Заместитель министра информации Артем Ольхин дал интервью журналисту севастопольской газеты «Губернские вести».

Поговорили о двух, неразрывно связанных, фронтах нашей войны, информационном обеспечении освобожденных территорий, масштабном и беспощадном зомбировании своих жителей Украиной, а также о том, что лежит у каждого из нас в кармане…

— Хочу показать уникальную карту. Это уже не карта Донецкой области в составе Украины, но ещё и не карта Донбасса в составе Российской Федерации. Это карта Донецкой Народной Республики в том виде, в котором она существовала как независимая республика. Как видите, часть нашей территории до сих пор не освобождена от украинских войск, но это лишь дело времени.

В своей работе мы продвигаемся вслед за наступлением войск. В данный момент выходит около 20 районных и городских газет, вместе с республиканскими у нас сейчас 25 печатных изданий. Освобождают очередной район — мы приходим туда. Вот пример Мариуполя. Поначалу в городе работал только телеграм-канал «Мариуполь сейчас», потом возобновили издание любимой местной газеты «Приазовский рабочий», запустили городскую радиостанцию «Радио Бриз», а недавно начал вещание городской телеканал «Мариуполь 24».

— Какая информация наиболее востребована?

— В прямом смысле слова жизненно важная информация: где получить гуманитарную помощь, как дела с восстановлением водо- и газоснабжения, какие объекты строятся или восстанавливаются, какие положены льготы и пособия, будут ли работать детские сады и школы, как дела на линии фронта, будет ли мобилизация…

Мы в первую очередь создаем ресурсы, позволяющие проверить информацию, которая содержится в основных вбросах, публикуем достоверную информацию от имени государства и отвечаем за свои слова.

У меня есть знакомый, военнослужащий милиции ДНР. Перед поступлением на службу он поехал в тогда еще украинский Мариуполь, чтобы решить личные вопросы. Вечером разговорился с хозяйкой, которая сдала им комнату, она спросила: «Правда, что вы там ежей едите?». Это был 2016 год, и вопрос ясно показывает, насколько жители Мариуполя были пропитаны пропагандой. И ведь вопрос этот задала молодая девушка, а не бабушка из глухой деревни, которая не знает, что такое смартфон.

— У вас достаточно каналов для борьбы с недостоверной информацией?

— Украина огромные средства вкладывает в идеологию, пропаганду в СМИ. При том, что Украина меньше, чем Россия, количество средств массовой коммуникации там чуть ли не больше, чем в России. И рассчитаны они на все слои населения — от стариков до детей. Так что неудивительно появление роликов, где родители записывают, как их ребенок собирается резать «русню». Когда брали базы «Азова» (признан террористической организацией), мы видели огромное количество очень качественно выпущенной литературы для солдат. И формат удобный, чтобы носить с собой — богато иллюстрированная брошюрка формата А6, небольшая статья кого-то из идеологов укронацизма. Так что наши украинские «коллеги» вкладывают немало средств именно в печатную продукцию.

Скептики говорят, что сейчас печатные газеты не читают, все ушло в Интернет. Я лично так не считаю. Первый проект, который мы с соратниками делали в период «Русской весны», был журнал «Новая земля». Он выходил тиражом 1 тысяча экземпляров. Ту информацию, которую мы публиковали, мы потом встречали в городе. Тем более сейчас, когда обострилась военная ситуация. Частенько нет света, нет радиосигнала, нет Интернета, а потребность в информации остается, туда приходит самая простая черно-белая газета, и она востребована. Процесс вовлечения в информационный поток в газете более высокий, чем в социальных сетях. В Интернете ты листаешь новости, чаще всего читаешь только заголовок и очень скоро забываешь. Газету покупают или выписывают, чтобы внимательно, не поверхностно прочитать информацию. Привычку вдумчиво читать информацию имеют прежде всего люди, которые принимают решения, от которых что-то зависит. Так что списывать со счета печатные СМИ не стоит.

Когда надо было разрушить страну, которая Украиной называлась, использовали возможности распространения информации через якобы независимый и суверенный интернет. Можно не произносить слово «цензура», но при помощи денежных знаков и вовремя сказанного слова можно регулировать любые информационные потоки. По Конституции ДНР цензура запрещена.

— А Вы об этом не жалеете? В обществе идет активная дискуссия по этому вопросу, многие считают, что должна быть цензура контента для детей, запрещена пропаганда ЛГБТ и подобных «ценностей».

— Я не считаю, что контролировать информацию — это плохо, тем более в период СВО. У меня многодетная семья, сейчас мы ещё ждем пополнения, так что жена с детьми уехала в центральную Россию. И вот там в местных группах роем носится информация, что Москву и Подмосковье ждут бомбардировки, возможно применение ядерного оружия, что люди оборудуют подвалы, запасаются водой и пр. Просто кому-то надо сеять панику. А ведь это не прифронтовая территория. Теперь представьте распространение таких вбросов где-нибудь в Ясиноватой, где линия фронта рядом и люди гораздо острее реагируют на угрозы.

— Если сравнить средства, вкладываемые в информационный фронт у них и у вас — какова пропорция?

— Что касается нашей стороны информационного фронта, то здесь надо понимать, что мы не одни. Вся Россия помогает — и крупные информационные холдинги типа ВГТРК, информационные агентства. Если бы мы остались одни, картина была бы грустной. Поначалу наше медиаполе составляло десятую долю такого же поля на Украине. У нас было всего три республиканских телеканала. А на Украине в это же время были телеканалы в каждой области и плюс несколько государственных (по охвату населения). Прибавьте сюда поддержку европейских СМИ, которые работали в том числе на территорию Украины. Стоит ли уточнять, на чьей стороне?

Но главное — это то, что мы не хозяева в Интернете. Вот лежит смартфон, в нем есть минимум четыре возможности превратить его в ненужный кусок пластика и металла без нашей воли. Это относится и к аккаунтам, которыми вы пользуетесь. Так что вопрос стоит гораздо жёстче. Где наши серверы, где можно хранить нашу информацию? Где наши родные технологии, чтобы мы пользовались не китайскими, корейскими и тем более американскими или западноевропейскими разработками? По сути никто из нас не находится в информационной безопасности. В кармане у каждого из нас лежит «жучок», который отслеживает наши геоданные, анализирует нашу переписку, может нас слушать. Не стоит становиться параноиком, на войне как на войне, но это ситуация ненормальная.

— Чем, на Ваш взгляд, закончится вся эта история с боевыми действиями?

— Победой, конечно, закончится. Я историк по образованию и знаю, что так было во всех предыдущих войнах. С Наполеоном вообще беда была, он уже в московском Кремле сидел. Закончилась эта история, как известно, взятием Парижа. Так и сейчас будет.

Наша задача — не просто победить, а вернуть население Украины назад, к ситуации дружественной страны. Сейчас чем больше пролито крови, чем дольше это будет по времени, тем жёстче будет этот разрыв. С другой стороны, такое уже было на Украине в период фашистской оккупации, были люди, поддержавшие нацистов, но в конце концов все нормализовалось. Непримиримые уйдут, выберут своим местом жительства страны Европы или другие континенты, это их право. Хотя лично мне жаль. Чем больше народа, который мы считаем родственным, останется нашим, тем лучше. Трудно с Украины получить более-менее нормальную социологию, но там много людей, которые нас поддерживают. Возьмите Мариуполь — город был пропитан украинской пропагандой, а сейчас как изменилось сознание людей! Насмотрелись они на нацистов из «Азова», побывали под обстрелами со стороны «своих» и пересмотрели свои взгляды. Я уж не говорю о Донецке, здесь за 8 лет обстрелов остались буквально единицы тех, кто поддерживает сегодняшнюю политику украинского руководства. Не надо думать, что у каждого человека есть четкие идеологические убеждения. Кто-то уезжал от обстрелов, кто-то нашел работу получше, кто-то переехал потому что из Донецка ушли структуры, в которых они работали. Не надо думать, что это люди, которые ненавидят все русское.