Референдумы и включение донецких республик и «таврических» областей в состав Российской Федерации — подведение итогов некого этапа спецоперации на Украине. С точки зрения исторической, этической и человеческой — это абсолютно справедливо и абсолютно понятно, почему люди голосовали именно таким образом: всё правда, всё правильно.
Дальше — здесь возникает следующая определенная развилка. Понятно, что впереди у России и всех антифашистских сил будет борьба: жесткая или жестокая – жизнь покажет. В какие формы она выльется и насколько будет острой, пока сложно сказать, но это тот вызов, который Россия приняла.
В отношении пути присоединения есть один очень каверзный вопрос: в чем все же цель России: освободить Украину от нацизма и сделать её дружественной и близкой страной, такой же, как Белоруссия, то есть продолжить миссию 1941-1945 годов, или она хочет «пооткусывать» у Украины те куски, которые Киев не сможет удержать, а что не удастся откусить, оставить в таком виде как есть, то есть в состоянии националистической фашисткой диктатуры?
И тут есть определенные вопросы, на которые хотелось бы получить более определенные ответы. Если Россия хочет просто присоединить те районы, которые будут к ней тяготеть и будут ей историко-культурно близки в чистом виде на этнической основе, она затруднит и процесс воссоединения территорий на пространстве Советского Союза, и, что не менее важно, она затруднит процесс денацификации Украины – то есть процесс освобождения Украины от нацистской диктатуры.
Если Россия не вернет в той или иной форме единство постсоветскому пространству, то все эти территории будут освоены и воссоединены в рамках иной геополитической ориентации другими странами, часто выступающими врагами России.. И второе: со стороны элит тех или иных республик, наблюдающих за процессом того, как Россия присоединяет русскоязычные области, будет нарастать противодействие Москве, сопротивление и поиск иных внешних покровителей.
Если же вести речь собственно об Украине, то существует огромное количество украинцев, которые ориентированы на дружеские отношения с Россией, но хотят иметь своё государство. Они не обладают сейчас достаточной силой и организованностью, чтобы свергнуть фашистский режим, как немцы не обладали такой организованностью для свержения гитлеровского режима.
Есть люди, которые идентифицируют себя как украинцев – даже тогда, когда смеются над навязыванием им «ридной мовы», говорят по-русски и ощущают себя комфортно в общем пространстве русской культуры. И те идиотизирующие уже русские шовинисты, которые подчас твердят с экранов, что никаких украинцев нет и быть не может, равно как не может быть украинской государственности и «все это придумал Черчилль в восемнадцатом году», добиваются только одного: что миллионы людей, которые к своему «украинству» относились с большим юмором и рассматривали просто как некую историческую веселую особенность, миллионы этих людей начинают упираться и заявлять: «А это не вам решать: есть украинцы или нет! Хочу и буду – всегда были и всегда сами решали!»
То есть заявления наших собственных националистов, шовинистов и преднацистов и просто идиотов, объявляющих украинцев несуществующими – только увеличивают число тех, кто начинает объявлять себя украинцами существующими и сопротивляется самой объединительной миссии России.
Существуют украинцы или нет, решают не в Москве и не русские националисты – это решают те, кто хочет или не хочет считать себя украинцами, подчас одновременно считая, что украинцы и русские – один народ. В этом случае, кстати, они раздражаются и сопротивляются только больше, заявляя: «Мы с вами один народ, мы две части одного народа, так какого дьявола вы не хотите признать наше право считать себя украинцами – хотя бы на том основании, что нам так хочется… Так тогда мы упремся и будем считать себя другим народом! И вообще, мы не просто Украина: Мы древняя «Украина-Русь»!»
А поскольку они хотят считать себя украинцами, даже тогда, когда считают себя просто особой частью одного народа, и поскольку их много, причем у них есть и достаточно весомый довод вины РФ в разрушении единого государства – благо именно парламент России объявил в июне 1990 года о «государственном суверенитете» своей республики, с чего во многом все и началось, и поскольку у них есть в истории историческое ядро древней государственности, то они считают себя имеющими право обладать своей государственностью.
И резоны более умеренных комментаторов и политических деятелей, говорящих: «Ну а почему нельзя быть украинцем в составе России?» впечатления не производят, и в ответ даже в благожелательном тоне формулируется: «Да можно! Но вот почему нельзя в рамках союзного государства. Это нам решать, в какой форме мы будем с вами дружить».
Ленина модно ругать и винить, но только те, кто это делает, не хотят вспомнить, что Ленин за один год разгромил на Украине националистов и практически воссоединил Украину с Россией – во многом за счет того, что признал право Украины на свою государственность, выбив этот лозунг из рук националистов. И ему не понадобилось для этого ни восьми лет, ни тридцати. А националистам тогда тоже помогали сильнейшие страны мира.
И здесь тот же вопрос — чего хочет Россия: отобрать у Украины то, что относительно легко можно у нее отобрать, или денацифицировать Украину, освободив ее от фашистского режима…
Если первое – она превращает украинцев, ценящих свою страну, в своих врагов и противников. Но, что еще важнее – что будет с оставшейся частью Украины: одно из двух.
— Либо она сохраняется в своих оставшихся границах и со своим нацистским режимом. Который по-прежнему продолжает получать оружие и деньги от противников России, копя ненависть и стремление к реваншу, то есть наступает период приграничной войны и паузы ожидания уже большой европейской войны.
— Либо эта оставленная Россией часть Украины разбирается по частям соседями: Польшей, Венгрией, Румынией… С чего, кстати, Россия должна будет смириться с аннексией Закарпатья Венгрией – тоже не вполне понятно. Но в этом случае она получает непосредственно на своих границах недружественные ей и входящие в НАТО страны: Румынию и особенно Польшу. И что здесь хуже – сказать сложно.
Или Россия все же хочет именно освободить Украину от фашистской диктатуры, одновременно обезопасив себя и спася украинский народ. Тогда нужно не отбирать области Украины по частям, а выходить на западные границы СССР.
То есть пройти в освободительном походе всю Украину. И тут опять два варианта.
— Либо антифашистский фронт будет продвигаться по занятой врагом территории, объявляя украинцев недостойными своей государственности, чем будет загонять на сторону врага все большее число сопротивляющихся. Причем нацисты в этом случае будут приобретать романтический ореол «защитников национальной независимости».
Не хотелось бы, чтобы получилось такое сопротивление в тех областях, которые потенциально ориентированы на Россию, но сейчас подавлены режимом. Не хотели бы, чтобы перед ними была поставлена перспектива воссоединения с Россией без украинской государственности. Если будет поставлен такой вопрос, то это будет только усиливать возможный потенциал фашистского режима.
Воссоединение южно-украинских (они же южно-русские) территорий с Россией — это исторически справедливо, этически и психологически оправдано, потому что для людей этих регионов в данной ситуации не было другого выбора. Но нужно понять, чего хочет Россия: создания многоцветного, разнообразного единства разных государств, или мы хотим выстроить узкое национальное государство с унитарным строением? И мы хотим решать вопросы освобождения той же Украины, или мы хотим просто её ослабить, половину забрать, а остальное пустим забирать полякам?
— Либо антифашистский фронт будет продвигаться по занятой врагом территории, гарантируя сохранение украинской государственности как мирной и демократической страны, союзной освободившей ее России. И в этом случае большая часть украинцев будет присоединяться к отрядам антифашистского фронта тем в большей степени, чем большая территория будет освобождаться из-под контроля нацистов.
Это вопросы и практические, и теоретические. И текущие, и стратегические. Это вопрос и текущего политического действия, и будущего государственного устройства.
Кстати, вопрос и ментальной и концептуальной неготовности многих из тех, кто считает себя почитателями Империи, строить именно Империю как единство многообразия форм, культур и народов, потому что вместо этого они начинают превращать страну в унитарное национальное государство с примитивной бюрократической унификацией форм, культуры и наций, объявляемых одной и той же нацией. Не понимая того, что существует та или иная нация или народность – решают не в столице и не филофействующие интеллигенты старобоярской внешности, а сами народы, руководствующиеся тем, чем и кем они сами себя считают.
