— Сегодня звучит множество противоречивых заявлений о возможности мирного урегулирования. С Вашей точки зрения, вообще возможно ли заключение полноценного мирного договора между Россией и Украиной в текущих политических условиях?
— Заключение мирного договора между Россией и Украиной в текущих политических условиях невозможно в принципе в силу абсолютной несубъектности Украины, её несуверенности и очевидного для всех внешнего управления со стороны глобалистских элит нынешней Европы, за которыми, в свою очередь, стоят британцы, целью которых является ослабление и, в идеале, расчленение и уничтожение России. Это то, что они пытаются реализовать на протяжении многих столетий, как минимум последних трёх, воспринимая Украину исключительно как инструмент подобного силового воздействия на Россию.
Если учесть этот фактор, то с точки зрения Британии и глобалистских элит между Украиной и Россией вообще не должно быть мира. И они сделают всё для того, чтобы не допустить мирного исхода нынешней Большой войны между Россией и Западом на территории бывшей Украины. Поэтому, если с кем-то и разговаривать на тему мира, то только с теми, кто принимает реальные решения со стороны Запада. А это две инстанции: первая — Соединённые Штаты Америки, вторая — Европа.
Но и здесь не всё так однозначно, потому что в нынешних условиях Америка не едина. Там есть Трамп, который когда-то опирался на MAGA, потом на него стали оказывать серьёзное влияние неоконсы (<em>неоконсерваторы — сторонники активного, силового продвижения американского влияния и демократии в мире</em>). Также в Америке есть глобалистская часть американских элит, представленная Демпартией США и теми же неоконсами. То есть структура американской политики и принятия решений неоднородна, как минимум двухчастна, а то и трёхчастна, если учитывать некую агрессивную самостоятельную повестку неоконсов, отличающуюся от глобалистов Демпартии США.
С другой стороны, Европа также неоднородна. В ней есть европейские глобалистские меньшинства в лице нынешних элит, таких как Каи Каллас и Урсула фон дер Ляйен, за которыми стоит Лондон. А есть европейское большинство — отдельные лидеры отдельных государств, опирающиеся на народные массы, а также сами народные массы, которые совершенно не разделяют стремление продолжать долгую войну с Россией «до последнего украинца», особенно с перспективой втягивания в неё европейских государств.
То есть вопрос заключения мирного договора не так прост, как кажется. Даже если не обращать внимание на Украину и украинские элиты, а сосредоточиться на тех инстанциях, которые принимают реальные решения со стороны Запада — США и Европы. И здесь не всё однозначно. Поэтому, в принципе, мирные переговоры в нынешних условиях при такой неоднородности западных элит нам вообще невыгодны и неинтересны, поскольку даже в случае их заключения нет чёткой, определённой и однозначной инстанции, которая могла бы гарантировать соблюдение условий этого мирного договора.
Ну а об Украине речи вообще не идёт — это проект под ликвидацию, поэтому с ней нет смысла ничего заключать и ни о чём договариваться, не только нам, но и европейцам и американцам.
— Были Минские соглашения, затем Стамбульские переговоры, но, как считает значительная часть общества, эти попытки привели лишь к затягиванию конфликта. Можно ли сегодня на практике доверять украинской стороне в рамках любых договорённостей?
— Украинской стороне заведомо нет смысла доверять ни при каких условиях. Никогда не следовало доверять. Потому что сама идеология украинства основана на балансировании буферной зоны, которая лежит между Западом и Россией.
Смена позиции, ложь, двусмысленность, лицемерие, двуличие — это онтологическая суть идеологии украинства. Не малороссов как составной части большого русского народа, а именно политической идеологии украинства, которая лицемерна и лжива в своих онтологических основах. И в этой связи в принципе разговаривать о чем-то с теми, кто называет себя украинцами, и договариваться с ними не имеет и не имело никакого смысла. А все подобные инициативы в виде минских соглашений или стамбульских переговоров являются исключительно попытками договориться о чем-то с Западом, который выставляет в качестве переговорщиков тех самых украинцев, с которыми невозможно ни о чем договариваться и которые никогда не будут соблюдать ничего заведомо и по умолчанию.
Конечно же, нам правильнее и честнее было бы разговаривать с Западом напрямую. Это и нужно делать. Но мы зачем-то продолжаем играть в эту игру, делая вид, что мы признаем Украину некой стороной переговоров и усаживаясь с ними за один стол. Это абсолютная, заведомо несостоятельная попытка что-либо решить. И пора перестать обманывать себя и обманывать других, делая вид, что мы верим в наличие некоей украинской стороны в переговорах.
Вся история переговоров с ними демонстрирует абсолютную неоспоримость тезиса о том, что с ними не о чем разговаривать. Минские соглашения были лишь попыткой отложить конфликт на восемь лет, чтобы дать возможность Британии и глобалистам Европы и США накачать Украину оружием и подготовить её к войне с Россией. Это не скрывает больше никто. Стамбульские переговоры всегда предназначались исключительно для того, чтобы сбить динамику нашего наступления, как в момент, когда русские войска стояли у Киева и Чернигова, так и позже, на других этапах. К переговорам Запад обращается всякий раз, когда ему нужно получить передышку, чтобы доукомплектовать украинскую армию и подготовить её к новому циклу войны с Россией; больше ни для чего переговоры не нужны. Нам переговоры не нужны совсем, потому что мы — наступающая сторона, которая освобождает свою территорию Большой России, населённую русскими людьми, от западного присутствия, которое лишь усиливалось там начиная с 1991 года, с момента распада Советского Союза, и заканчивая Майданом 2014 года, когда Запад начал войну против России на майдане, вторгнувшись в нейтральную, внеблоковую, безъядерную Украину, нарушив баланс сил и спровоцировав конфликт с Россией.
То есть цель — война с Россией. Средства — это Украина, а украинцы — расходный материал этой войны. Наша задача — освободить эту территорию, это пространство, что мы и делаем целенаправленно, не без проблем, но абсолютно последовательно. И это единственное, что нам нужно — освободить пространство бывшей Украины от западного присутствия, ликвидировать этот политический проект, ликвидировать идеологию украинства как таковую, освободить русское большинство, населяющее это пространство, от западного присутствия и деструктивной, русофобской, сатанинской идеологии украинства. Что мы и делаем. Никакие переговоры нам для достижения этой цели не нужны: они лишь сбивают динамику наступления и откладывают эту неминуемую миссию, затягивая войну.
— Насколько, по Вашему мнению, внешние силы — глобальные элиты, США, отдельные европейские политики — реально влияют на позицию Украины и заинтересованы ли они в сохранении конфликта?
— Именно западные силы и влияют на Украину, полностью управляя ею, захватив её с помощью Майдана в 2014 году и направив против Большой России. Вообще, Украина — это западный проект. Идеология украинства — политическая, русофобская, человеконенавистническая, сатанинская — была создана на Западе и навязана жителям пространства бывшей Украины. В этой связи всё это в совокупности — и Украина, и украинство, и война Украины против России — является исключительно западным проектом, управляемым Западом извне.
Другое дело, что и Запад сейчас неоднороден. Он раскололся сам в себе. Например, нынешние европейские глобалистские элиты также конфликтуют как с Трампом и блоком MAGA, так и с Россией, а также с собственным европейским народным большинством. То есть источником войны является европейская глобалистская элита, а также её патронаж в виде Демпартии США и британских элит. Это лишь часть Запада, конфронтационно настроенная к Трампу, MAGA, России и европейскому большинству. Именно эта часть управляет Украиной и войной, и именно она, заинтересована в продолжении этого конфликта с целью ослабления России. Но это — абсолютное меньшинство.
В принципе, Запад в состоянии самостоятельно расправиться с ним и отстранить его от власти даже без участия России. Но если Запад это не сделает сам, если этого не сделает Трамп, демонтировав глобалистскую элиту Европы, если это не сделают европейцы, тогда не останется ничего, как повторить то, что мы наблюдали уже неоднократно в истории российско‑европейских отношений: ликвидировать эти глобалистские элиты Европы руками русской армии, которая для этого неминуемо должна в очередной раз прийти в Европу, как она это делает каждые сто лет, после того как Европа и Запад вновь нападают на Россию.
Поэтому у проблемы устранения глобалистских элит, стоящих за Украиной и подстрекающих конфликт, есть простое решение: это устранение их руками самих европейцев через выборы. Чуть более сложное решение — устранение их руками Трампа как «хозяина нынешней Европы». А болезненное и сложное решение — устранение их с помощью русской армии.
— Если внешним игрокам выгодно длительное противостояние, то что Россия может противопоставить подобной стратегии затягивания?
— Стратегии затягивания противостояния между Россией и Западом на пространстве бывшей Украины Россия может противодействовать прямым образом и опосредованно.
Опосредованно — это через переговоры с Трампом и посредством попыток убедить его угомонить глобалистские элиты Европы и заставить их прекратить войну с Россией, признав интересы России, её субъектность, её цивилизационную самостоятельность, идентичность русского народа, то есть признав, что Россия есть, и у неё есть свои интересы.
Это может сделать сегодня только Трамп как наиболее независимая от западных глобалистских элит фигура, особенно если он вернётся к опоре на MAGA, от которой он несколько отстранился, попав под влияние американских неоконсов. Именно Трамп может прекратить этот конфликт, воздействуя на глобалистские элиты США и Европы. И если России удастся его в этом убедить, то это будет опосредованное прекращение длительного противостояния Запада с Россией.
Но есть и прямое средство непосредственного воздействия на ситуацию, которое может противопоставить Россия стратегии затягивания длительного противостояния Запада с Россией. Это движение в Европу сквозь Украину, через Украину, освободив её пространство от западного присутствия и далее устранив центры принятия глобалистских, антироссийских, русофобских решений в самой Европе. Но для этого российская армия должна прийти в Европу, а это будет очень болезненно для всех сторон.
Поэтому Трамп — последняя надежда для Европы завершить этот конфликт, инициированный глобалистами и британскими элитами, наименее болезненным образом.
— Существует мнение, что потенциальный мирный договор может стать лишь “передышкой” для Украины и европейских структур. Насколько высока вероятность такого сценария, если соглашение всё же будет подписано?
— Мирный договор в любом случае будет лишь передышкой для Украины и европейских структур, вне зависимости от того, какие пункты будут в него включены, а какие выключены. В принципе, сам факт мирного договора будет означать признание с нашей стороны легитимности Украины как таковой, признание её политической субъектности и признание существования территории, на которой эта политическая субъектность развёртывается, пусть даже в несколько усечённом виде, без ряда областей бывшей Украинской ССР, которую создали русские и отпустили на суверенное существование при условии сохранения нейтралитета, безъядерного статуса и внеблокового статуса, что было тут же нарушено.
То есть любое подписание любого мирного договора с нашей стороны легализует и легитимизирует Украину как таковую, соответственно — украинство как политическую идеологию, основанную на русофобии, и, соответственно, оставит возможность для возобновления конфликта на новом историческом этапе при изменившихся исторических условиях. Это неизбежно произойдёт, учитывая высокомерие Запада и его наплевательское отношение к любым договорённостям, которые он когда-либо заключал с Россией. Запад — это дьявол, и он всё время лжёт. Особенно учитывая, что высокомерие Запада вообще не считается с интересами России и с тем, что у русских есть и могут быть какие-то интересы.
Так, любой договор на любых условиях будет означать исключительно возможность передышки для Украины и европейских структур, которая необходима им для того, чтобы, во-первых, сохранить проект «Украина» как таковой, во-вторых, вновь накачать его для новой войны. Это будет означать лишь неизбежную новую войну с Россией, но уже в более тяжёлых для нас условиях.
Отсюда мы вновь возвращаемся к уже изложенному выше тезису: нам не нужен никакой мирный договор, а нужна исключительно ликвидация политического проекта «Украина» и освобождение этого пространства от западного присутствия, как и от идеологии украинства — русофобской, нацистской в своей сути и в своём пределе. Поэтому пока я не вижу вообще условий, которые заставили бы нас подписать подобное соглашение.
Это можно было бы сделать, если бы мы отступали, проигрывали, несли бы колоссальные потери при минимальных потерях со стороны Украины и стоящего за ней Запада, если бы мы стояли перед угрозой утраты своих территорий и поражения со стороны Запада и Украины, которую он использует. Тогда можно было бы обсуждать какие-либо условия каких-либо соглашений. Но в нынешней ситуации это нам не выгодно ни с какой точки зрения, и потенциальный мирный договор при любых пунктах, параметрах, условиях будет подписан нами исключительно в интересах Украины и стоящего за ней Запада и исключительно с ущербом для наших интересов.
Есть ли смысл в таком подписании? Это вопрос очень спорный. Конечно, Верховному главнокомандующему виднее, мы можем всего не знать. Но если анализировать открытые источники и те данные, которые очевидны для всех, то нам потенциальный мирный договор не нужен ни в каких условиях, ни при каких пунктах, потому что он будет означать только передышку для Украины и возобновление ещё более кровавого и драматичного конфликта на следующем историческом этапе. А это уже, скорее всего, будет реализовано в самое ближайшее время.
— В информационном поле обсуждается в основном тема Донбасса. Почему, на Ваш взгляд, гораздо реже звучат вопросы будущего Херсонской и Запорожской областей, несмотря на их официальной статус в составе России?
— Донбасс уже стал символом сопротивления украинизации и украинскому нацистскому режиму, начиная с 2014 года, в то время как Херсонская и Запорожская области всё это время находились под украинской оккупацией и переживали жёсткую принудительную украинизацию. Поэтому с русским населением, русским большинством Херсонской и Запорожской областей ещё предстоит большая работа по их реабилитации и деукраинизации, по приведению в нормальное психологическое и ментальное состояние населения этих регионов.
В то время как Донбасс встал на путь русской цивилизации, сближения и восстановления единства с большим русским народом ещё в 2014 году и с этого пути никогда не сворачивал, став именно символом русского сопротивления украинизации. Поэтому именно Донбасс фигурирует как основной оплот восстановления Большой России и устранения этого чужеродного, русофобского, человеконенавистнического проекта «Украина».
— Президент России заявил, что Украина должна вывести войска “с территорий”, но не уточнил конкретику. Как Вы интерпретируете это заявление?
— Украина должна вывести войска с территории бывшей Украины — в этом и заключается одна из главных целей специальной военной операции, а именно демилитаризация Украины. То есть на этом пространстве не должно больше быть никаких войск, которые представляли бы угрозу для русского большинства, населяющего это пространство, для России, для русской цивилизации, русской культуры, русского языка и православной церкви. И не должно быть никаких войск, которые могли бы способствовать продвижению западных интересов, НАТО и в целом западной цивилизации на восток.
На сегодня именно Вооружённые силы Украины являются передовым отрядом как борьбы с русской цивилизацией, так и продвижения западных интересов. Поэтому указание президента на то, что украинских войск не должно быть на территории пространства бывшей Украины, полностью соответствует духу специальной военной операции, русской цивилизации и русской истории как таковой.
— Некоторое время назад активно обсуждалась идея «санитарной зоны». Сегодня она практически исчезла из информационной повестки. О чём это может говорить?
— Идея санитарной зоны исчезла из информационного поля и вообще из сферы обсуждения в силу того, что кардинально изменилась сама структура ведения боевых действий и появились новые типы вооружений, для которых пространство больше не имеет значения. Мы видим, как наносятся удары с помощью дронов и ракет большой дальности, поставляемых Западом на Украину, в самую глубь российских территорий. Большинство западных регионов России, расположенных в европейской части страны, практически ежедневно подвергаются атакам дронов и время от времени — атакам ракет большой дальности. Это полностью обессмысливает идею некой буферной зоны, которая могла бы отделить Россию от оставшейся части бывшей Украины с целью достижения безопасности.
Мы видим, что никакой безопасности в нынешних условиях и при современных возможностях ведения войны таким образом достигнуто быть не может: удары наносятся и по отдалённым регионам, и по Татарстану, и по другим территориям страны, которые находятся в глубоком тылу. А это значит, что должна быть устранена сама предпосылка нанесения таких ударов — то есть не должно быть политического субъекта, который угрожал бы безопасности России, а именно проекта «Украина», русофобского и человеконенавистнического в своей сути. Он, по этой логике, должен быть полностью упразднён и ликвидирован как плацдарм для присутствия на нём враждебных для России сил — западных военных специалистов, советников, наёмников и прочего сброда, который подстрекает так называемых украинцев, русских людей, заражённых идеологией украинства, к войне с Россией.
Таким образом, необходимо ликвидировать сам этот анклав русофобии в виде Украины. В этой связи всё пространство бывшей Украины является буферной зоной, необходимой для того, чтобы сделать территорию большой России более безопасной. Но и это, в нынешних условиях, не является панацеей, гарантирующей защиту от ударов со стороны Запада. Однако освобождение пространства бывшей Украины от западного присутствия является критическим минимумом, который должен быть достигнут: демилитаризация, денацификация и деукраинизация пространства бывшей Украины. Только тогда ситуация станет более безопасной.
— Как, по Вашему видению, будет формироваться проект Новороссии? Какие регионы потенциально могли бы войти в этот геополитический конструктаж?
— Проект Новороссия в концептуальном виде формируется с момента Майдана февраля 2014 года, и его политические контуры, в принципе, определены. Это пространство, населённое русским большинством: от Слобожанщины (Сумской области и Харьковской области) через Донбасс, Херсонскую, Запорожскую, Николаевскую области до Одессы и, собственно, до стыка с русским Приднестровьем.
Этот проект в своих политических границах уже определён, осталось только освободить эти регионы от украинского присутствия, осуществить на них масштабную деукраинизацию, подобную тому проекту денацификации, который пережила Европа после окончания Великой Отечественной войны. Деукраинизация — это ключевой пункт формирования проекта Новороссия, исцеление и выздоровление русского большинства, населяющего это пространство.
И этот регион вполне может быть зафиксирован как политический субъект будущего преобразования пространства бывшей Украины в регионы Большой России, освобождённые от украинского нацистского режима. Более детально этот проект должен ещё прорабатываться, и у меня есть идея написания книги, посвящённой контурам и основным параметрам проекта Новороссия. Но для начала, конечно же, эти регионы должны быть освобождены от украинского присутствия, что и происходит на наших глазах.
— Как долго, на Ваш взгляд, может занять процесс окончательного формирования этих территорий — политически, структурно и административно?
— Скорость приведения этих освобождённых территорий пространства Новороссии и в целом бывшей Украины зависит от того, насколько Россия сама будет находиться в состоянии готовности к созданию новой мировоззренческой альтернативы для этих регионов, и насколько русское общество само будет идеологически и мировоззренчески выверено. Важно также, насколько нынешние элиты будут представлять образ будущего Большой России — как цивилизации, как субъекта многополярного мира и как самостоятельного цивилизационного полюса.
Это не такой простой процесс и он требует трансформации мировоззрения всего российского общества и самих российских элит. Только те элиты, которые будут идеологически мотивированы и идеалистически ориентированы, смогут быстро и эффективно преобразовать освобождённые территории Большой России, ранее приписанные к проекту «Украина», в нечто гармонично вписывающееся в единое русское культурно‑цивилизационное пространство.
Это довольно сложный, болезненный процесс. Без идеологической стройности и ясного понимания образа будущей России сделать это будет сложно, но не безнадёжно, как показывает история. И Восточная Европа, и Германия были довольно быстро и эффективно встроены в социалистический лагерь именно по той причине, что он обладал завершённой, последовательной идеологией и мировоззрением — идеологией сталинизма, национал‑большевизма, национал‑большевистской империи.
В принципе, именно сталинизм быстро адаптировал эти регионы в единое советское цивилизационное пространство, сделав из Восточной Германии одного из самых преданных союзников Советского блока. Всё то же самое можно повторить и с гораздо меньшими издержками на пространстве бывшей Украины — только необходимо обрести цивилизационную чёткость и понять, что такое русская цивилизация, что значит быть русским и как донести это русское мировоззрение и русскую ментальность до тех, кто десятилетиями находился под гнётом чудовищной, человеконенавистнической идеологии украинства.
— Сторонники референдумов предлагают рассматривать их как инструмент легитимизации будущих границ. Насколько, по Вашему мнению, реалистичны и эффективны возможные референдумы на территориях, которые сегодня контролирует Украина?
— Вследствие того, что эти территории многие десятилетия находились под гнётом идеологии украинства, там довольно серьёзно трансформировалось сознание русского большинства. Потребуется некий реабилитационный период для того, чтобы люди смогли вернуться в нормальное, естественное для себя состояние и очиститься от последствий принудительной украинизации, длившейся не одно десятилетие.
В этой связи, мне кажется, не нужно спешить именно с референдумами на освобождённых территориях. Необходимо лишь освободить их, очистить от украинского присутствия и дать возможность восстановиться психике населения этих регионов, что, в принципе, произойдёт довольно быстро. Однако при этом необходимо соблюсти ряд условий. Поэтому спешить с референдумами не стоит. Лучше поспешить с процессами создания условий для психологической и ментальной реабилитации.
