17 февраля в кинотеатре «Иллюзион» прошел закрытый премьерный показ сериала «Ополченский романс», который основан на одноименной книге подполковника Росгвардии Захара Прилепина. Сериал состоит из 8 серий, рассказывающих о буднях ополченцев Донбасса, которые не захотели покидать свои дома, взяли в руки оружие и остались защищать свою землю.
— Захар, фильмы и книги о Великой Отечественной войне отражают целый пласт истории. А в чём значение кинематографии о специальной военной операции (СВО), на ваш взгляд?
— Фильмы об СВО как минимум имеют то же самое значение, что имели картины, выходившие накануне Великой Отечественной войны и готовившие советскую Россию к огромной схватке. Хотя нам периодически всякие демагоги начинают рассказывать, что «не надо торопиться, лучшие фильмы про Великую Отечественную войну сняли после ее окончания».
Все это полная антикультурная чушь! Потому что советское руководство и лично товарищ Сталин, прекрасно понимая, что ожидает страну, готовили морально, духовно и ценностно население к предстоящим событиям.
Они могут случиться, могут не случиться, но готовыми к этому нужно быть. Поэтому у нас «Три танкиста» распевала вся страна уже накануне войны, и соответственно, песня эта появилась в фильме накануне войны. И все военные конфликты, которые произошли накануне Великой Отечественной, были так или иначе отображены в советском искусстве.
Я напомню, что были большие военные операции: Халхин-Гол, Финская война, так называемые аннексии Западной Украины и Западной Белоруссии, и ещё Прибалтика. В сущности, каждую из них можно назвать успешной. Даже Финская война со всеми ее кровавыми потерями тоже была, безусловно, успешной. Всё это у нас было зафиксировано.
Я об этом говорю, начиная с пресловутого 2014 года — что нужно снимать, нужно показывать, нужно петь, нужно давать слово тем людям, которые об этом говорят.
— После просмотра части сериала, у меня возник вопрос, станет ли Донбасс обычным российским регионом, или ему уготована судьба русского фронтира — форпоста Русского мира?
— Сама судьба Донбасса, все эти беспрецедентные события не дадут ему раствориться в числе… Сколько у нас регионов? Думаю, примерно 92. Естественно, он фронтир просто по географическому факту.
Спешу огорчить всех наших оптимистов. Конечно, никакое перемирие, даже если оно (что исключено) сложится сейчас, не означает ничего. Донбасс остается на передовой России. И, конечно же, моё почтение, соболезнования, восторг тем людям, которые оказались на этом острие.
— То есть, если будет какое-то перемирие, то Донбасс всё равно не будет в безопасности, верно я понимаю?
— Мы все не будем в безопасности, а Донбассу будет особенно сложно. До тех пор, пока мы не отдалили наши границы за Киев — в безопасности мы не будем никогда.
В Советском Союзе Донбасс был в глубине советской России (сколько там ещё было до границы), а сейчас он занимает то же самое место, что принадлежало долгое время, особенно остро начиная с 17 века, Смоленску. То шведы, то поляки, и так далее.
Смоленск 17 века — это наш Славянск сейчас, который в ту же самую стадию переходит. В этом смысле есть историческая рифма: город Славянск, такое название, и он становится точкой отсчета и военной истории, и нашей будущей российской истории, российской государственности, российского мифа.
Сергей Лавров заявил, что мы не пойдём на территориальные уступки Украине. Отлично. Донецкая Народная Республика (ДНР) у нас признана в Конституции в полных границах, и голосование в 2017 году шло на всей территории ДНР. Славянск и Краматорск проголосовали за вхождение в ДНР, и мы их приняли уже. Так мы идём или нет на уступки со Славянском?
— В интервью с военным политологом я услышала мысль о том, что переговоры вести всегда нужно, но при этом необходимо не забывать продвигаться на фронте. Вы согласны с этим?
— Отношусь как к данности, что переговоры нужно вести всегда. Вспомните все эти истории. Переговоры по Северной Корее и Южной Корее, и так далее. И все наши переговоры, когда происходило так называемое воссоединение Украины с Россией. Все это длилось годами и десятилетиями, и заканчивалось, уверяю вас, только тогда, когда Россия совершала определяющую военную победу.
Можно вечно переговариваться про статус Киева, мы его внаём, взаймы брали, платили за него деньги. Про Смоленск, про статус тех или иных окраин. Но только когда туда входит российская армия, тогда и обнуляется смысл переговоров. А до этого мы будем вести переговоры, чтобы показывать, что сердце наше не успокоено.
— К слову о сути переговоров. Келлог назвал уступки, на которые по его мнению должна будет пойти Россия для достижения мира на Украине. Это территориальные уступки (видимо, имеется ввиду отказ от претензий на города Херсон и Запорожье, которые по Конституции часть России, но под контролем ВСУ); отказ от использования вооружённых сил; отказ от альянса с Ираном, КНДР, Китаем. Как считаете, мы готовы на это пойти?
— Я попрошу наших дорогих слушателей внутренне повторить то, что вы произнесли: отказ от Херсона и Запорожья, от альянса с Кореей, Китаем, Ираном. Наверняка, конечно же, и с Кубой, и с Венесуэлой — это само собой очевидно. Они даже про это не говорят, потому что даже нечего обсуждать. Демилитаризация пространства.
Короче, мы должны вернуться в ситуацию до 22 февраля 2022 года.
То есть, мы должны обнулить все результаты своей работы, причём и внешнеполитические, и экономические, и стратегические, и военные. И это предлагает посланник Трампа, американской администрации — по поводу которого у нас стоит треск в рубашках и штанах: все выпрыгивают из одежд, рассказывая, как они теперь вместе с Трампом будут командовать миром.
Вы слышали этого парня, ребята? Вы слышали, что он вам предлагает? Они скажут: ну, это как бы для начала переговоров американцы так себя ведут. Так скажите вы тогда, что мы предлагаем отдать нам Аляску! И Украину — точно до Львова. А вот про Варшаву мы ещё подумаем. И тогда это будет адекватная реакция на их предложение.
Но вы даже не решаетесь сказать что-нибудь подобное! Вы даже не говорите вслух, берём мы Херсон или нет, берём мы Запорожье или нет?!
Мы притихли, а они кидают свои карты, козыри — это забираем, отказ от альянса с КНДР, демилитаризация России. Ещё они сейчас нам предложат денацификацию — это, это и это, что скажете, русские? «Да-да-да, мы будем вместе править миром?» «Да-да, будем править, давайте, сдавайтесь!»
Это просто стыд — то, что у нас происходит! Надеюсь, что наши управленцы, МИД и прочие государственные мужи понимают, какой расклад предлагают наши американские «партнёры».
— Была новость о долгосрочном строительстве наших Вооруженных Сил для будущих конфликтов, которая, почему-то, осталась незамеченной СМИ. Суть в том, что теперь наши флот и ВКС получат большую автономность. Если это произойдет, как это может усилить наши геополитические возможности?
— Знаете, в чём флот автономен? У нас флот стоял в Чёрном море, а теперь его там нет. Нет флота! Наши замечательные «партнёры», с которыми мы сейчас ведём переговоры, выгнали наш флот от Севастополя. Севастополь стоит голый!
Это трагедия, на самом деле. Трагедия произошла, мы пережили неслыханное унижение. Сидим и ждём, до чего мы договоримся.
Никаких гарантии того, что нам будет спокойно, хорошо, бодро, весело, и что мы сможем представлять свои военные интересы на всех континентах. Нам никто никаких гарантий не даст. Мы можем только забрать их сами.
— Мы не в Генштабе, но вы как человек с боевым опытом и эрудицией, наверное, сможете ответить на следующий вопрос. Сейчас наши войска в зоне СВО проводят перегруппировку. Как сделать так, чтобы эта перегруппировка соответствовала доктрине Герасимова, когда самые сильные подразделения должны бить самые слабые?
— Для того, чтобы самые сильные подразделения били самые слабые необходимо ещё энное число мобилизованных людей в размере как минимум пресловутых 300 тысяч человек.
И когда будет ещё 300 тысяч человек, у нас самые сильные подразделения не будут сдерживать натиск других самых сильных подразделений, а получат возможность циркуляции по линии фронта. У нас самые сильные подразделения не могут бить самые слабые подразделения, потому что они заняты другими самыми сильными подразделениями.
Самые сильные наши подразделения стоят на Курском направлении — вместо того, чтобы гнать врага в Днепропетровской области или в Запорожье. Вот, в чём проблема.
Проблема в том, что у нас не хватает людей, а на них не хватает всего того, что необходимо для войны — полного обеспечения. В силу того, что нам его не хватает, нам категорически важны союзы с Северной Кореей и с Ираном.
А нам говорят: разбейте союзы с ними, ребята, мы вам всё дадим, но пообещайте, тогда «добазаримся». Нас ставят в полуголое положение. Только бы на случай следующего обострения военной ситуации, чтобы у нас не было ничего за душой. Вот это меня волнует гораздо больше, чем любые доктрины.
— Нам могут что угодно предлагать, но ведь не факт, что мы на это согласимся…
— Конечно, не факт. Но сам факт, что это предлагается, а российское медийное сообщество, российские политологи, политики пляшут от счастья, рассказывая как всё замечательно: Трамп пришёл. Это само по себе унизительно!
Мы не в вакууме живём, на нас мир смотрит! На нас смотрит Северная Корея, Африка, Латинская Америка, Китай. И они говорят: вот это да, вот мы заключили договор с каким надёжным партнёром — у них там пляска началась, что Трамп пришёл.
Вот это само по себе стыдно. Вы же русские люди, имейте некоторые достоинства. Посидите, подожмите губы прищепками, зацепите их и помолчите! Ну, договорятся там. Что вы начали эти пляски: ура, возвращаются изгнанные компании, всё, снимают санкции!
У нас только еле-еле начал развиваться малый и средний бизнес, что-то потихоньку мы начали создавать свое, одеваться в своё, начали образовывать цепочки не прерванные. Всё! Давай опять, ура, возвращаются наши любимые бренды! Такая пошлятина, просто невыносимая.
— По поводу возвращения в Россию западных брендов, действительно, много пишут в соцсетях, и люди ликуют. Откуда ноги растут у этого преклонения перед всем западным?
— Мы 33 года создавали либерально-буржуазно-западническое общество, растили так называемую обезьяну Запада. А общество, которое хочет быть как там, хочет быть похожими на тех, у которого все иерархии так или иначе созданы на Западе. Начиная от упомянутых вами брендов, заканчивая Оскаром, Каннами, Нобелевской премией и всем остальным.
У нас косоглазие просто, мы смотрим, как там у наших белых господ.
Естественно, если мы 33 года накачивали нашу страну этой пошлятиной, последние полтора года, когда мы говорим, что «мы самостоятельны, мы будем дружить теперь с Глобальным Югом» — они не способны так быстро взаимозаменить, перезагрузить мышление подобострастной части российского общества. Это западники – подобострастники.
Причём они могут быть и либералами, и вполне патриотичными гражданами правого толка, праволиберальными патриотами. Но это ничего не отменяет. Они просто обезьяны Запада. Они хотят как там — хотят эти бренды.
Ничего плохого в брендах-то и нету, но вы же губите (ещё раз говорю) те ростки экономической, политической и военной самостоятельности России, которые только начали возрастать. Губите, затаптываете, якобы сейчас вам Трамп все гарантии даст. Никаких гарантий он не даст! Тем более, президент США — он ненадолго.
Даже если вы договоритесь с Трампом (что вообще, судя по его посланникам, маловероятно), следующий президент сметёт все эти соглашения. Сметёт! Надо уметь жить без Америки! Это что сложная мысль? Невозможно её в голове поместить?
— С помощью таких книг и сериалов как «Ополченский романс» сможем мы как-то менять мировоззрение нашего общества?
— Основная часть нашего общества, весьма серьёзная (которая может пользоваться или нет указанными брендами) живёт вне западнического контекста. Все те люди, которые волонтёрили, шили сети, собирали гуманитарку, болели за своих, не спали ночами, провожали близких на войну, хоронили своих родных — конечно, они другие.
И, конечно, нужно помогать этой части общества и поддерживать ее, чтобы она не оказалось в мире треклятого, абсолютно антирусского шоубиза. Чтобы них были какие-то другие ценностные точки сборки: современная русская патриотическая поэзия, книги, фильмы, телеведущие, программы, радиостанции, фестивали, ещё какие-то вещи.
Потому что огульный, многоголовый шоубиз всё это сжирает, он уже выползает отовсюду.
Я со дня на день жду, с месяца на месяц, что мы понемногу, шаг за шагом, начнём реанимировать поуехавшую часть нашего либерального бомонда. То есть, сначала будет возвращён на центральный канал, условно говоря, Иван Ургант, который не иноагент и ничто не мешает его вернуть. И всё! А дальше следом, рассмотрев ситуацию вокруг условного Андрея Макаревича*, приняв во внимание его многолетние заслуги.
На самом деле, может быть, это и нормально. И скорее всего это нормально. Но для сильного победившего государства.
Когда такие вещи себе позволял товарищ Сталин, а началось это ещё при Ленине — так они победили: сначала в гражданской войне, а потом привезли Слащёва. А не наоборот. Они победили, взяли Западную Украину, Западную Белоруссию, а потом приехал Вертинский, а не в обратной последовательности.
А у нас — в обратной последовательности. Мы ещё не заключили перемирие, до Киева нам примерно, как до Вашингтона. Давайте мы потихоньку, сейчас бренды начнем возвращать. Нет слов!
— Захар, может быть, в связи с происходящими событиями вы работаете над какой-то новой книгой?
— Я закончил новый роман «Тума». Не «Туман», а «Тума». Видимо придётся это всегда пояснять. «Тума» — это метис, полукровка — казак, рождённый от турчанки, персиянки.
Семнадцатый век, так называемое воссоединение Украины с Россией, война с Польшей, раскол, Аввакум, Никон, Степан Разин — вся эта история, абсолютно рифмуется, совпадает с тем, что мы проживаем сегодня. Очень сильно похожая. Похожая до степени смешения.
Чем больше я погружался в эту историю, в документы, в чтение текстов, тем больше я удивлялся, что время в России не идёт. И в этом есть определённые надежды — если тогда справились, значит, в этот раз тоже должны!
