Елена Ларина и Владимир Овчинский: Вверх по лестнице, ведущей… ?

В дни, когда в горячих фазах находятся две войны – на Украине и в Сирии, когда; когда постоянно обрушаются надежды на мир в Ливане и Газе; когда на горизонте маячит война вокруг Тайваня, — политики и эксперты задаются главным вопросом – как вновь избранный президент США Дональд Трамп будет позиционировать себя и свою страну в мировой политике?

Внешняя политика США при Трампе – «град на холме»?

«Даже если прогнозы, основанные на предвыборных заявлениях и назначениях в кабинете министров, оставляют нас неуверенными в том, как Дональд Трамп будет подходить к крупным внешнеполитическим вопросам, мы все равно можем поместить его мировоззрение в более давнюю традицию США. В конце концов, он вряд ли первый политик, провозгласивший «Америка прежде всего».

Так пишет профессор Джозеф С. Най-младший (в прошлом помощник заместителя госсекретаря США, председатель Национального совета по разведке, помощник министра обороны, основатель теории «неолиберализма» и «мягкой силы») в статье в Project Syndicate «Предвосхищая внешнюю политику Трампа» (04.12.2024).

«Прогнозирование всегда сложно, но вдвойне сложно в случае избранного президента США. Дональд Трамп не только говорит свободно и часто меняет свои позиции. Он также считает непредсказуемость полезным инструментом торга. Тем не менее, можно попытаться получить представление о том, как будет выглядеть его внешняя политика, по его предвыборным заявлениям, его назначениям на высоких должностях и его первому сроку.

В Вашингтоне часто говорят, что «персонал — это политика». Но хотя мы уже знаем, кого Трамп хочет видеть на ключевых должностях, проблема в том, что их заявленные взгляды иногда противоречат друг другу. Поскольку Трамп прилагает все усилия, чтобы избежать традиционных республиканцев, которые ограничивали его во время его первого срока, общим знаменателем его выбора на этот раз является личная преданность. Но даже это качество не помогает нам предсказывать политику.

Рассмотрим вопрос Китая. Выбор Трампа на пост госсекретаря и советника по национальной безопасности – сенатор Марко Рубио и представитель Майкл Уолц соответственно – известные «ястребы», которые видят в Китае доминирующую угрозу, требующую решительного ответа.

Мы также знаем из его кампании, что Трамп стремится ввести новые пошлины на импорт от союзников, с еще более высокими пошлинами на товары из Китая.

Поскольку Трамп уже объявил о планах ввести пошлины на импорт из Мексики, Канады и Китая, мы, безусловно, должны ожидать введения новых пошлин. Но ставки, продолжительность и изъятия тарифов остаются неопределенными и зависят как от внутреннего политического давления, так и от личных прихотей Трампа. Как недавно сказал его назначенный на пост министра финансов Скотт Бессент, «я думаю, что многое из того, что он делает, — это эскалация для деэскалации, и моей целью для его администрации было бы спасение международной торговли».

Столь же неопределенно, как Трамп может отреагировать на ответные меры торговых партнеров Америки. Если торговые войны по принципу «око за око» приведут к росту тарифов и цен, возвращение инфляции может спровоцировать внутреннюю политическую реакцию. Поскольку Трамп гордится своим мастерством заключения сделок, он может искать компромиссы. Предложит ли он своему китайскому коллеге Си Цзиньпину более слабую поддержку США Тайваню в обмен на торговую сделку, которую он мог бы представить как победу? Некоторые азиатские союзники Америки беспокоятся именно о таком сценарии.

Судя по предвыборным заявлениям Трампа и его предыдущему сроку в Белом доме, мы также должны ожидать, что он обесценит многосторонность и альянсы. Он пообещал снова выйти из Парижского соглашения по климату и увеличить внутреннее производство и экспорт нефти и газа. Хотя цена на возобновляемую энергию в США снижается, еще предстоит увидеть, сведет ли его политика на нет этот благоприятный рыночный эффект, снизив относительную конкурентоспособность этих отраслей.

На Ближнем Востоке предвыборные заявления Трампа были безоговорочно поддерживающими Израиль, и он по-прежнему гордится тем, что заключил Авраамовы соглашения, которые нормализовали отношения между Израилем и четырьмя арабскими странами. Когда администрация Байдена попыталась развить этот прорыв, соблазнив Саудовскую Аравию признать Израиль, саудиты выдвинули предварительное условие: Израиль должен предпринять шаги по созданию палестинского государства. Но правая коалиция премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху решительно выступает против решения о двух государствах, и после атаки ХАМАС 7 октября 2023 года общественная поддержка израильтян такого исхода, и без того низкая, еще больше упала. Трамп, несомненно, хочет расширить свой предыдущий успех в регионе. Но можно только гадать, как он это сделает.

Обращаясь к Европе и НАТО, Трамп заявил во время кампании, что он закончит войну на Украине «за один день». Мы знаем, что этого не произойдет. Но существует глубокая неопределенность относительно того, как он попытается договориться о перемирии. Одна из возможностей — сократить помощь Украине и ослабить ее переговорные позиции, чтобы она приняла российские условия. Или Трамп мог бы временно продлить поддержку Украины, двигаясь к «корейскому решению».

В последнем сценарии нынешняя линия фронта станет демилитаризованной зоной, укомплектованной миротворцами ООН или Европы, которых России придется вытеснить, если она захочет возобновить войну. Украина могла бы продолжать утверждать суверенитет над такими территориями, как Донбасс, но она, скорее всего, не сможет вступить в НАТО. Вместо этого, возможно, некоторая группа стран («друзья Украины») могла бы предложить прийти ей на помощь, если Россия нарушит демилитаризованную зону. Неясно, воспользуется ли Трамп своей переговорной силой по отношению к президенту Украины Владимиру Зеленскому и президенту России Владимиру Путину, чтобы добиться такого компромисса. Но заключение сделки, безусловно, будет привлекательным, если он думает о своем наследии».

«Даже если прогнозы, основанные на заявлениях предвыборной кампании и персонале, оставляют нас в неопределенности, мы можем, по крайней мере, определить место Трампа в исторических традициях внешней политики США. Вспомните его первую инаугурационную речь, когда он провозгласил , что «с этого момента Америка будет прежде всего… мы не стремимся навязывать свой образ жизни кому-либо, а скорее позволяем ему сиять как пример». Эта точка зрения согласуется с подходом «град на холме» к внешней политике США, который имеет долгую родословную. Это не изоляционизм, но он избегает активизма».

Напротив, в двадцатом веке Вудро Вильсон стремился к внешней политике, которая сделала бы демократию безопасной во всем мире, а Джон Ф. Кеннеди призвал американцев подумать о том, что они могут сделать для остального мира, создав в 1961 году Корпус мира. Джимми Картер сделал права человека основной заботой внешней политики США, а международная стратегия Джорджа Буша — младшего основывалась на двух столпах: руководстве растущим мировым сообществом демократий и содействии свободе, справедливости и человеческому достоинству.

«Единственный прогноз, который кажется надежным, заключается в том, что подход Трампа к миру будет больше соответствовать первой из этих традиций, чем второй (т.е. Трамп – это «град на холме»? – Е.Л.,В.О.)».

Америка не готова к затяжной войне

Парадокс и логика американской истории состоит в том, что строительство «града на холме», также, как и реализация альтернативных концепций развития, всегда сопровождалось разного рода внутренними и внешними затяжными войнами, которые правители Америки часто долго не могли остановить.

Генерал в отставке Дэвид Барно и профессор Нора Бенсахель в статье на аналитической платформе War on the Rocks «Америка не готова к затяжной войне» (04.12.2024) пишут:

«Продолжающаяся война на Украине должна была разрушить любые оставшиеся иллюзии, что армия США может рассчитывать на быструю и решительную победу над любым способным противником в будущей войне. История полна примеров государств, которые планировали вести короткую, резкую войну, только чтобы оказаться втянутыми в конфликты, которые безрезультатно тянулись неделями, месяцами или годами — и которые потребляли огромное количество боеприпасов, оборудования и жизней в этом процессе».

«С 2018 года Министерство обороны США сосредоточилось в первую очередь на возможной будущей войне с Китаем. Некоторые анализы предполагают, что такая война закончится относительно быстро (хотя и с большими затратами), в то время как другие гораздо более пессимистичны и полагают, что она может продлиться несколько лет или больше. Такой широкий диапазон неопределенности сам по себе сделал бы разумным для американских военных планировать возможность затяжной войны. Но поскольку Китай, Россия, Северная Корея и Иран все больше сотрудничают друг с другом, будущая война против одного из них может быстро перерасти в войну против некоторых или всех из них. Действительно, недавний доклад Комиссии по стратегии национальной обороны четко предупредил, что существует «высокая вероятность того, что следующая война будет вестись на нескольких театрах военных действий, будет включать в себя нескольких противников и, вероятно, не будет завершена быстро».

После окончания Холодной войны ни военные, ни страна в целом не задумывались о том, как мы будем сражаться, выживать и побеждать в затяжной войне. Что потребуется для такой войны, будь то против одного противника или какого-то гнусного союза враждебных государств? Авторы считают, что «всеобъемлющий план США по ведению и победе в такой войне должен включать четыре важнейших элемента: мобилизацию, спорную логистику, ограничения оборонно-промышленной базы и защиту территории США во время войны. Каждая из этих проблем огромна, и о каждой из них можно написать целые тома. Однако быстро меняющаяся стратегическая обстановка означает, что у Соединенных Штатов нет роскоши времени решать их по отдельности или последовательно. Здесь мы предлагаем некоторые общие мысли по каждой из них».

Мобилизация

«Сегодняшние полностью добровольческие силы почти наверняка останутся слишком маленькими для затяжной войны даже после задействования резервов. Доктрина армии США предполагает, что крупная война на театре военных действий будет приносить 24 000 потерь каждый месяц. В войне с Китаем за Тайвань недавняя серия несекретных военных игр показала, что тысячи американских и союзных военнослужащих будут потеряны в первые несколько недель конфликта. Резкие потери в самолетах означают, что быстро потребуется много запасных пилотов. На суше растущая уязвимость развернутых сухопутных войск потребует от армии и корпуса морской пехоты предоставления большого количества индивидуальных замен и восстановления неэффективных в бою подразделений. И чем дольше длится война, тем больше потерь необходимо будет заменить. Тяжелые потери, такие как те, что были в войне на Украине , — это то, с чем армия США не сталкивалась десятилетиями».

«В затяжной глобальной войне против нескольких противников тот факт, что армия США была рассчитана на ведение одной войны, означает, что ей, возможно, придется расшириться на сотни тысяч, если не на миллионы человек. Это будет особенно актуально для сил, которые сражаются на земле — армии, корпуса морской пехоты и большинства сил специальных операций — поскольку земля, скорее всего, станет основной сферой деятельности на одном или нескольких театрах военных действий, таких как Европа, Корея или Ближний Восток. И если бы Китай был одним из противников, армия все равно должна была бы оказывать поддержку объединенным силам в Тихом океане, сражаясь на суше с противниками, такими как Россия, Иран или Северная Корея. Она была бы существенно недостаточной для борьбы с двумя основными наземными противниками одновременно.

Первым шагом в любой крупной мобилизации военного времени будет полная активация всех неполных военных сил — одного миллиона человек , которые служат в индивидуальных резервах и Национальной гвардии.Однако интеграция резервного компонента в активные операции во время крупной войны представляет собой многочисленные проблемы, от перекрестного выравнивания неукомплектованных подразделений до доведения уровня подготовки до готовности военного времени перед развертыванием. И даже этого увеличения численности личного состава, вероятно, будет недостаточно для того, чтобы военные могли эффективно сражаться с одним или несколькими крупными противниками в течение длительного периода времени.

Идея принятия призыва была проклята американской общественностью и военными с момента окончания войны во Вьетнаме, но перспектива затяжной войны против одного или нескольких сильных противников требует серьезного рассмотрения. Фактически, некоторые в вооруженных силах США утверждали, что им нужно было бы запросить разрешение на призыв «почти сразу» после начала войны, чтобы обеспечить достаточное количество людей на весь период конфликта».

«Проект также потребует одобрения Конгресса и поддержки американского народа, ни то, ни другое не гарантировано. Но также возникнет множество технических проблем с реализацией проекта, которые можно и нужно решать сейчас. Конгресс обсуждает требование автоматической регистрации всех мужчин в возрасте от 18 до 26 лет, проживающих в Америке, чтобы улучшить нынешнюю бессистемную систему, но это только начало решения гораздо более масштабной проблемы. В 2019 году Командование по обработке заявок на военную службу США обнаружило, что «в настоящее время нет действующих документов на уровне Министерства обороны, устанавливающих требования, обязанности и роли для внедрения призыва призывников на военную службу в поддержку мобилизации». В новом отчете Кэтрин Л. Кузмински и Тарен Сильвестр установлено, что может потребоваться более шести месяцев, чтобы сформировать 100 000 новобранцев при самых оптимистичных предположениях, и более трех с половиной лет , чтобы сделать это при более пессимистичных предположениях.

Однако набор людей на службу — это только первый шаг. Затем этих людей нужно обучить и интегрировать в подразделения, что станет еще одной колоссальной проблемой. Закон о воинской повинности требует, чтобы новые призывники прошли как минимум 12-недельную подготовку перед отправкой за границу, но у армии США нет необходимых для этого возможностей. Например, армия содержит только две установки для мобилизации и формирования сил, вместо восьми, которые она поддерживала в рабочем состоянии для поддержки относительно ограниченных войн в Ираке и Афганистане. Этих возможностей будет катастрофически недостаточно для мобилизации резервов и Национальной гвардии, не говоря уже о мобилизации призывников, которые могут понадобиться для длительного конфликта великих держав.

Кузмински и Сильвестр предлагают много полезных идей, которые могли бы улучшить будущую мобилизацию. В частности, они рекомендуют обновить Главный план мобилизации (последний раз опубликованный в 1988 году и охватывающий как призыв, так и обучение) для учета быстро меняющейся стратегической обстановки и включения уроков полномасштабных мобилизационных учений. Их многочисленные широкомасштабные рекомендации должны быть срочно реализованы законодателями и должностными лицами Пентагона, поскольку, как они утверждают, проект не обязательно поможет американским военным выиграть первую битву следующей войны — но он поможет «гарантировать, что они смогут выиграть последнюю битву затяжной войны».

Спорная логистика

«В отличие от любого из потенциальных противников, Соединенным Штатам придется преодолевать большие расстояния, чтобы попасть на следующую войну. Даже просто добраться до места сражения будет сложно, поскольку умные и способные противники будут стремиться максимально помешать усилиям США по проецированию силы. Но в затяжной войне продолжение поддержки сил США в течение длительного времени может оказаться такой же проблемой, как и победа в сражениях на передовой.

Угрозы «логистическому трубопроводу» США, который начнется в Соединенных Штатах и ​​протянется на тысячи миль до зоны боевых действий, множатся и становятся все более сложными. Эти угрозы начинаются дома, где большинство военных поставок и оборудования начинают свой долгий путь. Эти поставки часто перевозятся по коммерческим железным дорогам и гражданским транспортным сетям, которые будут крайне уязвимы для кибершпионажа и атак противника. Военные также будут полагаться на крупные коммерческие компании для отправки большей части своего тяжелого оборудования и поставок за границу, но эти компании не имеют возможности скрывать, а тем более защищать свои грузы от действий противника в порту или по пути. И у военных сегодня слишком мало военных кораблей и самолетов, чтобы иметь возможность эффективно сражаться и одновременно сопровождать незащищенные коммерческие грузовые суда и транспортные самолеты на тысячи миль морского и воздушного пространства к месту назначения.

Некоторые политические меры могли бы помочь смягчить эту проблему, включая предварительное размещение большего количества оборудования и боеприпасов за рубежом и предоставление возможности большему количеству подразделений печатать на 3D-принтере собственные запасные части и расходные материалы. Но масштаб этой проблемы настолько велик, что она никогда не будет полностью решена. По нашему опыту, высшие военные руководители США с готовностью признают проблему спорной логистики. Но они по-прежнему тратят гораздо больше времени и энергии на подготовку к будущим вызовам боевых действий, а не на разработку эффективных концепций и возможностей для решения этих пугающих логистических препятствий. Им следует прислушаться к все более суровым предупреждениям, поступающим от логистического сообщества, поскольку американские войска просто не смогут сражаться (или продолжать сражаться), если их логистические трубопроводы останутся уязвимыми и незащищенными.

Пределы оборонно-промышленной базы

Один из важнейших уроков войны на Украине заключается в том, что крупные войны поглощают огромное количество боеприпасов, систем вооружения и других материальных средств. Ненасытный украинский спрос на 155-миллиметровые артиллерийские снаряды ясно показал суровые ограничения оборонно-промышленной базы США. До начала войны в 2022 году Соединенные Штаты производили 14 000 таких снарядов каждый месяц. Но как только началась война, Украина начала расходовать до 8000 снарядов в день и, вероятно, потребляла бы гораздо больше, если бы они были доступны.

С начала 2022 года армия США потратила несколько миллиардов долларов на увеличение производства 155-миллиметровых снарядов, которое, как ожидается, вскоре достигнет 70 000–80 000 снарядов в месяц. Но на это ушло почти три года — и суровая реальность такова, что артиллерийские расходы армии США и ее союзников в любой крупной войне могут быстро затмить эту сумму. И это всего лишь один боеприпас.

Любой крупный конфликт поглотил бы огромное количество артиллерийских и танковых снарядов, умных бомб и ракет ПВО — и ​​также вызвал бы значительные потери танков, кораблей и боевых самолетов.Эти вполне предсказуемые потери в затяжной войне США вызвали бы огромные требования к оборонно-промышленной базе, которые она просто не сможет поглотить.

Министерство обороны хорошо осведомлено об этой проблеме. В прошлом году оно выпустило первую в истории Национальную оборонно-промышленную стратегию, а в конце октября 2024 года опубликовало план ее реализации. Эти документы предоставляют столь необходимые указания и структуру для оживления ключевых элементов оборонно-промышленной базы, от улучшения производства и цепочек поставок до наращивания промышленного сотрудничества с союзниками и партнерами.

Несколько инновационных усилий по решению структурных проблем оборонно-промышленной базы США уже реализуются. Судостроительные мощности ВМС США в настоящее время сократились до всего лишь четырех верфей, что гарантирует, что замена затонувших военных кораблей займет годы, если не десятилетия. Недавняя инициатива по использованию огромной судостроительной промышленности Южной Кореи для ремонта кораблей ВМС США в Тихом океане открывает перспективы для ремонта на театре военных действий поврежденных войной американских судов. Эти же верфи также могут предложить потенциальные варианты для строительства некоторых будущих военных кораблей США быстрее и дешевле, чем в Соединенных Штатах. Однако это было бы политически рискованно и потребовало бы одобрения Конгресса или чрезвычайного президентского исключения. Менее политически спорная инициатива предполагает совместное производство боеприпасов с союзниками, такими как Австралия, чтобы служить опорой для производства США — что также могло бы облегчить проблемы логистики за счет увеличения производства ближе к потенциальным театрам военных действий.

Хотя приходящая администрация установит свои собственные стратегические приоритеты, Дональд Трамп сосредоточился на укреплении оборонно-промышленной базы в течение своего первого срока и, по всей вероятности, сделает это и во время своего второго срока. Но время здесь имеет существенное значение. Чем больше времени потребуется для оживления оборонно-промышленной базы, тем меньше вероятность того, что у Соединенных Штатов будет необходимое им вооружение для ведения затяжной войны.

Защита территории США во время войны

С 2014 года Министерство обороны предупреждает, что территория США больше не является убежищем. Однако, несмотря на это признание, министерство недостаточно продумало, как атаки на территорию США во время войны заставят идти на компромиссы с планами ведения боевых действий за рубежом.

Любая затяжная война потребует мобилизации и развертывания Национальной гвардии для усиления боевых подразделений армии и ВВС и замены возможностей и подразделений, которые были уничтожены. Находясь дома, Гвардия обычно действует под командованием губернаторов штатов и является первым военным ответчиком на гражданские беспорядки, которые истощают возможности государственных и местных органов власти. Они регулярно поддерживают государственные и местные органы власти, предоставляя воду, электроэнергию, медицинскую помощь, распределение продовольствия и безопасность во время и после ураганов , лесных пожаров и других стихийных бедствий.

Однако президент имеет право в любое время федерализировать подразделения Гвардии, что ставит их под свое командование. Президенты США регулярно делали это для поддержки зарубежных военных операций на протяжении всей истории страны, и длительные войны в Ираке и Афганистане просто не могли бы вестись без обширного вклада федерализированных подразделений Гвардии. Будущая затяжная война против сильного противника, несомненно, заставила бы военных полагаться на Гвардию даже больше, чем в недавних войнах, учитывая огромные потери , которые Соединенные Штаты наверняка понесут в первые недели, месяцы и, возможно, даже годы такого конфликта.

В прошлых войнах эти двойные внутренние и зарубежные миссии никогда по-настоящему не сталкивались друг с другом, поскольку территория США всегда была хорошо защищена двумя большими океанами и двумя дружественными соседями, которые ее окружали. Но уязвимость территории США сегодня означает, что это больше не так.

Северная Корея только что испытала межконтинентальную баллистическую ракету, которая могла бы поразить любую точку в Соединенных Штатах, например. И некоторые гиперзвуковые ракеты с обычным оружием уже могут достичь материковой части США, против которой существует мало средств защиты.

Однако самая серьезная угроза для территории США исходит из киберпространства, которое позволяет противникам изменять, отключать и даже уничтожать цели в любой точке Соединенных Штатов, даже не сталкиваясь с грозными американскими военными. Группы, связанные с потенциальными противниками США, уже представляют значительную угрозу для территории США.

Во время войны любой умный противник, скорее всего, нацелится на мобилизационные и вспомогательные трубопроводы, на которые будут полагаться вооруженные силы США, — включая начальные точки этих трубопроводов в Соединенных Штатах, а также другие части критической инфраструктуры страны.

Это неизбежно потребует от Гвардии помощи в защите портов, аэропортов и железных дорог от вражеских сбоев, а также оказания гуманитарной поддержки гражданским властям и помощи в поддержании порядка, если критическая инфраструктура временно отключена или даже уничтожена.

К сожалению, Национальная гвардия не может находиться в двух местах одновременно. Если, например, один из трех основных регионов энергосистемы США выйдет из строя, губернаторы этих штатов, вероятно, потребуют от президента прекратить федерализацию их подразделений Гвардии, чтобы они могли отреагировать на последующий кризис. Трудно представить, что президент решит продолжать отправлять силы Гвардии за границу вместо того, чтобы помогать американским гражданам, страдающим дома.

Часть той же логики применима и к резервным силам обслуживания. Хотя они не играют никакой государственной роли и всегда находятся под командованием президента, они обладают жизненно важными возможностями поддержки, которые могут понадобиться одновременно дома и за рубежом. Например, в мае 2020 года более 6700 членов резерва армии, ВВС и ВМС были задействованы для реагирования на пандемию COVID-19. Сегодня резерв армии содержит 56 процентов медицинских, транспортных и интендантских возможностей армии — эта цифра возрастает до 67 процентов только для медицинских возможностей. Поэтому военные планировщики Министерства обороны и командиры боевых частей должны подготовиться к сценариям, в которых они не получат часть или все ожидаемые силы гвардии или резерва, и определить наилучшие способы смягчения этих недостатков.

Все эти четыре проблемы — это коварные проблемы , которые политики часто избегают решать, потому что они слишком сложны, слишком непопулярны или слишком политически рискованны. Но их следует решать сейчас — чтобы помочь предотвратить будущую затяжную войну и, если необходимо, вести ее и выиграть. Как сокрушенно заметил начальник штаба армии генерал Джордж Маршалл в июле 1940 года на пороге вступления Америки во Вторую мировую войну: «Почти двадцать лет у нас было все время и почти никаких денег. Сегодня у нас есть все деньги и никакого времени».

Трамп на Ближнем Востоке

Саша Топерич (вице – президент Трансатлантической сети лидерства) в статье с таким названием в The National Interest (06.12.2024) пишет:

«С приходом к власти второй администрации Трампа может начаться реальная работа по освобождению заложников ХАМАС, осуществлению режима прекращения огня и восстановлению Газы».

«Если заложники не будут освобождены до 20 января 2025 года, даты, когда я с гордостью вступлю в должность президента Соединенных Штатов, на Ближнем Востоке начнется ВЕСЬ АД, и тем, кто ответственен за совершение этих зверств против человечности», — пригрозил избранный президент Трамп 25 ноября.

И ХАМАС, и «Хезболла» (то, что от них осталось) услышали это. Тегеран тоже. Заявление было сделано через несколько часов после того, как Армия обороны Израиля объявила, что Омер Нойтра, американо-израильский заложник, погиб во время нападения на Израиль 7 октября. ХАМАС вывез его тело в Газу».

«Хотя администрация Байдена помогала Израилю защищаться от постоянных обстрелов со стороны «Хезболлы», ХАМАС, хуситов и Ирана, направляя американские военные силы для сбивания этих снарядов, она воздержалась от оказания помощи Израилю в победе в войне».

«После освобождения заложников может вступить в силу прекращение огня, и начнутся более серьезные усилия по решению гуманитарной помощи и проблем послевоенного управления и восстановления Газы. Этого ждет администрация Трампа, которая, сможет опираться на Авраамовы соглашения, достигнутые ею в первый срок».

Трамп и Иран

Многие западные аналитики считают, что Трамп не будет на Ближнем Востоке действовать только в стиле жесткой конфронтации.

The Economist в статье «Встретятся ли когда-нибудь Али Хаменеи и Дональд Трамп?» (20.11.2024) пишет:

«С 1979 года Исламская Республика Иран выдвигает четыре основных лозунга: смерть Израилю, смерть Америке, экспорт Исламской революции и «покройся или страдай» — предписание женщинам носить чадру. Решимость режима их реализовать то усиливалась, то ослабевала, но он никогда официально от них не отказывался. Без них сторонники аятоллы Али Хаманеи, 85-летнего верховного лидера, могли бы спросить: что останется от Исламской Республики?».

«Ирану не суждено было столкнуться с Трампом, когда он вступил в должность в 2017 году. Он сказал, что хотел бы более выгодной сделки, чем Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), согласованный Бараком Обамой в 2015 году. Трамп стремился к ограничениям в отношении региональных доверенных лиц Ирана, но больше всего он хотел фотосессии с Хаменеи, подобной той, которую он устроил с верховным лидером Северной Кореи Ким Чен Ыном».

«Многих страданий можно было бы избежать, если бы Хаменеи льстил Трампу и принимал его в Тегеране. Валюта Ирана могла бы резко вырасти. Его экономика могла бы процветать, не подвергаясь санкциям. Но, даже несмотря на то, что Хаменеи находится у власти в три раза дольше, чем основатель Ирана аятолла Рухолла Хомейни, призрак основателя-имама все еще преследует его. Поэтому он парировал, что Трамп «не достоин никаких обменов посланиями».

Его президентское тщеславие было ущемлено, Трамп вышел из СВПД , ввел нефтяное эмбарго и приказал убить самого высокопоставленного генерала Ирана Касема Сулеймани. В ответ Иран ускорил свою ядерную программу до такой степени, что стал пороговым государством, и поклялся отомстить. 8 ноября 2024 года американское правительство выдвинуло обвинения против человека в связи с предполагаемым заговором с целью убийства Трампа перед выборами.

Сожалеет ли Хаменеи о своем решении? Его союзники и его экономика сейчас слабее. С 2016 года стоимость риала по отношению к доллару упала более чем на 95%. Хаменеи сменил сторонников жесткой линии на прагматиков».

«Президент Ирана Масуд Пезешкиан говорит о прекращении огня и деэскалации с Израилем. Хаменеи дал понять, что готов «дружить» с Америкой. Иран ослабляет свою зависимость от своих региональных доверенных лиц. И он ослабил соблюдение паранджи.

Но если Иран не согласится отказаться от своих региональных амбиций, многие в окружении Трампа захотят, чтобы он ужесточил санкции и нефтяное эмбарго. Некоторые будут призывать его добиваться смены режима».

«Америка, как Трамп недавно сказал, должна заключить сделку с Ираном, потому что последствия ее отсутствия «невозможны». Если Иран откажется от своего стремления к ядерному оружию, Трамп заявил, когда он голосовал 5 ноября 2024 года, «я бы хотел, чтобы они были очень успешной страной». Теперь вопрос может заключаться в том, сможет ли Хаменеи переварить эту фотосессию».

Возможна ли в США альтернатива выбора внешней политики?

Нэнси Окайл и Мэтью Дасс (Центр международной политики) в статье в Foreign Affairs «Америка проклята внешней политикой ностальгии. Вашингтону нужно что-то получше, чем «Америка прежде всего» и «Америка вернулась»» (03.12.2024) пишут:

«Внешняя политика США колеблется между старым порядком и тем, который еще предстоит определить. Победа Дональда Трампа на президентских выборах в США в 2016 году пробудила многих в Вашингтоне к реальности того, что, несмотря на презумпцию политической элиты о незыблемом внешнеполитическом консенсусе, многие американцы подвергли сомнению предположения, которые десятилетиями направляли подход США к миру, в частности, идею о том, что международный порядок, подкрепленный американской военной гегемонией, самоочевидно заслуживает сохранения, независимо от цены. Выборы 2024 года подтвердили, что 2016 год не был аномалией. Старый вашингтонский консенсус мертв.

Но подход Трампа «Америка прежде всего» не является жизнеспособной альтернативой. Несмотря на то, что его часто ошибочно называют изоляционизмом, то, что предлагает Трамп, на самом деле является агрессивной односторонностью или тем, что политолог Барри Поузен назвал «нелиберальной гегемонией»: видение Соединенных Штатов, не связанных правилами и бесстыдно эгоистичных, больше не обманываемых корыстным и укоренившимся политическим истеблишментом Вашингтона и бесплатными международными союзниками и клиентами.

В своей речи на съезде Республиканской партии избранный вице-президент Дж. Д. Вэнс развил эту тему, вплетая свою личную историю разочарования войной в Ираке, в которой он служил, в более широкий нарратив о провале и безнаказанности элиты. Демократы не отреагировали адекватно (расхваливая поддержку одного из ключевых архитекторов войны в Ираке, бывшего вице-президента Дика Чейни), оставив Трампу широкую дорогу, чтобы представить себя, как бы цинично это ни было, в качестве антивоенного кандидата».

Авторы статьи считают, что «американцам нужна альтернатива выбору между односторонним подходом «Америка прежде всего» или ностальгией «Америка вернулась». Наложение нового слоя краски на старый либеральный интернационализм не сработает — ни для американцев, ни для большинства стран и народов мира, которые по понятным причинам считают призывы лидеров США к «основанному на правилах» порядку тонким лаком для порядка, которым безнаказанно управляют, часто гнут или ломают Соединенные Штаты и их друзья. У прогрессистов и демократов теперь есть возможность — и обязанность — наметить лучший путь вперед».

«Целью внешней политики любой страны является содействие безопасности и процветанию ее народа. Однако в сегодняшнем глубоко взаимосвязанном мире, где ключевые проблемы, такие как изменение климата и пандемии, являются общими, глобальный подход Соединенных Штатов должен включать еще один приоритет: общее благо. Это потребует от Соединенных Штатов действий в солидарности с другими, учета последствий американской внешней политики для людей во всем мире и стремления содействовать безопасности и процветанию США, не экспортируя при этом на них неуверенность и экономическую нестабильность. Такой подход принесет большую пользу и американцам».

Решительный прорыв

«Хотя сейчас все большее признание того, что Вашингтону необходимо отказаться от неудачных подходов прошлого, большая часть внешнеполитического истеблишмента остается приверженной американской глобальной военной гегемонии, чего бы это ни стоило. Это привычка, от которой нужно избавиться, поскольку ее подпитка требует борьбы за господство, которая одновременно игнорирует насущные внутренние нужды и ущемляет свободы американцев. Проще говоря, построение здоровой и безопасной демократии несовместимо с бесконечным стремлением к мировому господству.

Несмотря на то, что относительная доля власти Соединенных Штатов снижается, они по-прежнему могут похвастаться крупнейшей экономикой и армией в мире, с непревзойденным набором альянсов, партнерств и отношений, которые формируют глобальную повестку дня. Вашингтону важно использовать свою власть и влияние для поддержки действительно общих правил, которые могут помочь направлять мировые дела за пределы простого грубого уравнения «кто сильнее, тот и прав».

Решение неотложных общих проблем требует тонкого подхода, признающего, что глобальное взаимодействие жизненно важно не только для защиты либеральных ценностей и безопасности человека, но и для обеспечения процветания каждой страны.

Хотя президент Джо Байден предпринял некоторые шаги в направлении нового подхода (?? – Е.Л., В.О.), их было недостаточно. Самый явный разрыв его администрации с неолиберальной моделью глобализации, сформулированный в речи советника по национальной безопасности Джейка Салливана в апреле 2023 года, ознаменовал важное, хотя и запоздалое признание того, что старый экономический порядок потерпел неудачу. Сокращение глобального неравенства и экономической незащищенности путем соблюдения справедливых правил торговли, труда и инвестиций может иметь огромные позитивные последствия для американских рабочих, включая тех, кого привлекла популистская экономическая риторика Трампа в этой предвыборной кампании, а также для других сообществ по всему миру».

«Многие в развивающемся мире внимательно следят за тем, как Соединенные Штаты отходят от старой неолиберальной логики, в то время как их собственные экономики остаются в ловушке ее жестких мер экономии. Крайне важно реформировать неолиберальные институты, такие как Всемирная торговая организация, Всемирный банк и Международный валютный фонд, чтобы передать больше влияния на принятие решений странам с низким уровнем дохода, развитие которых эти организации, как утверждают, поддерживают.

Соединенные Штаты и их союзники должны также поддержать программу целевого списания задолженности, чтобы освободить население от парализующего долга, навязанного их собственными часто коррумпированными, недемократическими правительствами и хищными многонациональными корпорациями, что помогло бы им справиться с неотложными кризисами изменения климата и общественного здравоохранения».

«Однако любые выгоды, полученные от разрыва с неолиберальной экономикой, будут растрачены, если Соединенные Штаты продолжат фильтровать свой подход через призму стратегической конкуренции. Нигде это не было продемонстрировано более наглядно, чем на Ближнем Востоке, где риторика Вашингтона о мире и нормализации скрывает отчаянные усилия по поддержанию американской гегемонии. В своей борьбе за предотвращение вторжений Китая и противодействие пагубным ролям Ирана и России в регионе Соединенные Штаты подпитывали ту самую динамику, которую используют эти игроки. Свидетельством тому является роль США в качестве посредника в Авраамовых соглашениях, в которых Соединенные Штаты предлагали оружие для нормализации отношений между Израилем и арабскими партнерами, или то, как Соединенные Штаты поддержали катастрофическую войну, которую Израиль развязал против пленного народа Газы в ответ на нападение ХАМАС в октябре 2023 года. Вместо того, чтобы отойти от плохой политики и использовать свои значительные рычаги для сдерживания наступления Израиля, Соединенные Штаты провели последний год, в основном пытаясь (и безуспешно) сдержать распространение конфликта за пределы Газы, теряя ресурсы и международный авторитет, одновременно способствуя гуманитарной катастрофе. Вместо того, чтобы предложить подлинную внешнюю политику для среднего класса, не говоря уже о рабочем классе, Вашингтон преследовал глобальную военную гегемонию для правящего класса».

«Соединенные Штаты могут продвигать более справедливый мировой порядок или попытаться сохранить мировое первенство, но они не могут делать и то, и другое. Мировой порядок, который стремится закрепить американское первенство, недемократичен в мировом масштабе и не принесет пользы населению, наиболее бесправному в международной системе. Многие в Вашингтоне, инвестирующие в старый порядок, ошибочно приравняют призывы к отходу от военной гегемонии США к сокращению или, что еще хуже, к изоляционизму. Но реальность такова, что проекты политических элит в двадцать первом веке, определяемые милитаризмом и принятием глобальных экономических и торговых систем, которые ставят корпоративную прибыль выше экономического и социального благополучия, имели огромные издержки. Они способствовали не только глобальной нестабильности, но и сползанию к авторитаризму и реакционному гневу, продемонстрированному на недавних демократических выборах. Безопасность и процветание американцев требуют от Вашингтона участия на всех возможных международных аренах. Но лидеры США должны ставить людей выше правительств — особенно выше авторитарных, которые Вашингтон давно считает партнерами и союзниками, — а также выше корпоративных и плутократических элит».

«Это потребует настоящего пересмотра внешнеполитических парадигм и кадров. Американским политикам следует начать с решительного разрыва с эпохой глобальной войны с террором. Байден заслуживает похвалы за смелый шаг по прекращению войны в Афганистане, хотя хаос окончательного вывода войск в 2021 году в сочетании с невыполнением Соединенными Штатами своих обязательств перед афганскими союзниками, ищущими безопасный выход, является непреходящим позором. Его администрация также резко сократила удары беспилотников, а вместе с ними и жертвы среди гражданского населения, которые слишком часто сопровождали эти удары. Но еще многое предстоит сделать.

Несмотря на ложное заявление Байдена о том, что он «первый президент в этом столетии, который сообщил американскому народу, что Соединенные Штаты не ведут войну нигде в мире», американские войска продолжают участвовать во многих странах на Ближнем Востоке и в других местах в соответствии с двумя различными разрешениями Конгресса на применение военной силы, принятыми в 2001 и 2002 годах».

«Эти разрешения, — по мнению авторов, — следует отменить. Предлагаемый Закон о полномочиях в сфере национальной безопасности, представленный в 2021 году сенаторами Берни Сандерсом, Майком Ли и Крисом Мерфи, является прекрасным, всеобъемлющим законопроектом, который не только достигнет этого, но и будет направлен на восстановление полномочий Конгресса в отношении ведения войны, роли, которой было позволено ослабнуть из-за многолетнего чрезмерного вмешательства исполнительной власти. Кроме того, законопроект предлагает реформировать процесс контроля за экспортом оружия, требуя утвердительного голосования в обеих палатах для одобрения определенных видов продаж оружия, и он скорректирует процесс вокруг объявления чрезвычайного положения в стране, чтобы не дать президенту использовать кризис для усиления исполнительной власти».

Стартовый выбор

«Однако, как только Вашингтон действительно закроет книгу глобальной войны с террором, ему не следует просто искать нового врага. Приняв мировоззрение конкуренции великих держав, администрации Трампа и Байдена и большая часть внешнеполитического истеблишмента США зациклены на сокращении присутствия и влияния Китая во всем мире.

Лидеры США не должны недооценивать проблемы, создаваемые правительством Китая. Однако их опасная, не вызывающая сомнений потребность противостоять Китаю или даже побеждать его в регионе за регионом по всему миру не только реакционна, но и подчиняет интересы США борьбе, которая истощает ресурсы и добрую волю, исключая возможности для сотрудничества и мирного сосуществования.

Конкуренция великих держав не оживит демократию в глобальном или внутреннем контексте. Поощряя международную враждебность и ксенофобию, она, скорее всего, усилит те внутренние политические силы, которые недружелюбны к демократии.

Соединенные Штаты должны признать и защитить свои интересы в реальности многополярного мира, а не тщетно пытаться предвосхитить многополярность посредством дорогостоящих и обреченных на провал усилий по нанесению ущерба Китаю. Проблемы, с которыми Соединенные Штаты сталкиваются в глобальном масштабе, — изменение климата, нелегальная миграция, нерегулируемый искусственный интеллект, распространение ядерного оружия, политическая нестабильность и пандемии, требуют глобального сотрудничества. Их нельзя решить военным путем. Соединенные Штаты должны подходить к сотрудничеству по вопросам изменения климата, например, работать с Китаем для привлечения не создающих долгов инвестиций в климатическое финансирование и оказывать критически важную техническую помощь развивающимся странам, как к возможности укрепления доверия и выявления областей взаимной выгоды по другим вопросам.

Чтобы вырваться из конкуренции с нулевой суммой, которая доминирует в стратегическом мышлении с обеих сторон, необходим новый подход к определению успеха в глобальном влиянии. Вашингтон и Пекин должны сосредоточиться на глобальных общественных благах, таких как всеобщая инфраструктура общественного здравоохранения и зеленая энергия. Они должны мобилизовать более крупные и более ответственные инвестиции в развитие в странах и регионах, которые десятилетиями испытывали нехватку капитала. И им необходимо последовательно защищать человеческие, политические и трудовые права во всем мире. Построение международного сотрудничества вокруг такой трансформации глобальной экономики восстановит американо-китайские отношения на новой основе, начнет повторно легитимировать международные нормы, применяя их к людям всех стран, и будет решать действительно экзистенциальные угрозы, с которыми человечество сталкивается сегодня.

Наконец, невозможно будет исправить внешнюю политику США без исправления политики США. Никакая внешнеполитическая повестка дня, как бы хорошо она ни была определена, не может долго существовать в условиях нынешней поляризации страны, в которой каждый вопрос становится еще одним оружием в культурных войнах между левыми и правыми. Преодоление этого вызова означает столкновение с тем фактом, что американская демократия ограничена, если не торпедирована, системой финансирования избирательных кампаний, которая равносильна легализованному взяточничеству. Администрация Байдена риторически возвела борьбу с коррупцией в ранг одной из основных целей национальной безопасности, но коррупция — это не в первую очередь проблема внешней политики. Это в значительной степени внутренняя проблема Америки, укрепляющая контроль элиты и лишающая страну возможности лидерства разнообразных и талантливых умов в честных дебатах».

«Еще одним основным политическим вызовом является необходимость подотчетности, как на внутреннем, так и на международном уровне, что имеет решающее значение для успеха любых реформ. Представление о том, что внешняя политика, которая отдает предпочтение дипломатии, слаба, проистекает из недопонимания, а именно из идеи, что дипломатия стремится положить конец конфликтам, не требуя репараций или ответственности, тем самым сея будущие конфликты. К счастью, как изложено выше, есть альтернатива, которая выходит за рамки устаревшего разделения на левых и правых. Описанное здесь видение вряд ли оформится в краткосрочной перспективе, но сейчас самое время встать на этот альтернативный путь.

Американцы должны выбирать между честностью или коррупцией, подотчетностью или соучастием, безнаказанностью или верховенством закона.

Эти выборы суровы, и принятие правильного решения потребует настоящего политического мужества, лидерства и создания коалиции. Но в конечном итоге это единственный способ обеспечить будущее Соединенных Штатов и мира, которые будут более безопасными, более процветающими и более свободными».