О ВЫСАДКЕ ПУТИНА В НОРМАНДИИ

Александр Нагорный

Требования, выдвинутые от лица "Большой семёрки" к России, фактически сформулированы в четырех пунктах:

— признать легитимность Петра Порошенко как президента Украины;

— отвести свои войска от российско-украинской границы;

— прекратить все формы помощи "сепаратистам" на территории Украины;

— гарантировать все поставки газа через территорию Украины.

В противном случае против России с начала июля будет введен режим еще более жестких санкций (без уточнения форм и объёма).

По сути дела, это, конечно, ультиматум. Даже несмотря на то, что вопрос о возвращении Крыма в состав Украины формально не ставится. И выполнение такого ультиматума чревато не просто "потерей лица" Кремля на международной арене и внутри страны, но прежде всего — возникновением форс-мажорных последствий, способных привести к распаду Российской Федерации.

"La Russie ne boude pas; elle se recueille" (фр. "Россия не сердится — она сосредотачивается"), — знаменитая фраза из циркуляра министра иностранных дел Российской империи А.М.Горчакова от 21 августа (3 сентября) 1856 года давно стала классикой мировой дипломатии. Путин использовал её в одной из своих предвыборных статей "Россия сосредотачивается — вызовы, на которые мы должны ответить" ("Известия", 16 января 2012 года).

"Сейчас крупнейшие экономические центры вместо того, чтобы служить локомотивами развития, придавать устойчивость мировой экономической системе, во все возрастающей степени порождают проблемы и риски. Стремительно увеличивается социальное и этнокультурное напряжение. В ряде регионов планеты "раскручиваются" и агрессивно заявляют о себе деструктивные силы, в конечном счёте угрожающие безопасности всех народов Земли. Объективно их союзниками подчас становятся те государства, которые пытаются "экспортировать демократию" с помощью силовых, военных методов", — проецируя эти слова путинской статьи двухлетней давности на современную Украину, можно увидеть почти точное "попадание в десятку", хотя тогда "майдан" казался вовсе не близким будущим, а уже далеким прошлым украинской политики.

Что же предпринимает Россия в условиях, когда ей приходится не только словом, но и делом противостоять американской "стратегии хаоса", реализуемой уже в каких-то пятистах километрах от Москвы?

В принципе основных вариантов действия всего три.

Первый — прямая военно-политическая конфронтация с "вашингтонским обкомом" и его союзниками, введение частей Российской армии на Украину, прекращение поставок газа и нефти через территорию, которая контролируется нынешней киевской хунтой. То, что этот вариант возможен и не исключается полностью даже сегодня, подтверждается принятием закона, разрешающего президенту РФ как верховному главнокомандующему использовать российские войска за рубежом, если того потребует соблюдение интересов национальной безопасности. О плюсах и минусах реализации этого варианта говорить можно долго, но для нынешнего руководства страны он категорически неприемлем тем, что делает ситуацию определенной и в значительной степени саморазвивающейся, то есть "выскочить" из неё будет чрезвычайно сложно, практически нереально.

Второй — принять ультиматум Запада, предъявленный "большой семеркой". Помимо уже отмеченных выше прямых и косвенных негативных последствий такой капитуляции, этот вариант также не оставляет для России никаких "степеней свободы", позволяющих его в обозримой перспективе "переиграть". Да и никаких объективных предпосылок для капитуляции перед Западом сегодня у России нет. Не считать же таковой "разруху в головах" у части нынешней кремлёвской "элиты", для которой и солнце встаёт на Западе. Кстати, слова Бжезинского "если ваша элита хранит у нас 500 миллиардов долларов, то еще неизвестно, чья это элита", демонстрируют либо недостаточную информированность, либо, наоборот, сознательную провокацию со стороны "гуру американской геостратегии": постсоветские элиты не хранят, а активно оперируют сегодня активами, примерно на порядок превышающими указанную им сумму. И гарантией свободы/легальности этих средств выступают сегодня не законы США, Великобритании или Швейцарии, а российский ракетно-ядерный стратегический потенциал. Если он исчезнет или критически снизится, наши элиты окажутся в положении Остапа Бендера на румынской границе. Кстати, без участия украинской "оборонки" качественная модернизация российских стратегических ядерных сил после 2015 года будет чрезвычайно затруднена, и данное обстоятельство занимает далеко не последнее место в интересе США к украинским проблемам.

Отсюда для нынешней России единственно актуальным остаётся третий путь: сохранять для себя максимум "степеней свободы" — что и выразилось в очередном путинском афоризме "я не собираюсь ни от кого бегать". Порошенко — так Порошенко, Обама — так Обама, Меркель — так Меркель. "— Вы признаете легитимность президента Порошенко? — Мы уважаем выбор украинского народа и будем работать с избранной им властью".

Что всё это значит? Это значит, что Россия сегодня действительно не собирается присоединять к себе Новороссию и вводить свои войска на территорию бывшей Украины. Но превратить это пространство в источник постоянной "головной боли" для США и Евросоюза — в полном соответствии с философией восточных единоборств: "обратить силу нападающего против него самого", — ничуть не против.

На практике это будет означать выбивание из нынешних киевских "властей" максимально возможных сумм оплаты за газ (с последующим жестким "перекрытием вентиля" и соответствующим скачком мировых цен на энергоносители); создание "гуманитарных коридоров" для поставки продовольствия, медикаментов и других жизненно необходимых товаров жителям Донбасса с параллельной эвакуацией оттуда части русскоязычного населения, прежде всего стариков, женщин и детей; поставки ополченцам Новороссии военного снаряжения и организацию добровольческого движения через сеть общественных негосударственных структур плюс максимальную активность по "украинской проблеме" на международной дипломатической и информационной арене.

Тем самым пространство для политического маневра в случае необходимости оказывается достаточно широким, а затраты на его поддержание — не слишком большими, позволяя России сосредоточиться на развитии собственного геостратегического потенциала.

Видимо, осознавая это, тот же Збигнев Бжезинский в одном из своих телеинтервью, датированных серединой апреля, обозначил следующую альтернативу развития событий на Украине для США: её превращение либо в аналог Вьетнама 60-х годов, либо в аналог Финляндии 70-х годов. С ясным подтекстом, что второе гораздо лучше первого для всех заинтересованных сторон.

По материалам газеты «Завтра»