, чем дальше от тебя уходит прожитое, тем острее хочется вспомнить, воссоздать утраченное время… Я равнялся на таких мастеров, как Иван Шмелев, Валентин Катаев. Из последних книг, посвященных советскому прошлому, на меня большое впечатление произвел автобиографический роман Александра Проханова «Он». Всем советую прочесть.
— «Гомо советикус» — это особая формация. Каким вы видите современного россиянина?
— Напомню, так называлась книга Александра Зиновьева, вышедшая в 1982 году за рубежом. «Гомо советикус» — это западный иронический синоним нашего сочетания «человек нового типа», создать его надеялась советская власть.
Не создала: человека принципиально переделать невозможно, можно лишь до неузнаваемости исказить, чем и занимаются на Западе, а также, увы, на Украине. Во Львове уже пьют коктейль с томатным соком «Горловская мадонна».
В СССР никому даже в дни самого жестокого противостояния не приходило в голову подать в офицерской столовой глазунью под названием, скажем, «Яичники Евы Браун». Выскажу мысль, для кого-то неожиданную. Отчасти именно те качества, которые были привиты советским людям в процессе безнадежного формирования «нового человека», позволяют сегодня России противостоять пагубе трансгуманизма и предлагать свой разумно консервативный вектор развития. К слову, в начале 1990-х я опубликовал статью «Гомо постсоветикус — человек недоумевающий».
— Современные люди не читают. У нас есть шанс возродить культуру чтения?
— Что значит — не читают? А информация с экранов компьютеров им в головы как попадает? Через вкусовые сосочки? Но именно книг в самом деле читают меньше, особенно серьезных. Почему мы в свое время стали самой читающей страной? Да потому что существовала государственная система пропаганды чтения. Не знать классики, не быть в курсе новинок литературы считалось неприличным.
Девушка, за которой ты начал ухаживать, могла простить тебе немодный галстук, но твои шансы падали до нуля, если ты не читал, допустим, «Алмазный мой венец» Катаева. Этим власть занималась очень плотно. При Союзе писателей было Бюро пропаганды советской литературы, рассылавшее авторов для встреч с читателями во все уголки страны. Лично я, молодой поэт, читал стихи дояркам на ферме, шахтерам в забое, морякам на флоте, врачам в ординаторской, школьникам в классе…
Что неплохо, между прочим, оплачивалось предприятиями из фонда «соцкультбыт». Где это теперь? На авианосные яхты черт знает, кому хватает, а на пропаганду чтения — нет. Обращу ваше внимание на то, что в мыслях и воспоминаниях моего тринадцатилетнего героя Юры Полуякова постоянно мелькают мотивы освоенных книг, и он все время соотносит прочитанное с окружающей жизнью. А это главное!
Да, разумеется, чтение, как и деторождение, — вещь интимная, но стоит государству из этих сфер удалиться, начинается одичание и оскудение. Вот такой парадокс!
— У вас не бывает так, чтобы одна книга вышла, а другая еще не была задумана. Что в планах?
— Я начал большой сатирический роман об интеллигенции, сюжет связан с телевидением. Вплотную займусь им, закончив третью часть «Совдетства» — про школу.
— Как вы оцениваете то, что происходит с нашим обществом, распавшимся на две части?
— Скажу сразу: по величине эти части общества просто несоизмеримы. Слон и Моська. Медведь и хорек. Есть отщепенцы, которые и раньше-то вели себя кое-как. С ними все было ясно уже после Крыма, даже после цхинвальских событий, о чем я спорил с Макаревичем в эфире еще в 2008-м.
Имеют они право на собственное мнение? Конечно. Как и мы с вами. Но мы правы, а они нет. «Отъехавшие» — явление не новое. Слово «отъехать» в старину означало «перебежать», например, из Московии в Литву, как сделал Курбский. Дезертиры, уклонисты, перебежчики были и в годы Великой Отечественной войны.
Именно поэтому особисты так тщательно просеивали возвращавшихся после плена и угона, а не из тупой подозрительности, как показывают нынче в сериалах. То, что побежала элита — культурная, экономическая, управленческая и даже политическая, меня не удивило. Ее тридцать лет воспитывали как «двудомную» — и воспитали.
Думаю, время недоумения прошло. «Артисты», бросившие в трудную минуту свою страну и позволившие себе наветы на Россию, должны лишаться званий, наград, гражданства. Бизнес тех, кто «отъехал» фактически в коллективную, враждебную нам Литву, должен национализироваться. Почему я каждый день должен видеть на ТВ рекламу банка, чей хозяин смылся в Лондон? А вот чиновники, носители гостайн, покинувшие свою воюющую страну, — это уже клиенты наших спецслужб, и чем выше были их должности, тем жестче должно быть возмездие.
Теперь о тех, кто рванул от призыва в Казахстан, Грузию, Израиль. Конечно, стыдно, но они, сознаемся, в основном жертвы того дремотного пацифизма, в котором страна провела четверть века. Еще месяц назад им говорили, что никакой мобилизации быть не может, а о том, что уклонение — уголовно наказуемое деяние, и речи не шло. Был на днях в Уфе, видел в центре города большой плакат «Призыва нет! Помощь в освобождении от армии на законных основаниях». Цена услуги — 59 000 рублей. Можно в рассрочку…
Вот кого надо наказывать в первую очередь, а не запаниковавших от государственной бестолочи призывников, которым надо прежде все объяснить и дать разумные сроки для возвращения и выполнения воинского долга. Не вернулись, уклонились — другой разговор. Поверьте, я не жестокосердный ворчун, у меня у самого внук — студент. Но иначе нельзя. «Дураки» воюют, а «умные» пьют вино в Тифлисе или кумыс в Целинограде-Астане-Нурсултане-Астане — так не пойдет, это тупик. Так проиграем. А хуже войны — только поражение…
Про тех, кто возвращается потихоньку из-за границы… Большинство делает это по чисто прагматическим соображениям: в России у них кормовая база. Самой верной нашей реакцией станет сдержанное презрение. А тому, кто осознал неправоту, переосмыслил происходящее, почему бы не высказать новое видение на страницах, допустим, «Вечерней Москвы»? А мы почитаем…
