У Гашека в «Приключениях Швейка» есть один капрал , который время от времени говорит: «Помните, скоты, что вы – люди!» Но дело в том, что очень многим и в России, и на Западе бесполезно говорить, чтобы они вспомнили, что они люди. Потому что им комфортно в потребительском болоте. В Минске мне однажды задали вопрос, когда я говорил о наших отношениях. Мне сказали: «Ну, вот смотрите. Придут ваши олигархи, чем они лучше западных олигархов? Мы можем быть «под ними», можем быть «под вами», разницы нет особой».
Я сказал, что говорю это не потому, что я из России, а потому что смотрю на это под определённым углом. Русские олигархи ничем не лучше западных олигархов, это люди, для которых главное – прибыль и интересы. Но с западными олигархами, сказал я, к вам придут такие вещи, с которыми вы очень скоро перестанете быть вами: вы потеряете свой пол через пропаганду новых ценностей, потеряете семью через ювенальную юстицию, потеряете в конце концов себя, не в этом поколении — так в следующем. И вот сейчас, на нынешнем этапе, приходит понимание, что сохранение человека – это оказывается значительно важнее того, о чем обычно идет речь при выборе государственной политики.
Борьба за традиционные ценности – это не вопрос морали. Поскольку то общество, которое планируют «швабоиды» заключается в том, что там отчуждают у человека не землю, не капитал, не собственность. Там человека отчуждают самого по себе… Отчуждают его духовную и социальную сферу. Поэтому, выражаясь для упрощения ситуации марксистским языком, нынешняя борьба за традиционные ценности – это начало новой формы классовой борьбы в обществе, где объектом присвоения становится не овеществлённый труд и не рабочая сила, а сам человек как человеческое существо.
Собственно, когда Шваб говорит о чипизировании и прочем, он и хочет превратить человека в нечто нечеловеческое. И неслучайно и Шваб, и Харари говорят, что закончилась эпоха людей. Мне это очень напоминает… Я очень люблю этот пример. Во «Властелине колец» уродливый орк Готмог кричит: «Всё! Закончилась эра людей, и начинается эра орков». Вот эти люди хотят делать орков. И поэтому сейчас противостояние идёт не по линии капиталист-рабочий, а по линии человеческое и бесчеловечное.
«Совершенно понятно, что душа, как таковая, постепенно исчезает, и индивидуум растворяется в социуме, мы умираем как индивиды и воскресаем как члены общества, то есть нечто спровоцированное. Наша жизнь, наша энергия не есть более наш внутренний огонь, теперь это огонь, который мы получаем от социума – от зрелищ, от кино, от женщин, от других людей. Я не знаю более вампирического времени, чем последние век-полтора, особенно после Второй Мировой. Всех поражает невероятный взрыв творческой энергии первой половины двадцатого века – и полный упадок после, скажем, 50-го года, – то есть ничего, абсолютно! В этом смысле можно критиковать современность и, конечно, хотелось бы жить в какое-то другое время. Но дело в том, что такая ностальгия никогда не продуктивна. У Гумилёва правильно сказано: «Лучше пустое ничто, чем золотое вчера». Это истинно мужской взгляд на вещи. Мы оказались здесь и теперь, и охать, как старые бабки на рынке, что при царе свинина стоила одну копейку, а теперь невесть сколько, — недостойно мужчины. «Пустое ничто» даёт большие шансы для мужского начала, оно может сильно себя проявить, не опираясь ни на что.» Евгений Головин.
Есть логика систем, но есть и логика субъекта, и многое зависит от морального выбора человека — часто вопреки системным обстоятельствам. У нелюбимых мной «зрелых» Стругацких в навеянной акутагавской «Страной водяных» «Улитке на склоне» есть замечательный эпизод. Главный герой повести «Кандид» размышляет о положении, в котором оказались люди некой местности: «Обречённые, несчастные обречённые они не знают, что обречены, что сильные их мира уже нацелились в них тучами управляемых вирусов, колоннами роботов, стенами леса, что всё для них уже предопределено и — самое страшное — что историческая правда… не на их стороне, они — реликты, осуждённые на гибель объективными законами, и помогать им — значит идти против прогресса, задерживать прогресс на каком-то крошечном участке фронта».
Кандиду такой прогресс, однако, не нравится. Это не мой прогресс, говорит он; на мне, как на камушке, этот прогресс споткнётся. Данная фраза, отражающая субъектизацию системного (т.е. бесчеловечного) прогресса, представляет попытку выхода за рамки «системно-исторической правды». Закономерности не бывают плохими или хорошими, рассуждает Кандид, они вне морали, но я-то не вне морали. С этими мыслями он сжимает в руке скальпель и направляется к окраине Леса — ставить подножку неизбежному и античеловеческому прогрессу. Мораль: правда системы и правда субъекта — разные вещи, моральный выбор всегда есть, ну а история — это столкновение воль.
«Встретил занимательную критику семейных ценностей от последователей «прогрессивных» движений, что в брак люди стремятся, потому что определенным образом воспитанны, с психологическими установками и защитами, которые носят системный характер и направлены на «витье гнезда». В общем, несвободны в своём выборе. Но что же предлагают адепты новомодных учений — такую же несвободу, только модную, современную и с хорошей рекламой. В одном случае мы получаем защиту, которая показывала веками свою эффективность, в другом атомизированное существование с себе подобными, то есть мимолётное, расплывчатое и в целом потребительское. Счастье в партнёрстве — это продолжение успешного продвижения по карьерной лестнице в социуме, то есть грань между личным и социальным стирается. Человек превращается в муравья, который хаотично сталкивается с такими же выполнящими команды социума муравьями. И если негативные семейные сценарии, прилагая волевые и интеллектуальные усилия, можно поправить, то в случае партнёрства от человека ничего не зависит, всё зависит от его места в обществе.» swamp-lynx.livejournal.com
«Изначально, конечно, институт семьи предполагал много всяких отношений, об этом «Элементарные структуры родства» Леви-Стросса. Сегодня по крайней мере в западных странах от этого института почти ничего не осталось, государство пробовало забрать себе его функции, но тоже ничего не вышло, в результате возникает общество сирот, выросших в приюте, это и будет основной стратификационный признак. То есть, пресловутое «общество индивидов», которым нас долго пугали социальные аналитики, похоже, возникает только теперь. Психотерапия, консалтинг, коучинг предполагают реальное «общество индивидов», в котором ни традиционные институты (семья), ни государство не справляются с социализацией». Андрей Игнатьев
