— Александр Андреевич, мы переживаем события, значение которых ещё не способны вполне осознать. Но, наверное, уже можно выделить какие-то явления, происходящие в стране, в обществе.
— До начала военной операции российское общество было достаточно монолитно. И достаточно сонно, легкомысленно, гедонистично. Оно не подозревало, какие грандиозные, тектонические изменения повлечёт СВО. Это рекультивация государства Российского, которая проходит по нескольким направлениям.
Приходится создавать новую промышленность. Реформы 1990-х смели оплоты индустрии, поставили нас в зависимость от Запада. Теперь мы ликвидируем нехватку необходимого, создаём целые отрасли производства. Кончилась диктатура рынка. Мы поняли, что он сам по себе не обеспечивает ничего, кроме стремительного обогащения отдельных лиц, обнищания народа и очень низких — а часто и отрицательных — темпов развития.
Множество миллиардеров, которые вывезли за рубеж свои деньги, по существу, оказались государственными преступниками, изменниками, врагами народа. Они западники. Гайдаровско-ельцинское государство было западным государством. И нельзя одолеть Запад, оставаясь Западом. Приходится создавать Контрзапад.
— А творческая элита?
— Актёры, шоу-бизнес, журналисты, которые были господами положения в 1990-е гг., уехали. По крайней мере, самая едкая и энергичная часть. И не просто уехали — создали там всевозможные фонды и «правительства в изгнании», которые каждый день бросают информационные бомбы. Мы находимся под «обстрелом» тех, кого вырастило само государство. Повторю: это не просто дезертиры и беглецы. Это наймиты, предатели.
Нужна новая элита — патриотическая. А у нас небольшие резервы. Потому что либералы занимали все места — в культуре, философии, СМИ. Образовался вакуум, а патриотических, русских мыслителей за эти три поколения народилось немного. Стоит задача в кратчайший срок создать эту элиту.
Ещё огромный, важный момент. После 1991 г. народ, по существу, отвернулся от Родины. Без боя сдал советскую Родину с её Победой, космосом, социализмом, стройками, глобальной красной империей. И из народа-великана превратился в народ-пигмей. Нужно вернуть ощущение своего величия, своей огромной исторической миссии.
И главное — создать новую идеологию. После 1991-го мы жили по лекалам западной либеральной идеологии. Её российская форма была примитивной, спущенной с англосаксонского олимпа. Нам достались огрызки того мощного и таинственного, что представляет собой современный либерализм. Теперь эта идеология рухнула. Нам предстоит вернуться в русское историческое время.
— Изменения, о которых мы говорим, сталкиваются с сопротивлением?
— На самых разных уровнях идёт схватка старых и новых тенденций. И это порождает борьбу повсеместно. Она и тихая, и яркая. Она чудовищная — с террористическими актами. Убийства Дугиной, Татарского — её открытые эксцессы.
— Мы много слышим, как Россия помогает возвращённым регионам. А чем они могут помочь остальной России?
— Эти регионы сдетонировали процесс, который я описал выше. Перемены в России происходят потому, что взорвался Донбасс. Не Крым, а Донбасс. Это трагический регион. Цена огромна: разрушены города, огромны людские потери. Множество людей стали беженцами. Цвет мужского населения лёг костьми на фронтах. Донбасс породил донбасский период русской истории.
— По обе линии фронта люди говорят и по-русски, и по-украински. В чём же суть конфликта?
— Мы переживаем величайшую драму. Стравить украинцев с русскими — блестящая операция Запада, грандиозная акция, о которой мечтал ещё Бжезинский.
Эта драма началась с того, что Украину в 1991 г. по живому отрезали от России. Никакой необходимости в этом не было. У нас были единая экономика, история, были единые семьи. Оправдывались тем, что хотели удобнее организовать управление. Это всё брехня — было совершено гигантское преступление и совершенно сознательно. Это решение американских мегастратегов. А теперь мы видим два окровавленных народа.
— Два или один?
— Два, один и никакого. В Советском Союзе, конечно, были украинцы, русские, мордва, белорусы. Но был и меганарод, который включал в себя Русский мир. И этот меганарод был разрушен в 1991 г. От него остались разные народы, которые рассекли войной.
Русские и украинцы живут и в России, и на Украине, и в мире в целом. И война, которая сейчас идёт, касается именно русско-украинских зон в России и на Украине.
И я думаю, это только начало. Огромная англосаксонская культура управления и разрушения будет инициировать украинскость, поднимать её против русских. И т. н. украинское подполье — не блеф. Это объект самого строжайшего внимания для нашей власти, спецслужб, политиков, деятелей культуры.
— Где же проходит линия разлома? Как люди оказываются по ту или другую сторону баррикад?
— Эта линия постоянно меняется, её не загонишь в паспортный режим. Большое количество индифферентных русских людей будет втягиваться в войну по этническому русскому принципу. И также украинцы, которые были частью Русского мира, всё больше приобретают чисто украинскую идентичность.
Этой динамикой управляют. Это управление — умное. Я не знаю, есть ли на него ответ с нашей стороны и возможен ли он в принципе. Пока что Ельцин неприкасаем, он в центре сегодняшней идеологической процедуры. Это всё равно что ампутировать метастазы, оставляя главную опухоль. Это как если бы в нашей идеологии присутствовал Гришка Отрепьев или Власов.
В новой идеологии не должно быть порчи. А мы создаём продукт, в котором заведомо заложено гниение. Надо выкорчевать это всё. И сказать честно: драма произошла в 1991 г.
