— Мы опять оказываемся в условиях, когда случился теракт против важного человека — мыслителя, писателя, идеолога Захара Прилепина. Который уехал на войну и выключился из медийной активности (даже телеграмм-канал особо не вёл), находил время только для программы «Уроки Русского» — с командой записывали выпуски в Луганской библиотеке. В основном же, он занимался делом — войной. И подловили его прямо у дома, в деревне в Нижегородской области. Установили две противотанковые мины по дороге домой. Сработала одна, потому что вторую просто не включили. Террорист, который прятался в кустах, специально получил российское гражданство, специально приехал, чтобы ликвидировать Прилепина, и очень хладнокровно об этом рассказывал следователям на допросе. Если бы он включил вторую мину, и она бы сдетонировала, то, как написал сам Прилепин, погиб бы и он. Большое чудо, что он выжил в этом теракте, но погиб очень близкий его человек — Санька (Александр, позывной «Злой»).
Александр Гельевич, даже не знаю, как спросить у Вас об этом — потому что события становятся по-настоящему безумными…
— Почему же безумными? На мой взгляд, речь идёт о войне. Войне, в которой мы принимаем участие. Войне, которая, в принципе, стала неизбежной после распада СССР, потому что, когда наша единая держава, наследница Российской Империи распалась на части, стало очевидно, что нейтральными эти части быть не смогут. Потому что, то, что убывает у цивилизации Суши, Хартленда, Евразии, России — то прибывает у наших врагов, атлантистов.
Другое дело, что переход под полное господство наших геополитических противников, которые все эти годы оставались таковыми — может быть, даже столетия, был лишь делом времени. И мы могли этого не замечать, как в 90-е, или наполовину замечать, как в 00-е. Но они были врагами.
И вопрос «когда они потребуют полной лояльности от химерических полу-государств, возникших на развалинах России» — это был лишь вопрос времени. И эти процессы продолжают идти на пост-советском пространстве. Но самая болезненная, самая близкая, самая больная территория — это Украина. И Бжезинский, один из теоретиков атлантистского геополитического наступления, подчёркивал именно значение Украины. Если её окончательно оторвать от России, то наша страна суверенным полюсом многополярного мира быть не сможет. И я думаю, что вопрос всех остальных стран пост-советского пространства стоит тоже довольно остро. Но Украина была самым важным звеном этого плана, что закономерно привело к войне. Но войне не с Украиной, а за Украину: между русской, российской цивилизацией, Евразией — и нашими противниками. И в этой глобальной войне враг, воюющий против нас, оказался активным, сильным, жестоким и целеустремленным. Он спровоцировал нас на войну и, воспользовавшись нашими колебаниями и отступлениями, решил нас добить.
Вот, в чём смысл происходящего.
Что же нас удивляет? Что враг, среди всех нас, бросивших вызов Западу, выбирает для уничтожения именно тех, кто является интеллектуалами, идеологами, мыслителями? Носителями философии, ее духа, как Даша? Носителями имперского духа, как Малофеев? Носителями патриотического чувства глубокого, сердечного, как Захар Прилепин? Носителями православной идентичности, как Владлен Татарский?
Это удивляет?
Но для Запада и его террористических сетей совершенно другой счёт. Они воюют прежде всего именно с русских духом, с нашим Логосом, с нашей мыслью, с нашим сердцем. Для них это самые приоритетные цели. И они по ним бьют прицельно. Причём так целенаправленно, что теракты происходят либо против моих детей, близких людей, друзей, собратьев, духовных людей. И эту цель они поражают снова и снова — они бьют в одну точку. От теракта к теракту мы видим непоколебимую решимость уничтожить именно то настоящее, незаказное, глубоко органическое и исходящее из сердца русского чувство, русскую идею, русский Логос. Их целеустремлённость поражает. И на этом фоне, конечно, не может не удивлять безразличие нашего государства и, отчасти, нашего общества к той же самой теме. Нам всё кажется, что мыслители — люди, которые находятся на периферии. Но враг видит именно в нас, мыслителях, главный центр того, с чем они ведут войну. А они ведут войну как раз с русским Логосом, с русским Духом. И Захар Прилепин выбран далеко не случайно. Он один из ближайших моих единомышленников. Он вышел из НБП*, которую мы организовывали когда-то с Лимоновым. Он сочетает идеи социальной справедливости и патриотизма, которые являются сущностью моей идеологии. Он на этом вырос, воплотил это в литературном творчестве и в своей политической позиции.
Бьют по нам. Теракты направлены принципиально на нас, против нас. Нас — уже не в широком смысле, как народа, государства, огромного количества людей, поддерживающих Путина. Но среди этих людей враг выбирает очень особых: Владлен, Даша, Малофеев, я, Прилепин. Совсем узкий круг. Мы все объединены Царьградом, где Прилепин вёл программы, где у Даши была своя передача «Наша точка зрения», где работал я, а Константин Малофеев был организатором и создателем этого телевидения. Владлен — наш ближайший друг, и меня и Даши. Всё сводится к очень узкому кругу настоящих патриотов. Все сейчас патриоты — я не хочу никого обидеть или принизить его значение. Просто мы были такими всегда. До того, как на эту позицию встало государство. Мы говорили о необходимости борьбы за Новороссию, когда это было совершенно неприемлемо для многих официальных лиц.
Разница между нами и другими искренне уважаемыми мною людьми, что мы патриоты — всегда, независимо ни от чего, а многие — патриоты ситуативные. Потому что у нас сейчас такое направление в политике.
И это различие говорит о необходимости быть готовыми к продолжению террористических атак. Не случайно глава ГУР террористического образования «Украина» отвечая на вопрос блогера-нациста Сергея Иванова, «когда же, наконец, уничтожат Дугина и Соловьева?», ответил приблизительно так: «в свое время». То есть в его понимании «скоро». И тут только один ответ: не уничтожим ли мы первыми их самих… Но они действующие террористы, а мы законопослушные граждане. И в этом есть существенная разница.
Достаточно лишь посмотреть на сторонников Русской Идеи — ярких, последовательных, искренних её носителей — и будет просто определить, кто станет следующим. Здесь очень важно: не всем надо прятаться, и не всех надо охранять. НО конечно, нужно охранять тех, кто этого заслуживает.
Обратите внимание: они действуют по определённой логике. Они наносят удары по самым важным инфраструктурным объектам, имеющим значение для нашей экономической модели. Но это не теракты, это диверсии: удары по военной инфраструктуре (и даже по гражданской, имеющей стратегическое значение) — диверсия против Крымского моста, «Северного потока» и прочих значимых объектов. А вот прицельное уничтожение русского духа — самый настоящий теракт, имеющий символическое значение. Враг хочет уничтожить носителей истины.
Понятно, что приходит наше время. И безусловно, если это время придёт без нас, наше место кто-то займёт, но не факт, что это будут столь же убеждённые, столь же искренние и неподкупные люди.
— Когда я сказал «безумие», конечно, речь шла не о том, что враги действуют хаотично. Они подбирают цели осознанно. Убивают тех людей, которые имеют печать русскости на челе.
— У меня складывается именно такое впечатление. Я сам поражён и изумлён точностью этих ударов. Их не так много (кстати, и диверсий не так много). Но они очень болезненны. В моём случае, произошло самое болезненное, что можно было сделать. И я удивляюсь, если угодно, не потемнению, а ясному, чёткому, сатанинскому различению духов у врага. Как будто тёмные духи бьют по светлым, игнорируя всю мишуру бесконечных патриотических голов, по выражению лица которых (если анализировать мимику, микрожесты, интонации — что доступно любому психологу, который владеет социальными технологиями) легко понять, что речь идет не об искреннем человеке, а о человеке, выполняющем определённое задание. Бьют по людям, в искренности которых нет никаких сомнений. Причём для наших врагов это значимый факт, а для нас — нет, мы все патриоты сейчас. Мы удивляемся выбору, который делает вра— почему убивают этих людей, почему не других? Захар ушёл на войну — но у нас многие сейчас воюют. Десятки, сотни тысяч русских патриотов воюют на фронте. Да, они рискуют жизнью, гибнут — но это фронт. Теракты же в происходят глубоком тылу, в затерянных нижегородских лесах, где находится дом Захара Прилепина. Чтобы туда добраться, отследить жертву, заложить мины, дождаться машины — это требует большой подготовки, слежки, контроля над телефонами, навигатором, доступ к личной переписке и т.д. Захар спасся чудом. Для того, чтобы проделать такие сложные и многотрудные подготовительные действия к теракту, нужно быть убеждённым в том, что именно эта цель заслуживает уничтожения. И именно на это следует обратить внимание: почему наш враг понимает, кто по-настоящему для него опасен, а внутри России мы сами к носителям русского Логоса относимся с точки зрения количества подписчиков в тг или в Инстаграме*, мерим их по частоте появления на центральных каналах и т.д.. Не в этом же дело!
Эта война, к переломной точке в которой мы сейчас подходим (возможно, она будет в самое ближайшее время), представляет собой нечто богословское, теологическое, эсхатологическое, большее, чем простой конфликт. Мы об этом с Вами, Роман, много раз говорили. Такое впечатление, что дьявол, против которого мы боремся, гораздо более проницателен и умен, чем мы сами. Он гораздо более глубоко и ясно понимает цели, задачи и ставки в этой войне. Мы сражаемся сейчас против дьявола, и постепенно у лучших среди нас приходит понимание, насколько это серьёзно: «дьявол» — это уже больше не метафора, но реальная богословская истина. И в этом отношении те, кто понимает богословский характер этой войны (как Владлен), являются главными целями нашего врага. В то время, как большинство, уже воюя напрямую с дьяволом, ещё не осознаёт всю серьёзность происходящего. Ещё не понимает смысл подвига Архангела Михаила и Георгия Победоносца. Мы во многом руководствуемся более простыми (даже примитивными) чувствами. Может быть, очень благородными — потому что нет ничего более благородного и прекрасного, чем любить и защищать свою Родину. Это замечательно. Но сейчас идёт война ещё более глубокая, чем за Родину. Идёт битва за человечество. Битва добра и зла. Возможно, финальная битва. И чем ближе мы к пониманию этого, чем более откровенно и полно мы, русские, об этом говорим, тем большую ненависть к нам испытывает враг. Действительно, чтобы выбирать такие цели, которые выбирает враг, надо быть очень серьёзными и жестокими, циничными, но вместе с тем очень умными и последовательными людьми. Выбей этот русский Логос — и останется одна пустая форма, одно внешнее тело, которое победить (или обмануть) будет гораздо проще. Вот, в чём дело. Такой вывод было давно пора сделать, с 20 августа 2022 года — и беречь тех людей (особенно их), в ком русских дух, русское начало в критической ситуации сосредоточено.
— Обычно, очень важные события остаются в тени. Сейчас идёт всероссийских молебен о Победе великомученику Георгию Победоносцу. Отец Андрей Ткачёв выходит с частицей его мощей. И в течение полугода 100 городов России встретят святыню, и каждый сможет поклониться ей. Важно, что стали молиться именно о Победе — не об абстрактном мире. Раньше молились именно о мире — но мир невозможен без победы. Теперь идёт открытая молитва о победе русского оружия. Молитва обращена к Георгию Победоносцу — тому, кто всегда был рядом с нами.
— Обратите внимание, чья это инициатива? Из какого храма процессия выходит? Это делают те же самые люди, которых могут убить, которые стоят на переднем фланге. Это отец Андрей Ткачев, это гимназия Василия Великого, построенная Константином Малофеевым. Это руководство движения «Двуглавый Орел» и члены правления Всемирного Русского Народного Собора.
Я как раз говорил о теологии войны — и совершенно верно Вы подчёркиваете, что она выливается в теологию Победы. Эта наша война — явление богословское. И то, что мы обращаемся к фигуре Георгия Победоносца, память которого чтили недавно, и к Архангелу Михаилу, и к Господу нашему Исусу Христу, и к Его матери — Пречистой Деве, к святым с просьбой даровать нам Победу, означает, что философский, духовный, интеллектуальный авангард той битвы осознает ее духовное измерение. Мы начинаем отдавать себе отчёт, насколько важна в данном случае небесная вертикаль, ангельское заступничество, божественное соучастие в нашей битве высших сил. Это, действительно, фундаментальная битва. И Вы совершенно правы: мы молимся не об абстрактном мире, не о замирении, не просто о прекращении жестокой войны — не об этом. Мы, конечно, хотим мира, но гораздо больше его, мы хотим Победы. Ведь без Победы, как Вы совершенно верно сказали, такого мира просто не будет. Потому что враг решил нас уничтожить совсем: как носителей русской идеи, языка, культуры, православия, как особой цивилизации. Но наших врагов не устроит, даже если мы отступим и начнём из себя изображать таких же, как они — нам уже на сей раз никто точно не поверит. И пока они нас под корень не уничтожат, пока нашу святыню, нашу вертикаль, нашу ось духовную не искоренят — они не успокоятся. Это даже уже не о державе и не о народе речь. Речь идёт, действительно, о высших духовных началах. Наша брань переходит из земной плоскости в небесную, и молебен о Победе — это великолепная инициатива. Она должна напомнить нашим людям, каковы ставки в этой войне и как и главное Кем даруется Победа? Если мы сами себя не победим, то Победу нам не отдадут. Ведь святые силы грешниками помогать не будут. Бог, тем, кто отвернулся от Него, тем, кто циничен по отношению к Нему, кто плюёт на Него, не помогает. Бог помогает тем, кто просит Его о помощи, кто любит Его, чествует Его, молится Ему, тем, кто говорит о себе: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу». В конце концов, это война не нас против наших врагов, но это Его война. И мы — Его слуги, Его воинство, Его армия. Мы просим от нашего военноначальника святого Архангела Михаила укрепить наши ряды, направить нас на правильный путь. И духовное измерение молитвы о Победе — это часть самых важных, главных и правильных действий.
С моей точки зрения, возможно, самая важная часть. Конечно, если мы не будем давать «Вагнеру» и всем остальным, кому что нужно, снаряды, амуницию, технику и т.д.; если не будем мобилизовывать наше общество и наше государство, промышленность, средства массовой информации, культуру — мы, конечно, не выдержим. Но духовное измерение — это важнейшая часть. Подобная свету лампады: он не большой, тихий — но он главный. Если в нас теплится лампада веры, если мы обращаем свои моления к небесным бесплотным силам и к Господу нашему Исусу Христу, тогда наша борьба приобретает иное значение. Вспомните, как сказано у пророка Илии. Когда он захотел говорить с Богом, вначале поднялась буря, раздался грохот, начались землетрясение, дождь, шквал, затряслись горы — и всякий раз говорилось «не в буре Господь», «не в шторме Господь», но в гласе тонкого духа. В тонком, почти неразличимом шёпоте, который обязательно нужно услышать даже сквозь стальные грозы титанических баталий. И всенародная молитва святому Георгию — это, как раз, обращение к этому гласу тонкого духа, который нужно расслышать сквозь грохот орудий, сквозь «Солнцепёк», сквозь крылатые ракеты, сквозь удары по нам HIMARS. Сквозь визг, рёв, грохот, молнии нашего и их наступления. Но настоящая Победа даётся тонким гласом Бога. Потому что Богу достаточно кивнуть — и дальше всё будет, как должно.
Когда, раньше, люди собирались на поле сражения — это были огромные массы: десятки, сотни тысяч. И лишь почти незаметное движение головой Императора означало знак к началу битвы. И этот кивок Императора всё и решал. Без него вся накопленная мощь была впустую. В ней не было тонкого гласа духа. И в нашей молитве к небесным воинствам мы обращаемся к кивку Небесного Царя: «Кивни нам, дай нам указание, дай нам помощь. Согласись с тем, что мы воюем за Тебя — и тогда мы победим. Тогда невидимая сила войдёт в нас, и Победа будет нашей». Это молитва о Победе после веков материализма и атеизма должна вернуть нас к нам самим: к нашей культуре, нашей традиции, нашим корням. Ведь эта война ещё и за нас самих.
Мы победим зло вовне, когда изживём его в самих себе. Невозможно победить дьявола, будучи одержимыми материалистическими атеистическими, либеральными представлениями. Если мы часть западного мира, то мы же проиграли. Мы можем выиграть только как независимая цивилизация — и только в этом случае мы победим. Для этого нам нужно очиститься. И помощь Бога в этом очищении является принципиальным и ключевым событием. Оно может многим показаться излишним, или как простая дань формальностям. Нет. Это, как раз, прямой и самый надёжный путь к нашей Победе.
— Владимир Путин приехал в зону СВО, в центр командования, и передал военноначальникам походный складень со Спасителем. И сейчас этот складень переходит от подразделения к подразделению. Эти люди, наши люди, которые сейчас воюют — они прекрасно понимают, о чём мы сейчас говорим. И те, кто держат в руках походный боевой складень, они вещи, о которых мы говорим, считывают и знают, насколько это важно. Когда мы говорим о терактах, у людей может возникнуть неправильное ощущение: Захар связан с СВО, как и Вы с Дарьей, и Владлен — и всё это часть войны, которая происходит где-то там, случайно переместившаяся сюда. Нет, война происходит здесь.
— Конечно. Мы, в данном случае, не являемся придатком СВО. Даша выступала как военкор, я — мыслитель, философ. Конечно, я поддерживаю наше воинство, наше руководство. В европейские санкции, кстати, меня внесли за богословское обоснование СВО. Честно говоря, я и не подозревал, что занимаюсь именно этим, до санкций. Строго говоря, в этом направлении я до санкций последовательных шагов и не предпринимал — но они меня сами заставили, вынудили заняться этим. Опять враг быстрее мыслит, чем мы сами. Всё же они бьют не просто по военным фигурам. Они ударили по Захару не как по ополченцу, но хотели его убить как писателя, интеллектуала, идеолога. Точно также дело обстоит с Малофеевым, Владленом. Мы с Дашей были ещё дальше от конкретной реальности фронта. Но они выбирают цели по профилю духовной ориентации. Враги, как раз, понимают, что это война духов, и они этих духов различают.
То, что Президент подарил икону, это важнейший знак. Да, кого-то он наградил, кого-то повысил в звании, кому-то разблокировал поставки боекомплектов. Но самое главное, что он показал, что небесная вертикаль — которая проходит сквозь него, как высшего лица в государстве — нисходитчерез него и на простых воинов. Это очень важный момент. Это — освящение войны, превращение её в войну священную. Конечно, многие замечают, что говорить о священной «специальной военной операции» несколько странно. Мы все понимаем, что идёт война. Поэтому давайте свернём этот эвфемизм. Специальная военная операция была, она началась, как специальная военная операция, но она давно уже переросла в полноценную войну с Западом, настоящую войну, об этом уже все не стесняясь и говорят. Мне представляется, что икона привезенная Президентом на фронт, она и объясняет нам, что происходит. Идет священная война, сам Президент — первое лицо страны, отправился на фронт и принес фронту икону. То есть, смотрите, он сам нам говорит “идет война священная, идет война народная, государство и народ сейчас едины, я с вами, солдаты, воины, жены, матери, отцы, потерявшие своих детей, я полностью с вами, я один из вас”. И государство и народ в этой священной войне едины и осенены присутствием духа и святых икон. Это очень важный знак, знак глубочайшей укорененности в духе тех событий, в которых мы принимаем участие.
Другое дело, мне представляется, что то “богословие войны” о котором мы сегодня говорим, должно быть более полноценно и полновесно представлено в нашем обществе. Я думаю, что многие вещи, многие программы, многие даже выражения лиц и многие формулировки нашей прессы, которая давно стали привычными, совершенно не совместимы с культурой страны и общества, которые находятся в состоянии этой священной войые. Мы должны подстраивать под богословские критерии священной войны наше общество, и делать это незамедлительно. Попытка провести эту специальную военную операцию, чтобы не затронуть народ, не вовлечь в нее широкие массы не состоялась. Это уже это не пройдет, это только вызывает у всех недоумение. Необходимо перестраивать всю нашу информационную систему, нашу культуру на военный лад — только военные песни, только духовные проповеди. Царьград, Спас — вот, что на мой взгляд должно постепенно заменять все остальное телевидение. Могут сказать, что это будет скучно, и люди это не будут смотреть. Я согласен, для тех, кто привык только к развлечениям, скучно. Ну если не хотят смотреть, пусть не смотрят, пусть, тогда, например, огород возделывают, на фронт идут или маскировочные сети плетут. Есть же чем заняться, кроме того, как рассматривать бессмысленную и оскорбительную низкокачественную теле-продукцию, унижающую человеческое достоинство. Да, серьезные вещи бывают скучными и усыпляющими для тех людей, которые к ним не привыкли, ничего страшного. Привыкнут.
— Александр Гельевич, мы сейчас про эти серьезные вещи поговорим отдельно. Вот, что вытесняет эти серьезные вещи, разговоры. Кто хочет о серьезном важном посмотреть в таком привычном формате, вот, есть “Война и Библия” Бориса Корчевникова — большой сериал по книге Николая Сербского, есть фильм “Донбасс — битва за правду” фильм Сергея Михеева и Романа Голованова, вот, касаемо богословия войны, чтобы люди как-то себе пометили, кому эта тема интересна, а она очень глубокая и важная.
Мы начали говорить про тех героев, которых рождает время и очень важные слова были сегодня (сказаны) и очень важная картинка — это Евгений Пригожин открывает мемориал “Вагнера”:
«Мы на одном из кладбищ ЧВК “Вагнер”, кладбище под Екатеринбургом, здесь захоронены, те кто либо родился в Екатеринбурге, либо уходил отсюда на фронт. Мы привыкли к памятникам ВОВ, к братским могилам солдат, сейчас мы должны понимать о том, что наша страна получила новых героев и новую ветку нашей истории и поэтому этот памятник, тем кто погиб на новой войне, нового витка нашей великой истории. Помните о них, братские могилы, я думаю тоже появятся. Каждый из этих парней погиб героем и погиб храбро. Тот кто погибает — всегда герой на войне. Один идет под пули лицом к лицу, а другой не уходит из под вражеской артиллерии и не покидает свой окоп, поэтому спасибо и вечная память».
Вот так, это очень важные кадры и особенно в преддверии Дня Победы, чтобы это живо звучало внутри, в голове, в сердце и давало понять, что у нас сейчас целый пантеон новых героев, вот бери просто иконостас. И главное, всем этим очень правильно распорядиться, потому что, вот это — сокровище, золото. Я не знаю, что есть дороже, из того что случилось есть. Вот эти символы, которые появились в нашей русской истории, вот они все здесь. Главное, чтобы они сейчас были внедрены. Внедрены — такое чиновничье слово, страшное, но чтобы мы про них не забыли.
— Вы правы. В период мира мы думаем, что самое важное и ценное — это человеческая жизнь, и поэтому нет других более высоких ценностей. Мы так постепенно слишком привыкаем к этому, и когда мы укрепляемся в этой убежденности, мы уже не думаем о государстве, не думаем о долге, мы думаем только о себе, о том, как сделать нашу жизнь комфортнее, как сделать ее богаче, интереснее, интенсивнее, более успешной. И вот, когда приходит война, она напоминает нам, что это заблуждение, что есть более высокие ценности, что государство, свобода, Родина, вера, цивилизация, дух, культура, идентичность — все эти вещи более важны нам, чем наша жизнь. И вот эта Аллея Героев “Вагнера” и скупые слова Евгения Пригожина — они возвращают нас к совершенно другой метафизике, к другому пониманию жизни. Оказывается, мир — это не что иное, как промежуток между войнами. И вот сейчас, накануне 9 мая — это особенно важно вспомнить. Мы фактически вступили в новую войну, потому что мы забыли предыдущую. Да, мы отмечаем память Великой Победы 9 мая, но смысла этого великого события мы уже не понимаем. Мы утратили эту непрерывную традицию, эту взаимосвязь с героями предыдущей войны. Мы забыли, что есть ценности выше жизни, и поэтому сегодняшняя священная война, в которой мы участвуем, напоминает нам про это, самым жестоким образом нас возвращает в другую систему ценностей, которую мы забыли, выбросили и предали. Потому что слово «патриот» в либеральном настрое последних 30 лет звучал, как синоним таких слов как “маргинал”, “мракобес”, или даже «правый», «консерватор». Посмотрите какое значение появилось у понятия “патриотизм” за последние 30 лет либеральных реформ. Это слово из гордого, мужественного, которое действительно сопоставимо с великими подвигами, о которых говорил Пригожин, сопоставимо с э рядами могил людей, отдавших свои жизни во имя высших идеалов и ценностей, превратилось в уничижительное понятие, описывающее «неудачников», «злобных ксенофобов», «пассивное большинство». И я думаю, что это возвращение патриотизму его изначального высокого — смертельного! — значения — это совершенно новое измерение жизни. Вот об этом и говорит Евгений Пригожин. Этому и учит нас эта война. А если это так, то на мой взгляд, никакого двусмысленного отношения к ценностям России, традиции, патриотизма, любви к Родине быть просто не может. Если при слове «патриотизм» человек кривит рожу или даже, если он говорит правильные вещи, но в его глазах сквозит ирония или высокомерие в отношении нашей войны, наших героев, «Вагнера», ополченцев, регулярных и мобилизованных воинов, которые там сражаются, в отношении новых территорий, государства российского, в отношении нашего Президента, мы должны быть просто нетерпимы. Мы должны быть нетерпимы к тому, когда люди позволяют себе не то что прямые нападки, оскорбления, осмеяния, но даже двусмысленность в отношении таких святых вещей, как церковь, государство, народ, армия, герои, бойцы. В ответ на эту двусмысленность мы должны быть готовы сразу же действовать серьезно, потому что это тоже самое, что и попрание могил героев, это плевок в нашу святыню.
После Победы мы можем обсуждать очень многое: правильно ли начали? Кто прав, а кто виноват? Вовремя ли начали? Хорошо ли воевали? Но пока Победы еще не нет, другая этика должна быть внедрена в общество, причем внедрена немедленно, безотлагательно. Она должна будет привести нормы поведения людей в соответствие с картинами этих захоронений наших солдат. В данном случае из ЧВК «Вагнер». Пригожин каждый день это видит: вот человек не уклоняется от пуль и гибнет; человек не уходит из под обстрела, не бросает свои окопы, и гибнет. И для Пригожина это не метафоры, не какой-то пересказ событий ВОВ — это то, что он видит прямо сейчас и то, что он физически может потрогать, пощупать. Он может ощутить в своих ладонях эту ценность, за которую его братья, друзья, товарищи, только что отдали свою жизнь. И вот, когда мы встречаемся с каким-нибудь блогером, с каким-нибудь “нетвойнистом”, c каким-нибудь скептическим либералом или шутником, циником, политиком или комментатором, который ставит всё это под вопрос, осмеивает или по привычке с таким же цинизмом, с которым он раньше это делал, говорит о противостоянии башен в Кремле, рассуждая, что за Пригожиным стоят те, а за его противниками — другие, мы должны быть нетерпимы. Пойди на фронт, а после этого только строчи в телеграм. Когда пытаются свести все к каким-то бытовым интригам, к каким-то кланам, к политическим они унижают каждого павшего на полях этой священной войны. Пусть они солдатам, инвалидам, нашим приходящим с войны расскажут, какие группы там на самом деле между собой враждуют. Подобного рода комментарии аморальны. Я бы просто применял против них определенные санкции. Если человек позволил себе высокомерно и цинично отозваться о наших героях, то соответствующие органы такого человека идентифицируют и проводят с ним профилактическую беседу. Если же это повторяется, то применяется более серьёзная мера. У нас же есть прекрасные методы спокойного мирного увещевания. Так оно и должно быть.
На мой взгляд, развязная, циничная, раскованная манера описывать происходящее на СВО должна быть в нашем обществе быть просто исключена. Не только в официальных каналах, но и в частных сетях. Люди не имеют на это права перед вот этими рядами могил, перед этим самым актом смерти.
Мы упускаем из виду то, что проживает человек, который смотрит смерти в лицо. Это очень серьезная вещь, и она меняет всё — и в том человеке, который проходит это, и в том человеке, который теряет друзей и близких, и в том, человеке, который находится рядом, и в том человеке, который просто понимает, что это такое. Мы не должны отворачиваться от жестокого лика войны, потому что это путь к пробуждению, к нравственному возрождению и очищению нашего общества. Я считаю, что цинизм, ирония по отношению к войне и ее героям должны быть исключены. Мы должны быть нетерпимы к этому, и если мы встречаемся с циничными, развязными, пошлыми комментариями, в отношении нашей священной войны, то должны реагировать, должны быть нетерпимы к тем, кто поднимает руку на наши святыни , кто их оскорбляет.
Вот, посмотрите, как мусульмане реагируют, стоит кому-то сжечь Коран. Они поднимаются целой страной и готовы идти на жесткие решения даже на уровне межгосударственных отношений. А у нас в отношении к священной войне, к нашему государству, к нашей власти, к нашим героям, к нашей церкви, смотрите, как много людей проявляют цинизм, развинченную иронию, высокомерный тон…
Они убеждены, что надо быть «раскрепощенными», «ничего не боятся» и свододно оскорблять всех и всё, что попало. Я не призываю, к таким жестким мерам, как линчевание, все должно быть в рамках закона. Но нетерпимость нашего общества к хамству и оскорблению наших святынь, а сегодня эта война — наша святыня, вот к чему мы должны быть готовы. И это дело не только правоохранительных органов, хотя и их тоже. Это дело совести, ответственности, пробужденности каждого отдельного человека. В отношении же журналистов и людей культуры, образования, надо быть беспощадными.
— Александр Гельевич, я у Вас в Телеграм-канале посмотрел вот такую табличку, где размечены Россия и коллективный Запад, НАТО. И здесь находится шахматная доска, то есть разделение на партии немедленного поражения (либералы), отложенного поражения (шестая колонна), победы (патриоты) — это по России. Коллективный Запад — партия немедленной победы — это M-6, неоконы, партия отложенной победы — Байден и демпартия и партия безразличия — это Трамп и республиканцы. Можете рассказать, как все может двигаться на этой доске?
— Я обсуждал эту схему с рядом моих близких высокопоставленных друзей. Они сказали мне: в принципе, Вы, как всегда, четко описываете, то с чем наш ответственный и серьезный центр принятия решений имеет дело. Мы так и видим ситуацию. Это вполне соответствует, той картине, с которой по-настоящему серьезные инстанции в России имеют дело.
Что здесь важно? Что когда мы говорим “коллективный Запад”, часто упускаем из виду эти три макрофигуры черных, то есть три центра принятий решений.
Конечно в США сегодня те, кому безразлична Россия, как Трамп, трамписты, Такер Карлсон, в меньшинстве. Сейчас мы можем их особенно не рассматривать, но они есть, и по мере продвижения к выборам, влияние этой партии безразличия будет все больше возрастать. Они станут предъявлять Байдену все больше и больше претензий по чисто внутренне политическим соображениям: почему он столько денег потратил на Украину? Почему никаких ярких результатов от самих украинцев нет? Почему он поставил ситуацию в мире на грань ядерной войны? И Байдену придется отвечать перед этой партией безразличия. Кроме того, помимо самого Байдена, который, конечно, ответственен за эту войну, персонально ответственен, есть еще более радикальные силы. Я назвал их «партией немедленной победы» Запада. Именно они идут на беспощадную эскалацию, именно они стоят за всеми терактами, о которых мы сегодня говорим и которые мы обсуждаем. Они делают ставки на самых жестоких и одичалых террористов, так х как Кирилл Буданов. Они уверены, что возможность ядерного удара России — это блеф. Они не верят в Путина, в его идеологическую составляющую. Они не верят в его преданность Русской Цивилизации. Они предельно циничны и считают, что Россию сейчас можно добить. С их точки зрения, и вообще с точки зрения Запада — Россия проиграла. Они полагают, что мы проиграли, раз «вторая армия мира» не может справить с «двадцать второй армией мира». В любом случае, они считают, что мы проиграли и нас надо добивать. При этом решения двух партий — «немедленной победы Запада» и «отложенной победы Запада» часто расходятся: «партия немедленной победы»а взрывает газопроводы, а «партия отложенной победы» говорит, что это сделали украинцы. «Партия немедленной победы» через своих проводников, таких, как Кирилл Буданов и другие самые радикальные фигуры на Украине, идет на теракты, а «партия отложенной победы» говорит: “это украинцы сделали без нашего ведома». Вся картина позиций западных аналитиков укладывается полностью в эти три фигуры.
Когда мы переходим к нашим, к белым, картина становится тревожной. Оказывается, что из трех белых фигур, только одна по-настоящему белая — это партия Победы. А остальные, вроде бы расположенные на нашей стороне, либо согласны на немедленную капитуляцию, как многие олигархи, западники-либералы, открыто выступившие против этой войны (такие уже не могут считаться «белыми фигурами», это просто перекрашенные или слегка подкрашенные черные), либо — но и самое зловещее мы имеем дело с «партией отложенного поражения». Эта позиция свойственна в нашей власти, прежде всего в элите, в нашем обществе тем, кто понимает, что на любых условиях эту войну закончить нельзя, тем более та же черная фигура «партии тотальной немедленной победы» Запада над нами не даст никаких шансов, но ждет любой возможности заключить мир, как только такая возможность представится. Именно они сдерживают нашу волю биться до Победы, биться по-настоящему, как и положено в войне, отвечать на все удары симметричными действиями и атакуя. Эта российская «партия отложенного поражения», шестая колонна — самая опасная.
Мне представляется, что тот конфликт, который в нашем обществе назревает между патриотами, людьми фронта, добровольцами, «Вагнером» и центром принятия решений в России, связан как раз с противоречием между нашей «партией Победы» и «партией отложенного поражения». Ведь «партия Победы» настаивает на том, чтобы мы использовали все силы, все ресурсы для Победы, понимая, что никакого компромисса невозможно. А среди нашей элиты, и мы видим этих людей постоянно, есть те, кто делают все возможное, чтобы сдержать и затормозить наше продвижение.
Пригожин постоянно говорит о них. На сайте «Царьграда» время от времени публикуется рейтинги русофобов. Мы начинаем четко идентифицировать эту «партию отложенного поражения», знать ее представителей по именам. Да, они сегодня не в состоянии выступить против СВО в целом или бросить вызов Путину напрямую. Но они все еще надеятся, несмотря ни на что, договориться с Западом.
Все шесть фигур могут выстраиваться в сложные конструкции, вступать в альянсы и взаимодействия, биться между собой.
Самих украинцев я не беру, среди центров принятия решений их вообще нет. Украина в данной ситуации просто территории — это шахматная доска. А, вот, три центра принятия решений с той стороны и три центра принятия решений с нашей стороны, со всеми парадоксами и противоречиями есть.
И Россия, и США сейчас входят в новый электоральный цикл, и поведение этих 6 фигур, их соотношение, их альянсы, их договора между собой, их взаимные конфликты, обмен информацией, дезинформацией, их обещания друг другу, заключаемые ими сделки и множество других факторов — всё это предопределяет сложность той геополитической картины, которую мы видим на Украине.
Кому-то схема из 6 фигур может показаться чересчур примитивной. Но вы представьте, что из трех фигур на одной стороне и трех на другой, где каждая имеет разные цели, пользуется разными методами, руководствуется разными оценками общей картины, каждая есть волевой центр, своего рода субъект. И в зависимости от соотношения всех факторов, пропорций, могущества, сил, решительности, ума выстраивается сложная система, и выливающаяся в ход нашей войны.
Стоит обратить внимание на мою статью, где я достаточно подробно об этом говорю «Шахматы войны». Её мгновенно после публикации на сайте “Катехон” перевели на 8 или 9 языков, буквально за полчаса. Она уже на турецком вышла, на японском, на китайском, на европейских языках, стала очень важной для многих экспертов.
Ведь все хотят разобраться, в том, что происходит, кто принимает решения, в каких контекстах.
Если снабдить эту общую схему деталями, то она легко превратится в серьезный доклад с массой дополнительных аналитических материалов, деталей, списков предполагаемых персон и т.д. Важно схватить все вместе, и геополитика помогает схватить общую картину. А детализировать можно все до любой степени. Это вопрос техники.
