— Предлагаю начать с самой свежей темы, которая сейчас обсуждается во всех мировых средствах массовой информации. Она связана с прошедшими переговорами американской делегации во Флориде с представителями Украины и с тем, что мы ожидаем визита Стива Уиткоффа в Москву, чтобы продолжить переговорный процесс уже с нами. С вашей точки зрения, с чем к нам может приехать Уиткофф и чего нам ждать от этих переговоров дальше?
— Это, конечно, чрезвычайно важная тема, и истинного положения вещей до конца не знает никто. Как существует понятие «туман войны», так существует, по-видимому, и «туман дипломатии». В данном случае он особенно плотный. Любая утечка, любой анонс, любой анализ, появляющийся в прессе, тут же дезавуируется заинтересованными сторонами. Поэтому крайне трудно понять, о чём на самом деле идёт речь. Это, пожалуй, главное.
Тем не менее, сквозь этот плотный туман всё же просматриваются несколько принципиальных моментов, которые, на мой взгляд, можно считать константами ситуации.
Первое. Трамп, судя по всему, действительно хочет выйти из этой войны. Он намерен её остановить и представить себя миротворцем — это его главная цель. Совершенно очевидно, что сама Украина как таковая ему глубоко безразлична; серьёзных интересов там он не преследует. Сейчас он готовится к интервенции в Венесуэлу и, я этого не исключаю, рассчитывает провести её быстро и эффектно, чтобы продемонстрировать, как решаются подобные вопросы с настоящими крупными игроками. А заодно и поддеть: мол, сильный лидер России Владимир Владимирович, что же ты так долго возишься с Украиной? Иначе говоря, у Трампа нет ни малейшего желания воевать за Украину до последнего, тем более наносить России стратегическое поражение. Он этого не хочет и возможностей для этого не видит. Он настроен на мир. Это во-первых.
Вторая константа. В ходе встреч в Анкоридже, переговоров с Уиткоффом и других контактов на высшем уровне — тех, которые уполномоченный президентом Путиным круг лиц ведёт от имени России, — уже наметились контуры того, что для нас может быть минимально приемлемо. Детали нам неизвестны, но суть ясна: возвращение четырёх новых субъектов, их признание частью России всем мировым сообществом, снятие санкций и жёсткие ограничения послевоенного существования остатков Украины. По сути, мы требуем признания поражения киевского режима. Да, это не полная победа — Одесса, Харьков, Николаев и другие территории пока остаются под контролем этого нацистско-террористического образования, с которым мы боремся. Но мы обозначили некую минимальную грань, за которую уже с очень большой натяжкой можно было бы выдать это за победу. Это наша красная линия, наше граничное условие.
Трампу же, повторюсь, всё равно. Он вполне способен сказать: ладно, давайте по-вашему, только заканчивайте побыстрее, а там разберёмся. Однако нужно отдавать себе отчёт: даже если такие договорённости будут достигнуты, они останутся неполными и ненадёжными. Их в любой момент может пересмотреть сам Трамп, его преемник, Евросоюз или кто угодно ещё. Это не прочный мир, а лишь передышка. Мы пока не достигли такой убедительной победы, чтобы диктовать окончательные и необратимые условия. Передышка — и вопрос, кто использует её эффективнее.
Даже если Трамп примет все наши анкориджские условия, даже если скажет: «Согласен на всё, только остановитесь», — это всё равно будет лишь передышка. В нынешнем военном положении мы просто не в состоянии добиться твёрдого, долгосрочного и устойчивого мира. Мы лишь откладываем следующий этап. Идти навстречу Трампу, желающему войти в историю миротворцем, — серьёзный шаг с нашей стороны, потому что он снимает непосредственную угрозу ядерной войны с Соединёнными Штатами, которая висела над миром последние годы. Резон есть, но резон именно такой: временное перемирие на этом фронте, чтобы человечество получило ещё немного времени просто существовать.
Теперь Трамп, судя по всему, говорит русским: хорошо, у вас свои резоны, давайте пойдём навстречу; осталось только, чтобы это признали Европа и Украина. А Европа с Украиной отвечают: ни за что, ни при каких обстоятельствах. Они обязательно вставят в документ хотя бы один-два, а то и десяток пунктов, абсолютно неприемлемых для Москвы — будь то иностранный контингент, движение в НАТО, вступление в ЕС, непризнание территорий и т. д. Один такой пункт — и переговоры тут же прекращаются. Именно это сейчас и происходит.
Поэтому предлагаемый нам мир — не тот, которого мы страстно жаждем. Это всего лишь передышка перед новой войной, причём нам ещё и пытаются эту передышку не дать. Получается примерно так: нас уговаривают пойти на спектакль, который мы смотреть категорически не желаем, билеты уже куплены, мы нехотя согласились, а теперь выясняется, что надо заплатить втридорога и три часа стоять в очереди. Вот ровно такое ощущение.
Уиткофф приедет, мы ещё раз толстым фломастером подчеркнём наши красные линии, они уедут думать дальше. Для Зеленского и его европейских покровителей подписание такого плана — политическая смерть, полный крах всех их неадекватных ожиданий. Для нас это — не победа. Победа будет у Трампа: он скажет, что остановил ещё одну большую войну. Для киевского режима такой мир действительно смерти подобен. А для нас он тоже не вожделенный. Мы ориентированы на полную победу и на ликвидацию тех глубинных предпосылок, которые сделали эту войну неизбежной.
Именно поэтому туман дипломатии сейчас особенно густой: всё висит буквально на волоске. Мир на наших минимальных условиях — это приемлемое меньшее зло, но всё же зло. Гораздо лучше продолжать наступление и добиваться целей Специальной военной операции в полном объёме. Тем более что Трамп на ядерную войну явно не настроен.
— Иногда возникает ощущение, что самим составом переговорщиков Киев не очень стремится что-то подписать. Изначально главным был Ермак, про которого сейчас много слухов. Умеров включён в состав делегации, тоже фигурант коррупционного скандала. Может ли быть так, что цель — потом сказать: это коррупционеры, они ничего не имели права подписывать?
— От киевского режима можно ждать чего угодно, но изначально там не было и нет ни одного человека, который не являлся бы одновременно коррупционером, террористом, нацистом или просто умственно неполноценным маньяком. Их подбирали именно по этому принципу. Поэтому мы и говорим: никакой легитимной власти там нет и быть не может — она появится только после полного освобождения и создания нового, будущего правительства. Вопрос легитимности здесь вообще второстепенный. Главное — баланс сил.
США сейчас не хотят прямой войны с нами. Мы это решение уважаем и готовы его поддержать. А как именно избежать войны с Соединёнными Штатами — все средства хороши. С террористами ведь тоже договариваются: дают автобус, еду, иногда даже самолёт — до определённого момента, а потом вылавливают и уничтожают как бешеных собак. Точно так же можно поступить и с киевскими руководителями: сегодня подписать какие-то бумажки, а завтра, когда представится удобный случай, ликвидировать всю эту террористическую банду.
Они взяли в заложники целую страну, православную церковь, собственное население и крупнейший в Европе ядерный объект. Это один из самых масштабных и чудовищных терактов в современной истории — на уровне запрещённых в России ИГИЛ и «Аль-Каиды». Коррумпирован Умеров или не коррумпирован — нам совершенно безразлично. Они террористы, и точка.
Америка сейчас сдаёт этот режим точно так же, как когда-то сдавала созданные ею же ИГИЛ и «Аль-Каиду»: сначала выращивают, вооружают, финансируют, а потом, когда проект становится ненужным, сами же его бомбят и уничтожают. Поэтому кто именно с их стороны будет ставить подпись под бумагами — абсолютно не важно.
Для нас перемирие — это малоприятная, но возможная пауза, которая лишь отодвинет эскалацию, но ни в коем случае не снимет её с повестки дня. Гораздо лучше продолжать освобождать Украину прямым военным путём — тем, который у нас, слава Богу, наконец-то начал получаться.
Кстати, мы на этой территории с Западом воевали уже не раз: и в Смутное время, и с Мазепой против шведов, и со Скоропадским против немцев, и с Бандерой против Гитлера. Примерно раз в столетие значительная часть Украины переходит на сторону очередного западного агрессора. Вот такой это народ-фронтир, народ-предатель, народ-Иуда. Не весь, конечно — среди них есть и герои, и святые, и праведники. Но среди подлецов, террористов и убийц не бывает ни легитимных, ни некоррумпированных лидеров.
А поскольку этой страны как самостоятельного исторического субъекта принципиально нет и никогда не было, сейчас это просто поле боя между Россией и коллективным Западом. И всё.
— Давайте завершим тему переговоров. Мы упомянули резоны Америки и чего хотим мы. А если Европа вмешается и приедет очередной Джонсон и скажет: ничего не подписываем, у нас и так всё идёт по плану, продолжаем воевать?
— Вполне возможно, и, честно говоря, я даже надеюсь, что именно так и произойдёт. Пока мы не освободим всю Украину целиком и не посмотрим по-настоящему грозно в сторону европейских столиц — они ничего не поймут и не захотят понять. Для них даже половинное поражение станет абсолютным крахом, окончательным политическим самоубийством. Для нас же это будет всего лишь неудобный, тягостный компромисс — по сути, Минск-3.
Если мы не используем эту передышку для полной, тотальной милитаризации общества и экономики — нам конец. Запад своё время использует с гарантированной эффективностью. Поэтому пусть срывают соглашение, пусть вмешивается очередной Джонсон или кто угодно ещё — это лишь ещё один, весьма кстати подвернувшийся повод не идти на этот ненавистный спектакль, куда нас и так никто не смог бы заставить пойти по доброй воле.
— Возвращаясь к теме украинских скандалов в верхах: кто, с вашей точки зрения, может занять место главы офиса или руководителя государства? СМИ называют разных кандидатов.
— Трудно сказать. Это просто свора террористов, и ничего больше. Нормальных, приличных людей там нет и в помине. Кто из них кого вытолкнет, кто кого сожрёт живьём — не так уж важно. Может остаться и Зеленский: он хитёр, меняет позицию каждые пять минут, настоящий кровавый комик, шут гороховый и наркоман в придачу. Для нас это всё равно.
Принципиально лишь одно: карта ежедневного продвижения наших войск по освобождению наших собственных исторических земель. Всё остальное — мелкие внутривидовые разборки в стае гиен.
— Дмитрий Песков только что подтвердил: завтра Владимир Путин проведёт переговоры со Стивом Уиткоффом, спецпосланником президента Соединённых Штатов.
В прошлой части программы я предупреждал, что у меня есть один вопрос, который я обязательно задам. Он касается того коррупционного скандала, который сейчас разворачивается на Украине, и связанных с ним перестановок в местном политикуме. У меня складывается очень чёткое ощущение, что все сейчас активно пытаются обелить себя за счёт человека, который уже окончательно себя дискредитировал. Вдруг появляются публикации: ближайшие сподвижники Ермака якобы создали тайный чатик, чтобы свергнуть «нехорошего человека», который воровал государственные деньги. Идёт целая волна текстов в классическом духе «царь хороший, бояре плохие»: мы, мол, ничего не знали, как же так, ближайший человек предал… У вас нет ощущения, что именно это сейчас и происходит?
— Я думаю, что мы наблюдаем довольно дежурную, банальную и крайне прямолинейную операцию по принуждению Зеленского принять российскую версию мирного договора. На этот раз, как мне представляется, это уже дело рук ведомства Трампа. Унаследовав власть, он взял под контроль целый ряд спецслужбистских структур — НАБУ, САП и другие, которые ещё задолго до того создавались именно как инструмент внешнего давления на киевский режим. Сейчас эти инструменты запущены на полную мощность.
Суть проста: заставить Зеленского подписать то, что мы сформулировали. Конечно, там все коррумпированы до мозга костей, и конфигурацию можно выстроить любую: сегодня главный коррупционер — Зеленский, завтра — Залужный, послезавтра — кто угодно ещё. Все эти террористы в любой момент могут быть объявлены коррупционерами. Кто из них «хороший», а кто «плохой» — вопрос абсолютно бессмысленный.
Главное сейчас: Трамп получил рычаги управления, в том числе украинскими спецслужбами, а Украина — это полностью зависимая территория, просто халуйская ферма при большом белом господине из Вашингтона. Сейчас этих распоясавшихся, разгулявшихся, как на свадьбе в Малиновке, мерзавцев просто приводят в чувство: кого-то тихо расстреливают на заднем дворе, кого-то пугают до мокрых штанов. Внешнее управление там давно и прочно, суверенитета ноль. Мнение их политикума, общества или газет никого никогда не интересовало и не интересует.
Трамп, как бизнесмен, проводит аудит своих активов: убыточные и бесполезные просто закрывает или переформатирует. Принцип везде один: хочешь ослабить или сместить фигуру — бьёшь по ближайшему окружению, сажаешь помощников, обвиняешь в коррупции, параллельно либо подыскивая более послушного преемника, либо заставляя самого не рыпаться и выполнять указания старших товарищей.
Поэтому никакого «украинского общества» нет и никогда не было. Украинцев как исторического субъекта тоже нет — есть только наймиты террористической бригады и их заложники. Глобалисты сознательно слепили эту сетевую анти-Россию из наших же людей или около наших людей — исключительно чтобы причинить нам максимальную боль. И, надо признать, причинили. Искусственное государство — вещь по-настоящему страшная.
Так что весь этот «коррупционный скандал» прозрачен, как стекло, и коррупция тут вообще ни при чём. Просто Трампу нужно, чтобы Зеленский быстро подписал наши условия. Зеленский, естественно, упирается — понимает, что для него это политическая и, возможно, физическая смерть. Европейцы подбадривают: «Держись, сейчас русские активы конфискуем, ещё подкинем». Получается тонущий корабль или воровская малина, окружённая ОМОНом: внутри ещё и свои разборки — кто что сказал, кто на кого не так посмотрел, шестёрки бегают, визжат.
Принудит ли Трамп Зеленского подписать всё, что мы требуем? Для нас это, повторюсь, и так не самые выгодные условия. Это всё равно что идти на спектакль, который мы ненавидим больше всего на свете. Нас туда по разным сложным причинам зазывают, а ещё и преграды ставят. Поэтому каждая новая преграда — это для нас облегчение, очередной благовидный повод не смотреть этот ненавистный «мирный» спектакль.
Песков только что подтвердил: Россия готова к переговорам. Дипломатический туман продолжается — и правильно, по-другому в такой ситуации нельзя. Но нас этими коррупционными играми не проведёшь. Мы чётко понимаем: Украина и есть воплощённая коррупция, только ещё хуже — это терроризм, активный терроризм, убийцы и маньяки. Кого там судить, кого миловать, кого реабилитировать — их внутренняя кухня, нас она не касается совершенно. Пусть крадут дальше, пусть всё украдут, пусть подавятся этими долларами — лишь бы перестали убивать людей: и наших, и своих.
— Перейдём к нашим внутрироссийским делам. Вышел очень важный документ — «Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2036 года». Там есть два ключевых количественных показателя: не менее 95 % граждан должны ощущать общероссийскую гражданскую идентичность и не менее 85 % — положительно оценивать состояние межнациональных отношений. Вопрос: можно ли объективно измерить эти показатели с помощью социологических опросов?
— Вы знаете, социология — вещь чрезвычайно сложная. Я доктор социологических наук и могу ответственно сказать: считать социологические опросы точными замерами, как в физике или математике, — глубоко неверно и попросту невозможно. Любая формулировка вопроса уже сама по себе допускает множество толкований, оттенков, контекстов. Тем не менее, какие-то приблизительные, пусть и не абсолютно точные представления на основе корректно проведённых исследований получить можно. Это, в общем-то, полезная вещь, очень полезный инструмент, просто это не математическая наука. Когда мы пытаемся перевести социальные процессы в цифру, сразу возникает понимание: эта цифра — не вполне точная величина, это скорее тренд, некий вектор, направление движения. Поэтому строго, жёстко, с калькулятором в руках подсчитать ни уровень общероссийской идентичности, ни реальный баланс межэтнических отношений невозможно. А вот определить тенденции, общие направления — не только можно, но и нужно.
Но давайте всё-таки вернёмся к самому документу. Документ, на мой взгляд, по-настоящему исторический и эпохальный. В нём заложено столько прекрасных, глубоких, судьбоносных идей, что он становится одним из центральных мировоззренческих текстов нашего времени — наряду с Указом № 809, Концепцией внешней политики и Указом № 314 об историческом просвещении.
Что здесь главное? Во-первых, на уровне официального документа, на уровне государственной концепции впервые прямо и недвусмысленно утверждается: Россия — это государство-цивилизация. Если вовне этот тезис уже был закреплён в Концепции внешней политики, то теперь он вошёл и во внутреннюю политику.
Россия — государство-цивилизация и вовне, и внутри. Вот это принципиально важно. Это не просто национальное государство в вестфальском смысле, а именно государство-цивилизация, которое объединяет множество разных, которое является сверхнациональным (если угодно) и, безусловно, сверхэтническим образованием, обладающим стратегическим единством. Это зафиксировано уже в самых первых строках документа. Чрезвычайно важно. Теперь термин «государство-цивилизация» приобретает полноценное юридическое значение.
Второй фундаментальнейший момент — утверждение центральной, системообразующей роли русского народа. Русский народ — это ядро, сердце нашей идентичности, хранитель культурного кода, носитель всей нашей цивилизации. При этом прямо подчёркивается: никогда не один: братские народы, другие этносы тоже соучаствовали в выработке этого кода, но всё-таки чётко и однозначно сказано: русский народ — это главное, это центр, это стержень. Это не повод для гордыни — гордыня вообще не в характере русского человека. Наша идентичность открытая, она ориентирована на любовь, а не на господство. И это тоже глубоко русский характер. Но именно русский, обратите внимание. Пусть все другие этносы учитывают русское с открытостью, с любовью, с глубиной, с мужеством, с патриотизмом, принимают его, любят его — и тогда на основе уважения к ядру нашей исторической идентичности, к великому русскому народу-богоносцу, мы будем строить подлинно братские межэтнические отношения и тот самый гармоничный баланс этносов, о котором говорит концепция.
Концепция великолепная, и особенно важно, что мы постепенно, последовательно уходим от понятия «нация». Пока не до конца — остались два-три следа прежних документов, где либеральные провокаторы пытались разрушить наше государство-цивилизацию, внедряя чуждые конструкции вроде «гражданской нации» или «общероссийской нации». Эти остатки, видимо, оставлены ради формальной преемственности. Прежняя концепция была либеральной и русофобской, нынешняя — настоящая, полноценная, евразийская.
Я, как человек, занимающийся этнологией, написавший учебник «Этносоциология», много лет читавший курсы и фактически институционализировавший эту науку в России, глубоко в теме. С девяностых годов в нашем научном сообществе действовали люди, которые якобы занимались этнологией и антропологией, а на деле просто работали на западные центры, передавая туда данные по мониторингу конфликтных процессов. К сожалению, они имели огромное влияние, но сейчас оно резко сократилось, и в новой концепции их присутствия почти нет — лишь несколько заминированных Западом следов из эпохи господства либералов и западников в нашей науке.
Самое важное — мы отказываемся от понятия «национальное». Оно ещё сохраняется в Конституции, но после каждого «межнациональное», «многонациональное» теперь в скобках стоит «межэтническое», «многоэтническое». Потому что нация = политический суверенитет. Слово «нация» по сути своей означает «государство».
Если есть нация — значит, есть претензия на государственность. А это прямой подкоп под единство России.
Когда же мы говорим «этнос» — мы говорим о культуре, происхождении, языке, истории, иногда об этнорелигиозной особенности общины. Это наша цветущая сложность, наше богатство, основа гармонии и силы. Но привязывать этнос к политическому суверенитету категорически нельзя. Это и есть нация. Понятие «нация» всегда, в концептуальном, научном и, главное, юридическом смысле подразумевает ту или иную степень политического суверенитета.
Поэтому само использование слова «нация» внутри полиэтнического, многоэтнического российского государства-цивилизации неизбежно предполагает наличие неких суверенных политических субъектов и закладывает мину под Россию мину замедленного действия. Да, пока у нас сильное патриотическое руководство и уникальный исторический лидер, который спас страну от распада и восстанавливает её суверенитет, опасности нет. Но именно из-за понятия «нация» в союзных республиках и распался Советский Союз.
Поэтому сейчас мы сделали огромный шаг вперёд: после каждого «национальный» в скобках ставим «этнический», подчёркивая: речь идёт о культуре, языке, традициях, быте — но не о политике и суверенитете.
И всё же, даже в этом блестящем документе остались отдельные положения, которые могут нам очень дорого обойтись. Например, упоминание «единой гражданской нации» — это прямое уничтожение русского народа и обезличивание всех остальных этносов, унификация по либеральному стандарту, включая мигрантов. Это подрыв основ идентичности. Я прекрасно понимаю, почему такие формулировки сохранились: западное лобби в нашей гуманитарной науке, увы, ещё живо — несмотря на четыре года СВО, несмотря на курс на новое мировоззрение. Они каким-то чудом протащили в текст подрывные концепты «гражданское общество», «российская нация», само слово «национальный».
Национальный = политически суверенный. Вот что это значит. Во Франции национальность — это принадлежность к государству: ты француз, и всё. Неважно, алжирец ты, марокканец, африканец, араб, китаец или русский — если гражданин Франции, твоя национальность французская. Там, где появляется слово «нация», сразу возникает тема суверенитета.
Поэтому называть наши республики «национальными» нельзя — это признание их права на суверенитет. Сегодня власть сильна — никто не посмеет. Но стоит ей хоть немного ослабнуть — и судьба Советского Союза повторится уже в России. К политическим терминам в государственных документах нельзя относиться легкомысленно или высокомерно: неверные определения становятся причиной войн, конфликтов и распада, а правильные имена — гарантией процветания, безопасности, стабильности, дружбы народов и межэтнической гармонии.
Со словом «нация» надо заканчивать раз и навсегда. Нации нет — есть государство-цивилизация. Это другой контекст, другие термины, другая политическая и юридическая философия.
Поэтому работа по приведению всех нормативных актов, документов и концепций в соответствие с фундаментальными принципами государства-цивилизации должна продолжаться — так же последовательно, как работа над традиционными ценностями, историческим просвещением и реализацией двух этих по-настоящему великолепных концепций: внешней политики и внутренней национальной политики.
— И напоследок вопрос о новом законе: с 1 марта начнёт действовать механизм отзыва и невыдачи прокатных удостоверений фильмам, дискредитирующим традиционные российские духовно-нравственные ценности. Поможет ли это привести в порядок законодательную базу, о чём мы говорили?
— Конечно поможет, и ещё как поможет. Это по-настоящему прекрасная, долгожданная инициатива. Если мы открыто провозглашаем традиционные ценности основой государства, то требовать их безусловного уважения на уровне культуры и искусства — это не просто логично, это элементарное этическое, социальное и культурное требование ко всем, кто считает себя творцом. Всё, что идёт против этих ценностей, прямо разрушает наш народ, отравляет его душу. Это токсично, это абсолютно неприемлемо.
Все фильмы — да и любое произведение искусства — должны сниматься с изначальной установкой на торжество духа над материей. Если герой, даже в сериале или в рекламе, показан как существо, стремящееся исключительно к материальному обогащению, к наживе, к потреблению — это должно вызывать жёсткое порицание. Господство духа над материей — одна из коренных, глубиннейших традиционных ценностей нашего народа. Именно из этого духовного начала, как из чистого источника, вытекают все остальные: справедливость, любовь к Родине, здоровая семья, подлинный патриотизм.
И носителем этого духа, его главным хранителем и выразителем в первую очередь является русский народ. Вот в этом и заключается наша главная, сокровенная традиционная ценность, наш цивилизационный стержень.
