19 сентября 2024 года в Германском фонде Маршалла состоялось мероприятие «Размышления о трудном десятилетии: прощальная беседа с генеральным секретарем НАТО Йенсом Столтенбергом».
Накануне своей прощальной речи 17 сентября Столтенберг дал интервью британской The Times, в котором заявил, что поддерживает снятие ограничений для Украины по ударам дальнобойными ракетами вглубь территории России.
Из стенограммы прощальной речи Столтенберга:
Почти ровно 10 лет назад, когда я начал свою работу в качестве Генерального секретаря НАТО, первая платформа, первая речь была произнесена здесь, в Германском фонде Маршалла.
НАТО традиционно было довольно статичным.
Но «статичный», тихий — это совершенно не то, что можно сказать о Альянсе за последнее десятилетие.
С тех пор, как в 2014 году я занял пост Генерального секретаря,
мир вокруг нас кардинально изменился.
Мы стали свидетелями:
аннексии Крыма Россией;
подъема ИГИЛ*;
полномасштабного вторжения России на Украину;
растущей конкуренции с Китаем;
пандемии COVID;
более сложных кибератак;
растущего влияния изменения климата на нашу безопасность.
Итак, список можно продолжать.
Во время моего пребывания на посту Генерального секретаря актуальность НАТО была поставлена под сомнение.
Альянс описывали как:
разобщенный;
устаревший;
безмозглый.
Но реальность такова, что НАТО сейчас:
сильное;
единое;
более важное, чем когда-либо.
За эти 10 лет мы претерпели самые большие изменения за последнее поколение.
Мы укрепили нашу оборону.
От нуля до десятков тысяч боеспособных солдат НАТО на нашем восточном фланге.
От тысяч до полумиллиона военнослужащих в состоянии высокой готовности.
И от трех до двадцати трех союзников, тратящих не менее двух процентов ВВП на оборону.
Мы укрепили НАТО как институт.
Удвоили наш общий бюджет, чтобы гарантировать, что мы можем эффективно выполнять свои обязательства.
И наша семья союзников и партнеров выросла.
Черногория, Северная Македония, Финляндия и Швеция присоединились к нашему Альянсу.
А Украина ближе к НАТО, чем когда-либо прежде.
В 2014 году мы оказали Украине лишь незначительную поддержку.
Теперь наша поддержка огромна.
НАТО координирует поддержку через наше новое командование в Германии.
Мы также расширили наши партнерства на глобальном юге.
Углубили отношения со странами Индо-Тихоокеанского региона.
Сотрудничество НАТО-ЕС достигло беспрецедентного уровня.
Позвольте мне поразмышлять о пяти уроках, которые имеют ключевое значение для дальнейшего успеха НАТО в будущем.
Во-первых, мы должны быть готовы заплатить цену за мир.
Чем больше денег:
тем сильнее наша оборона;
тем эффективнее наше сдерживание;
тем выше наша безопасность.
С 2014 года расходы по всему Альянсу существенно возросли.
Все союзники по НАТО теперь инвестируют не менее 2% ВВП в оборону или планируют скоро достичь этого.
И впервые общие расходы на оборону по Европе и Канаде превысили целевой показатель в 2%.
Итак, хорошая новость в том, что мы выполнили обещание, данное нами десять лет назад.
Но плохая новость в том, что этого больше недостаточно.
Именно поэтому страны НАТО согласились тратить не менее двух процентов ВВП на оборону.
Именно поэтому мы согласовали надежные планы обороны с конкретными целевыми показателями, в которых описывается, что каждый союзник должен предоставить — с точки зрения оружия, сил и готовности — для нашей безопасности.
Чтобы достичь этих согласованных целей, в ближайшие годы странам НАТО придется тратить на оборону значительно больше двух процентов ВВП.
Второй урок заключается в том, что свобода важнее свободной торговли.
Не так давно многие союзники считали, что покупка газа у России — это чисто коммерческий вопрос.
Это было неправильно.
Россия использовала газ как оружие, чтобы попытаться принудить нас.
И помешать нам поддержать Украину.
Мы не должны совершать ту же ошибку с Китаем.
Зависимость от китайских редкоземельных минералов;
экспорт передовых технологий;
предоставление иностранному контролю критически важной инфраструктуры
ослабляют нашу устойчивость и создают риски.
Конечно, мы продолжим взаимодействовать с Китаем.
Но мы не должны торговать краткосрочными экономическими интересами ради долгосрочных потребностей в безопасности.
В то же время, и это важно, безопасность не может быть оправданием для введения протекционистских мер против друзей и союзников.
Напротив, чем больше мы ограничиваем торговлю с потенциальными противниками, тем важнее сохранять открытые экономические отношения между союзниками и нами.
Барьеры и тарифы между нашими странами увеличат издержки.
Снизят качество.
И подавят инновации.
Это подорвет нашу безопасность.
Потому что это подорвет мощь нашей экономики.
НАТО одержало победу во время холодной войны не в последнюю очередь потому, что мы верили в открытую экономику и конкуренцию между нашими странами.
И помните, что в статье 2 нашего основополагающего договора, Вашингтонского договора, четко указано, что мы должны поощрять друг друга укреплять наше экономическое сотрудничество между союзниками.
Так что давайте отнесемся к этому обязательству серьезно.
Протекционизм против союзников не защищает нашу безопасность.
Третий урок заключается в том, что военная сила является предпосылкой для диалога. Я знаю это со времен, когда был премьер-министром Норвегии. Мы должны говорить с нашими соседями. Как бы трудно это ни было. Но диалог работает только тогда, когда он подкреплен сильной обороной. Это наглядно продемонстрировано на Украине.
Мы все хотим, чтобы эта война закончилась.
Самый быстрый способ закончить войну — проиграть ее.
Но это не принесет мира.
Это принесет российскую оккупацию.
Сегодня президент Путин верит, что он может достичь своих целей на поле боя.
И он верит, что он может переждать нас.
Вот почему он продолжает вести свою жестокую войну.
Я не верю, что мы можем изменить мнение Путина.
Но я верю, что мы можем изменить его расчеты.
Давая Украине больше оружия, мы можем заставить Путина понять, что он не может получить желаемое силой.
И сделать это настолько дорогостоящим, что ему придется признать, что Украина имеет суверенное, демократическое право существовать как суверенная, демократическая страна.
Парадокс в том, что чем больше оружия мы сможем предоставить Украине, тем больше вероятность того, что мы сможем достичь мира и положить конец войне.
И чем надежнее наша долгосрочная военная поддержка, тем скорее закончится война.
Минские соглашения после первого вторжения России в 2014 году не принесли мира.
Любая будущая сделка должна быть подкреплена сильной военной поддержкой Украины и надежными гарантиями безопасности для обеспечения прочного мира.
Не может быть устойчивой безопасности в Европе без стабильной Украины.
И не может быть прочной безопасности для Украины без членства в НАТО. Двери НАТО открыты.
Украина присоединится.
Теперь к моему четвертому уроку: военная мощь имеет свои пределы.
Мы ясно увидели это в Афганистане.
После террористических атак 11 сентября было правильным пойти в Афганистан.
Наше военное вмешательство имело четкий мандат ООН. И получило широкую политическую поддержку по всему Альянсу.
Мы разгромили «Аль-Каиду»* и не дали Афганистану стать убежищем для международных террористов.
Так что наша миссия не была напрасной.
И я чту всех тех, кто принес высшую жертву.
Но миссия в Афганистане длилась слишком долго.
Когда я пришел в НАТО в 2014 году, планировалось завершить наше военное присутствие через пару лет и перейти к политическому партнерству.
Но семь лет спустя мы все еще были там с тысячами солдат. То, что начиналось как целенаправленная контртеррористическая операция, превратилось в масштабную миссию по построению нации.
Демократический и единый Афганистан с равными правами для всех был достойной целью.
Но она была слишком амбициозной.
Мы увидели цену расползания миссии.
Спустя двадцать лет мы все еще не выигрывали войну.
Талибы* набирали силу.
И не было объединенных афганских властей, которые могли бы взять на себя ответственность, когда мы уходили.
Тот факт, что афганское правительство и силы безопасности рухнули так быстро, продемонстрировал, почему было правильно уйти.
То, что должно было быть стабильной и сильной государственной структурой, оказалось карточным домиком.
Не было никаких оснований полагать, что пребывание еще в течение двадцати лет принесло бы иной результат.
Поэтому извлеченный урок заключается в том, что цель любой будущей военной операции за пределами территории НАТО должна быть четко определена и должна быть честной относительно того, чего мы можем достичь, а чего нет.
Итак, мой пятый и последний урок. И самый важный. Мы никогда не должны воспринимать связь между Европой и Северной Америкой как должное. НАТО не высечено на камне.
Это результат осознанного выбора и политической воли.
Мы слышали голоса по обе стороны Атлантики, призывающие Америку и Европу разойтись.
Сосредоточение на близоруких национальных интересах вместо долгосрочного сотрудничества не послужит нам на пользу.
Изоляционизм никого не защитит.
Мы живем во взаимосвязанном мире.
Проблемы безопасности слишком велики, а конкуренция слишком жестока, чтобы любая страна могла действовать в одиночку.
Инвестирование в трансатлантические отношения — единственный выигрышный путь вперед.
Европейцы должны понять, что без НАТО в Европе нет безопасности.
80 процентов расходов НАТО на оборону поступает от стран, не входящих в ЕС.
И дело не только в ресурсах.
Речь также идет о географии.
Без Турции на юге, Норвегии на севере и США, Канады и Великобритании на западе невозможно представить себе безопасность европейского континента.
Трансатлантический альянс хорошо послужил Европе.
Прокладывая путь к более тесной европейской интеграции.
Воссоединению Германии.
И распространению демократии и свободы по всей Центральной и Восточной Европе.
Это урок истории, который европейцы должны помнить.
Трансатлантический альянс также хорошо послужил США.
Друзья и союзники Америки вносят незаменимый вклад в безопасность и интересы США.
Союзники по НАТО стояли бок о бок с США от Кореи до Афганистана.
И заплатили высокую цену.
Это просто неправда, что европейцы — безбилетники.
Ни у одной другой крупной державы нет столько друзей и союзников, как у Соединенных Штатов.
Любая политика, направленная на подрыв этого, разбазаривает один из самых больших активов Америки.
Вопрос:
Большое спасибо, генеральный секретарь. У меня был вопрос по вашему последнему пункту о членстве Украины в НАТО. Несмотря на то, что по этому поводу много риторики и много ожиданий в Киеве, я думаю, что многие коллеги здесь почувствуют, что внутри Альянса все еще существуют различные взгляды на будущее членство в НАТО и сроки этого. Так что бы Вы посоветовали союзникам двигаться вперед? Как они могут справиться с этими высокими ожиданиями от Украины и избежать разочарований и путаницы или динамики Бухареста?
Столтенберг:
Почему мы ждем окончательного решения о приглашении Украины присоединиться? Самое важное, что мы можем сделать, это подготовить их и максимально приблизить к членству в НАТО. И это именно то, что мы делаем. Мы согласовали этот большой пакет более тесной работы с ними, чтобы создать то, что мы называем оперативной совместимостью, чтобы гарантировать, что украинские силы полностью совместимы, имеют те же стандарты доктрины, что и НАТО. Мы согласовали командование НАТО для оказания поддержки Украине.
Это также способ гарантировать, что мы полностью скоординированы и что мы, помогая им вести войну сегодня, также готовимся к будущей обороне Украины. Мы отменили требование о Плане действий по членству. Прежде чем вы узнаете, чтобы вступить в НАТО, это был своего рода двухэтапный процесс. Сначала вы были бы приглашены, или вы достигли этого Плана действий по членству, и затем вы имели его в течение нескольких лет, а затем вы получили приглашение. Мы отменили это требование.
Так что следующим, следующим шагом для них будет приглашение. И в-третьих, нам нужно найти способ гарантировать, что мы создаем политические условия для согласия союзников. И я думаю, то, о чем вы только что говорили, создание рамок для процесса, который может положить конец войне, также поможет нам продвинуть Украину к членству.
Вопрос:
Меня зовут Якоб Фишер. Я работал в Совете министров Европейского Союза почти четыре десятилетия.
Главный страх в том, что мы в Европе так сильно хотим мира, что мы хотим, чтобы украинцы отказались от чего-то, и это будет вторым Мюнхеном 1938 года — вот их страх. Я боюсь, что позже Китай сделает то же самое с Тайванем. И мы в Европе не хотим защищать эту страну, что мы хотим оставить ее Соединенным Штатам. Каково ваше мнение по этому поводу?
Столтенберг:
Опять же, я думаю, важно различать, какие обязанности у нас есть. Руководство и народ Украины должны решить, какие условия являются приемлемыми для соглашения, и это будет сложным решением для них. И я не буду, в каком-то смысле, никоим образом пытаться принять это решение за них. Что я могу сделать, и мы можем сделать, и НАТО может сделать, так это поставить их в максимально сильную позицию, когда они будут принимать это решение.
И снова, мы точно знаем, что чем они сильнее в военном отношении, тем больше вероятность, что президент Путин должен будет осознать, что он не победит на поле боя. И я знаю, что некоторые обеспокоены, и ситуация на поле боя сложная, но вы должны помнить, где началась эта война. Когда началась война, большинство экспертов говорили нам, что Киев падет в течение нескольких дней, а Украина — в течение нескольких недель. Украинцы освободили 50% территории, оккупированной Россией в начале войны, они смогли открыть коридор в Черном море.
Они потопили флагман «Москва» и много других российских кораблей, и они наносят тяжелые потери Украине – российским силам. Так что русские платят цену. Мы должны максимально увеличить эту цену, чтобы максимально увеличить вероятность того, что Россия изменит расчеты.
Вопрос:
Мой вопрос касается Европейского союза и его возросшего внимания и усилий в вопросах обороны, что привело к назначению комиссара по обороне всего несколько дней назад. Поэтому мне интересно, видите ли вы при такой структуре какие-либо явные синергии или они скорее будут конкурирующими структурами, поскольку многие европейские страны также являются странами НАТО.
Столтенберг:
Я приветствую больше усилий ЕС в области обороны, если они не дублируют и не конкурируют с НАТО. И ЕС может сделать многое. И я читал, что главной задачей нового комиссара было, например, решение проблемы фрагментации европейской оборонной промышленности.
И это чрезвычайно важно, потому что реальность такова, что европейская оборонная промышленность не так конкурентоспособна, как должна быть, потому что она уже фрагментирована, и это увеличивает расходы, а увеличивая расходы, мы получаем меньше оружия, боеприпасов для тех бюджетов, которые у нас есть. И я думаю, что у ЕС есть инструменты для решения этой фрагментации. Но чего ЕС не должен делать, так это начинать строить альтернативные оборонные структуры.
Например, силы вмешательства. У нас есть силы вмешательства НАТО. И каждый раз, когда европейские союзники просили о помощи, мы были там, в Боснии или Косово или где-то еще. Поэтому я не понимаю, зачем нужны другие, конкурирующие силы вмешательства. Не в последнюю очередь потому, что для этого потребуются какие-либо значимые силы, командование и управление. А костяк НАТО — это командование и управление. И я не раскрываю большой тайны, что, как вы знаете, командная структура НАТО очень впечатляет, очень сильна, но мы немного боремся с тем, чтобы укомплектовать все позиции, поэтому будет немного странно, если те же страны, которые не смогут отправить столько офицеров в наши командные структуры, сколько должны, начнут строить альтернативную структуру.
Также оборонное планирование — я видел некоторые формулировки, указывающие на то, что НАТО, что ЕС должны начать делать, чтобы согласовать цели возможностей. Страны могут иметь только один набор целей возможностей, они не могут иметь два. И это также ответственность НАТО, потому что мы представляем 100% мощи НАТО, ЕС составляет 20%, поэтому 20% не могут определить, что 100% должны делать по целям возможностей. Или по стандартам. Ключевая обязанность НАТО — иметь стандарты, и это одно из того, что касается диаметра артиллерийских снарядов. Но вы знаете, когда вы говорите о киберпространстве, то стандарты чрезвычайно важны и очень сложны.
Итак, в этих областях должен быть один набор стандартов, один набор целей возможностей, одна командная структура, и это НАТО. Но они много раз заверяли меня, что план не заключается в создании конкурирующих структур, не в запуске параллельных процессов планирования обороны или целей возможностей, но я действительно желаю ЕС всего наилучшего в нашей общей дефрагментации, потому что это добавляет расходы.
Вопрос:
У меня есть два связанных вопроса об агрессивной войне России против Украины. Во-первых, в преддверии войны, возможно, произошел провал разведки в Западной Европе. И мой вопрос заключается в том, считаете ли вы, что разведывательные возможности в некоторых ключевых европейских столицах улучшились за последние два с половиной года, либо за счет активов, либо за счет интерпретации и анализа разведданных. И в перспективе, как вы ожидаете, что эта война будет развиваться?
Некоторые, как министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский, говорят, что это может продолжаться еще 10 лет, что может повлечь за собой миллионы жертв с обеих сторон, десятки тысяч, если не сотни тысяч жертв среди гражданского населения. Миллиарды, если не триллионы евро в виде затрат. Ожидаете ли вы, что это будет продолжаться еще 10 лет, и тогда, как в лучшем случае, когда Украина действительно сможет победить, что это будет означать для российской стороны? Кто в Кремле? На каких условиях они ведут переговоры с Украиной?
Столтенберг:
Итак, сначала о разведке, я думаю, нам нужно вспомнить, что у нас была чрезвычайно точная информация о вторжении. Мы предсказали это именно так, как оно и произошло. И не только у нас в НАТО была разведка, предсказавшая вторжение, но мы сделали то, чего обычно не делаем. Мы публично поделились разведданными. Итак, осенью 2021 года в СМИ появились публичные заявления, в которых четко говорилось, что Россия теперь не только наращивает потенциал, но и намеревается вторгнуться.
И нам нужно понимать, что обычно легче определить возможности, чем определить намерения. И среди разведывательных служб, я думаю, было очень широкое согласие относительно количества тактических боевых групп, танков, самолетов и солдат, которые были у русских вокруг Украины. Труднее точно узнать, каковы намерения. И сочетание возможностей и намерений действительно дает вам точную картину. Но, у США, Великобритании и НАТО, у нас была ясная картина того, что у нас были возможности, но также и намерение России вторгнуться.
Так что это было то, что когда произошло вторжение, не было никакой неожиданностью. Мы были шокированы, но не удивлены. И поэтому мы были хорошо подготовлены. Утром в день вторжения мы сделали то, что планировали и к чему готовились. А именно, активировали планы обороны НАТО, то есть предоставили нашему Верховному главнокомандующему ОВС НАТО, SACEUR, больше полномочий для перемещения большего количества сил в восточную часть Альянса, чтобы послать четкий сигнал Москве, что не пытайтесь атаковать союзника по НАТО, и мы усилили поддержку Украины.
Затем позвольте мне добавить, что у нас была точная информация осенью 21-го, на несколько месяцев вперед, но во многих отношениях мы фактически готовились к этому с 2014 года. Я не говорю, что когда я пришел в НАТО в октябре 2014 года, я точно знал, что Россия собирается провести полномасштабное вторжение в Украину в 2022 году. Но мы знали, что Россия готова применить военную силу против Украины. Мы знали, что они угрожают Украине, но также и другим странам Европы. Вот почему мы начали крупное наращивание военной мощи. Вот почему мы были так сосредоточены на 2%. Я ездил и просил об увеличении расходов на оборону. Вот почему мы начинаем расширяться, вот почему мы решили в 2016 году на Варшавском саммите, задолго до 22-го года в рамках полномасштабных инноваций, разместить боевые группы в восточной части Альянса. Итак, мы начали подготовку к такому развитию событий в 2014 году. Осенью 21-го мы знали, что произойдет, и были к этому очень готовы.
Столтенберг:
Я еще пару недель буду отвечать за НАТО. Я сосредоточен на этом. На Украине идет полномасштабная война. Я поеду в Нью-Йорк, чтобы встретиться со многими лидерами, попытаться убедить их и призвать к большей поддержке Украины (потребовать дать разрешение Украине бить вглубь России дальнобойными ракетами – В.О.). Это моя задача. Это мое внимание сейчас.
***
Самый большой игрок НАТО, США, тратит на оборону почти столько же, сколько следующие 10 тратящих стран в мире вместе взятые. По данным Statista, в 2023 году их общая сумма составила около 916 миллиардов долларов — почти 40% от общих военных расходов в мире в том году. Великобритания находится на шестом месте с расходами в 79,4 миллиарда долларов.
США могут похвастаться мощным арсеналом и огромным количеством живой силы. По данным Statista, у них 1,31 миллиона активных военнослужащих, уступая только Индии и Китаю. По состоянию на март 2023 года у НАТО было около 3,39 миллиона активных военнослужащих, опять же по данным Statista, по сравнению с 1,32 миллиона у России.
По данным Statista, у России около 4 814 военных самолетов по сравнению с 22 308 самолетами НАТО. Россия превосходит НАТО по количеству танков (14 777 против 11 390), с точки зрения общего количества бронетехники ее парк в 161 382 единицы ниже по сравнению с 849 801 единицами НАТО.
Обе силы примерно равны с точки зрения известного ядерного потенциала: ядерные державы НАТО — США, Великобритания и Франция — способны разместить 5759 ядерных боеголовок, тогда как Россия — 5889.
*террористические организации, запрещённые в РФ
