У каждого человека есть мечта. Есть она и у Александра Андреевича Проханова. Но разница в том, что мечты обычных людей касаются почти всегда их самих: их будущего, успехов, достижений, приобретений, близких, детей, родственников. Люди мечтают о любви, семье, удаче, карьере, здоровье, долголетии, славе. Чаще всего такие мечты имеют строго определённые границы — они внутри личного горизонта. Мало кто мечтает о чём-то, намного выходящим за круг индивидуальных интересов. Проханов здесь исключение.
Как только он начинает мечтать, то его мысль делает невероятный головокружительный скачок. Всё личное, близкое, уютное, всё соизмеримое с индивидуальностью и её масштабами мгновенно отступает на второй план, гаснет — теперь этого и не найти. Мечта, словно бабочка кокон, покидает человеческие границы — тела, души, ума — и превращается в гигантское крылатое существо, взмывающее в небо, обрушивающееся на землю, пронизывающее её, чтобы снова взметнуться в бесконечную вертикаль.
Бабочка, птица, дракон, ангел… Мечта Проханова имеет огромную размерность. Это мечта не о себе, не о своём, не о том, о чём принято мечтать. Это мечта о России, Руси, о великой бесконечной Родине. О том, как она живёт, и о том, о чём она тоскует, о том, как она страдает и как радуется. О том, чем она была изначально и чем будет в последние времена. Это мечта о настоящем, о том, чем Россия является здесь и сейчас и чем она в то же время фатально не может стать.
И вот уже мечтает не Александр Андреевич Проханов, а кто-то ещё… Кто-то мечтает сквозь него — а он лишь даёт этой мечте проявиться, быть — сквозь себя, через себя, помимо и вне себя. Такая мечта есть русский экстаз. Экстаз (ἔκστασις) по-гречески — выход из себя, смещение центра, полюса. Пока человек мечтает о себе, он и есть полюс, он пребывает в себе. Проханов учит делать не так. Надо, наоборот, выйти из себя, открыться стихии родного глубинного земного бытия, и этот экстатический выход за пределы даст возможность Родине, Руси зажить своей собственной жизнью, выпростать своё скрытое бытие. Так понимает мечту не простой мечтатель, а поэт, пророк, провозвестник, глашатай.
Проханов именно таков. Он живёт русским экстазом, и пробуждение русских токов и определяет его бытие — в искусстве, мысли, политике, творчестве. Здесь, впрочем, всё одно — никакие рамки конкретного ремесла не вместят в себя полноты этого священного дыхания русской бездны. Все сектора и профессии слишком узки. Если собрать на поле весь наш народ — мечта не вместится в него. Не будет она полной, даже если добавить к этому всерусскому земству мёртвых и ещё не родившихся. И в этом случае вместить полностью этой мечты нельзя, не получится. Она разорвёт любые рамки, любое число перед ней окажется бесконечно малым. Но тот, кто озарён ею, тот ей сродни — и он легко преодолевает границы. Ведь русская мечта трансцендентна.
Александру Андреевичу Проханову исполняется 85 лет. Боже, как много! Но и эти цифры ничего не говорят ни о чём. Поставьте их рядом с масштабом русской мечты, и это — крохи, самая малость, горсть, просто ничто.
Те, кто предан, как Проханов, русской мечте, воскресают ещё не умерев, при жизни. Если она наше содержание, то у нас больше нет возраста, или иначе: мы старше и одновременно младше любых границ.
Русский человек есть тот, кто был, есть и будет всегда. И мечтает он о том, что вечно, что вечно есть. Это сама Россия, Россия как таковая, в своём глубинном и нерасторжимом самотождестве — она, как купина, горит и не сгорает, умирает и оживает вновь, кончается и никак не кончится, потому что у неё несть конца. Россия — это всегда только начало. Русское начало не хочет начаться (начинайте уже…) так, чтобы идти к концу. Оно идёт в ином направлении. И Проханов в своей судьбе — мудрой с юности и бодрой в возрасте патриархов — всегда только начинает. Он не взрослеет с годами — та же ирония, тот же едва спрятанный тонкий юмор, та же сила, та же ясность пронзительной мысли. Секрет такой стойкости в том, что Проханов не просто Проханов, но кто-то намного больше. Он — взрывающийся сосуд русского начала. Он — путь русской мечты. И что тут говорить о возрасте, о дне рождения. У таких людей (а есть ли ещё они, такие люди?) каждый день — день рождения. Ведь каждый день в нашем русском календаре посвящён святому, а чаще всего — сразу нескольким святым, и так много из этих святых — русские. Если мы русские, то это наши святые, наш день, наше рождение. Так насыщенно, плотно и живо может ходить по земле только тот, внутри которого плещет живая вода небес. Русская земля — это лишь наша часть. Ещё есть русское небо, и оно внутри нас, вплотную к нашей земле. В русском человеке осуществляется брак неба и земли. Это и есть мы сами. Проханов знает об этом. И грезит об этом, и пишет, и говорит, и поёт. Он пророчествует.
Когда Родина клонится к бездне, её дети воют от боли. Когда Родина возвращается на свою русскую стезю, её дети кричат от радости. Но и то, и другое — неразрывное единство, идущее сквозь века, эпохи, режимы, фазы. Это диалектика русской мечты. Мечты Александра Проханова.
Нужно ли нам помогать ему в этом? Участвовать, охранять, продолжать его дело? Это важно для нас — если мы русские, то это — наша мечта, это — наш Проханов, это просто и есть мы… И выбора у нас нет никакого. Быть русским — это уже решение. Обратной силы не имеет. И дальше начинается шквал бытия. Дальше начинается русский мир и русская война, русская любовь и русская смерть, русское всё.
Но сам Проханов самодостаточен. Он решил проблему Родины, став с ней одним и тем же. И она стала им, заговорила его устами, начала двигать его пером, мерцать в его всё более проницательном, уходящем в глубину взгляде.
Дорогой Александр Андреевич! Оставайся здесь, сколько захочешь. Но при этом ты уже всё сделал, родившись русским и приняв Россию как свою судьбу, как свою мечту. Бесконечность нельзя ограничить или измерить. Ею можно только быть.
