Беспомощность санкций
Михаил Делягин
Напыщенное злобствование Запада и бесконечные обещания
невнятных «санкций» все в большей степени вызывают в России, за
исключением, конечно, участников спекулятивных финансовых рын-
ков и либералов, обслуживающих интересы глобального бизнеса, смех
и глумление. Никогда еще США и Европа не демонстрировали своего
ничтожества и бессилия с такой исчерпывающей откровенностью.
Никогда еще они не вызывали такого усталого отвращения: за пару
месяцев они вместе со своими либеральными агентами в нашей стране
совершили подлинное имиджевое самоубийство.
И сегодня, когда депутаты бундестага, специально прибывшие в
Москву для «улучшения взаимопонимания», разъясняют нам, что
«диалог — это когда мы диктуем вам, что вы должны думать и делать»
(цитата почти дословная), это не вызывает даже протеста: мы понима-
ем, что это не лечится.
Нам достаточно очевидной неспособности США применить против
нас единственное действительно опасное нефтяное оружие: удешевле-
ние нефти неприемлемо для Саудовской Аравии (ее бюджет профици-
тен лишь при нефти дороже 95 долл./барр, и этот показатель довольно
быстро повышается) и американских нефтяников, а главное — оно
укрепит Европу и Китай, главных стратегических конкурентов США.
Поразительно, но именно в марте, когда противостояние России с
Западом перешло в открытую форму, наше экономическое положение
несколько улучшилось.
Главная причина — ослабление рубля: именно благодаря ему про-
мышленный спад I квартала прошлого года на 1,2% сменился в
I квартале этого года ростом на 1,1% (причем главной причиной роста
стало увеличение выпуска продукции обрабатывающей промышлен-
ности).
Благодаря ему инвестиционный спад замедлился в феврале вдвое по
сравнению с январем, а рост ВВП, составивший за январь-февраль
лишь 0,2%, по итогам I квартала ускорился до 0,8%, выйдя на уровень
прошлого года (то есть в марте он составил почти 2%).
Информационная война Запада породила панику среди бизнесме-
нов, которая должна была проявиться в бегстве капитала.
И действительно: чистый отток частного капитала в I квартале 2014
года составил 50,6 млрд долл., что намного выше уровня I квартала
2013 (27,5 млрд) и 2012 (33,6 млрд долл.) годов и лишь ненамного
меньше оттока капитала за эти годы в целом (2012 год — 53,9, 2013 —
59,7 млрд долл.).
Как ни парадоксально, отток капитала в I квартале 2014 года ока-
зался значительно ниже уровня прогноза Высшей школы экономики,
«либеральной цитадели» (73–75 млрд), и даже официального прогноза
(65–70 млрд долл.). То, что отток капитала так отстал от ожидаемого
уровня, нежданная радость, свидетельствующая в том числе и о разум-
ной патриотичности капиталов, в том числе и не российских, и спеку-
лятивных.
Отток капитала в январе оценивался в 17 млрд долл., в феврале —
в 18 млрд; в марте он достиг 15,6 млрд и даже несколько сократился в
дни Крыма! Это показывает, что экономические факторы, вроде
устроенной либералами максимально разрушительной плавной
девальвации рубля, шедшей с середины декабря до марта, значитель-
но сильнее влияют на движение капитала, чем политические кризисы,
пусть даже усиленные информационной войной со стороны Запада и
его либеральных представителей в России.
С другой стороны, значительная часть капиталов из-за страха перед
санкциями вернулась в Россию, что лишний раз показало неадекват-
ность Запада и либералов.
Реальный ущерб нашей стране наносит лишь неформальное, при-
крываемое разного рода техническими обстоятельствами прекраще-
ние поставок высокотехнологичных станков, запчастей и расходных
материалов к ним. Однако оно бьет и по производителям этих станков,
которым жизненно важен российский рынок, а главное, крайне болез-
ненное для соответствующих производств это обстоятельство наносит
стране всего лишь досадный, но вполне терпимый ущерб.
Санкции и открытая информационная война против нас внятно и
убедительно доказывают необходимость развития и пагубность подчи-
нения национальных интересов интересам наших стратегических кон-
курентов с Запада.
И это открывает широкие политические возможности оздоровления
всей нашей социально-экономической политики.
Необходимость и возможность реиндустриализации
Россия прожила уже более четверти века национального предатель-
ства (с горбачевских хозяйственных реформ 1987 года) под знаком
нарастающей деиндустриализации, разрушения колоссального потен-
циала нашего реального сектора.
Формальное отношение к промышленной политике и к самому
этому термину менялось: до дефолта 1998 года и в первой половине
2000-х годов он считался либеральными руководителями экономиче-
ского блока правительства ужасным ругательством, в другие времена
представители государства с удовольствием говорили о ее полезности и
важности.
Не менялась (за исключением полугода пребывания у власти триум-
вирата «Примаков — Маслюков — Геращенко») только суть дела:
чудовищная либеральная политика, уничтожающая Россию (и ее
реальный сектор в том числе) в интересах глобального бизнеса.
Тем не менее в настоящее время возможности продолжения этой
политики исчерпаны, и резкое торможение экономического роста,
которое уже в этом году сменится экономическим спадом, является
лишь внешним выражением этого.
Кардинальная, категорическая необходимость реиндустриализа-
ции России именно сейчас порождена двумя глубокими изменениями.
Первое — стратегическое: глобальный кризис. При возникновении
глобального рынка на нем естественным образом сложились глобаль-
ные же монополии, которые загнивают: внешнего источника конку-
ренции нет. Скорее всего, глобальный кризис будет решен распадом
глобального рынка, точнее, основной части глобальных рынков, на
макрорегионы. Движение к этому уже наблюдается.
Если Россия не сможет создать свой макрорегион, она превратится в
совокупность никому не нужных окраин: окраину Европы, окраину
Большого Китая, окраину исламского мира, и, соответственно, исчез-
нет. Именно этим вызвано отчаянное сопротивление Запада любой
попытке реинтеграции постсоветского пространства с участием Рос-
сии: ему не нужны конкуренты.
Но даже если Россия создаст свой макрорегион, заметный в масшта-
бе мировой экономики, в нем нужно будет иметь собственную инду-
стрию как источник не только прибыли, но и цивилизации.
С одной стороны, современные постиндустриальные технологии
растут, как показывает опыт, лишь на фундаменте индустрии. С дру-
гой, социальное устройство, которое они порождают, разрушает нор-
мальное для нас общество и делает нормальную, полноценную жизнь
невозможной.
В частности, господство современных информационных технологий,
что наглядно показывает социальная практика хипстеров и в целом
«офисного планктона», несет с собой внятную угрозу утраты самосозна-
ния и суверенитета личности, возврата ее к слитно-роевому существова-
нию, которое было ее уделом до эпохи Возрождения. С той разницей, что
место рода и цеха занимает соответствующий сегмент социальных или
игровых сетей. Люди в массовом порядке, в том числе и вполне осознан-
но, жертвуют своими интересами ради новых эмоций, в конечном счете
уничтожая самих себя как общество. В целом даже в развитых странах
наблюдается дегуманизация, доходящая до расчеловечивания.
Единственный способ удержаться от падения в новое Средне-
вековье, которое очень недолго будет оставаться компьютерным, един-
ственный способ обеспечить социальное оздоровление общества — это
развивать, наряду с информационными и биологическими техноло-
гиями, и разнообразную индустрию. Естественно, не на уровне XVIII
или даже ХХ века, и не в том катастрофичном виде, в котором она еще
существует в моногородах черной металлургии на Урале.
Классический пример современного развития индустрии — «слан-
цевая революция». В ее ходе государство абсолютно сознательно,
вопреки текущим рыночным соображениям, в том числе раздачей
грантов и весьма сомнительных, как тогда казалось, льгот, карди-
нально снизило стоимость энергии и в результате запустило процесс
реиндустриализации в масштабах крупнейшей экономики мира.
Это вдохновляющий пример и совершенно новый опыт: масштабная
реиндустриализация нового типа. Ведь технология «сланцевой рево-
люции» заключается в компьютерном моделировании, которое «поса-
жено» на старую геофизику и старое же бурение. Это индустриализа-
ция на базе компьютерного моделирования — именно то, что нам
необходимо.
Если мы не запустим, не создадим собственную технологическую
базу, в том числе и аналогичным способом, нас просто не будет уже в
ближайшие 15 лет.
Принципиально важно, что сужение рынков в ходе распада гло-
бальных рынков на макрорегионы требует качественно новых техно-
логий: общедоступных, относительно простых, дешевых и при этом
сверхпроизводительных. Традиционные технологии, эффективность
которых пропорциональна сложности и дороговизне, исчерпали свой
потенциал: в рамках макрорегионов у них гарантированно не будет
должного количества потребителей.
В рамках советского военно-промышленного комплекса было разра-
ботано большое количество технологий нового типа, многие из них
живы и применяются в незначительных масштабах, и государству
нужно их просто найти.
Это стратегическая задача для всех тех, кто хочет, как модно сейчас
говорить, «жить в этой стране».
Вторая проблема, которая создает потребность в реиндустриализа-
ции, — не стратегическая, а тактическая, но от этого ничуть не менее
острая: наши дорогие друзья и любимые коллеги на Западе под сур-
динку разговоров о международном праве устроили на Украине
нацистский государственный переворот и объявили нам «холодную
войну».
Санкции могут быть существенными или нет, но их в любом случае
вводят против нас не за то, в чем мы плохи, а за то, в чем мы хороши:
за то, что не приемлем нацизм, не хотим быть евреями времен Адоль-
фа Гитлера, не хотим терпеть русофобии.
Санкции вводят против нас за то, что мы, воссоединившись с Кры-
мом, сделали первый серьезный шаг навстречу демократии с 1992
года.
И от нас требуют сейчас не Крым, от нас требуют, чтобы мы отказа-
лись от своих ценностей и чтобы мы как народ перестали существо-
вать.
Напомню, что одновременно с этим угрозы украинских нацистов
создать ядерное оружие и применить его против нас встречают полное
понимание со стороны США и Евросоюза.
Подчеркну: не «ястребов», не «неоконов», а именно политической
элиты и даже населения.
Четверть века национального предательства, на протяжении кото-
рых Запад нас хотел только ограбить, на этом фоне начинают воспри-
ниматься как краткая и упущенная историческая передышка.
Нас хотели грабить, но нас не хотели уничтожить.
Сейчас нас начинают хотеть именно уничтожить: с одной стороны,
из-за наших ресурсов, с другой, из-за все более дефицитного емкого
рынка для сбыта товаров и услуг. Кроме того, просто не хочется иметь
рядом непонятных людей, а мы для них непонятные. Ну и, наконец,
Западу надо нас уничтожить, чтобы в условиях распада глобальных
рынков не возник новый конкурентный макрорегион.
Достойный ответ на это — не пропагандистские истерики.
Достойный ответ только один: реиндустриализация.
Все, что мы покупаем за границей, мы можем безопасно покупать,
только если есть три независимых, никак не связанных друг с другом
крупных производителя соответствующего товара.
Если они как-то связаны друг с другом или их меньше, чем три, мы,
исходя из интересов обеспечения минимальной экономической безопас-
ности, должны производить соответствующие товары и услуги сами.
Подобных товаров и услуг не так много: производство в мире высоко-
концентрированно.
Значит, мы многое должны производить сами — вне зависимости от
соображений коммерческой эффективности, просто из соображений
безопасности.
Общее направление действий в этих условиях понятно: свобода,
ради которой живет человек, — это, прежде всего, избыток инфра-
структуры.
Создание и модернизация инфраструктуры — единственная сфера,
в которой государство никогда не вступает и никогда не будет вступать
в заведомо недобросовестную конкуренцию с частным бизнесом:
каким бы крупным он ни был, создание инфраструктуры ему заведомо
непосильно по самой ее природе: вкладывает один, а благо получают
все.
Для реиндустриализации в первую очередь надо модернизировать
инфраструктуру.
Для этого надо ограничить коррупцию.
Не стоит забывать: нынешнее государство изначально создавалось
как инструмент разграбления советского наследства. Советское
наследство закончилось, а разграбление продолжается, и коррупция,
на которую мы сегодня сетуем, производит впечатление основы госу-
дарственного строя.
Сможет ли наше руководство изменить этот строй, изменить эту
систему под серьезной внешней угрозой по-хорошему, или изменения
пойдут по-плохому, как на огромных пространствах от Югославии до
Украины, это отдельный вопрос.
Но, когда мы говорим о коррупции, мы должны понимать: это не
санитары и нянечки, это даже не министры и не их заместители, это
слишком многое в современной правящей тусовке, образующее обще-
ственное отношение.
Технические рекомендации понятны, самоочевидны, и в 1990 году
они были так же очевидны, как и сегодня.
Принципиально важно, что для их исполнения необходимо ликви-
дировать, разумеется, только в административно-политическом смыс-
ле слова, либералов во власти, потому что сегодняшние либералы —
это не те, кто верит в свободу: со времен Вольтера утекло много воды, и
вода эта была грязная и кровавая. Сегодняшние либералы — это те,
кто искренне считают, что государство должно служить не нам с вами,
не народу, а глобальному бизнесу.
И все так называемые «ошибки», которые продолжаются четверть
века, это, может быть, и не всеми осознанная, но стратегия, и наше
государство — сверхэффективный механизм, который просто развер-
нут в другую сторону.
Наша задача — развернуть его в правильную сторону, от воровства к
развитию, без обрушения общества в кровавый ад либерального хаоса.
И в этом деле нам слишком часто придется действовать вместе с
крайне несимпатичными провластными коррупционерами против не
только либеральных фашистов, но и их искренне заблуждающихся
или контуженных обстоятельствами собственной жизни симпатичных
и лично честных прислужников.
Первая попытка развития: 3,5 трлн руб. на 3,5 года
В середине апреля Минэкономразвития выступило с инициативой:
направить часть бюджетных резервов и дополнительных доходов от
ослабления рубля (3,5 трлн руб. за 3,5 года) на развитие страны.
Это стало весьма ценным признанием того, что нехватка средств в
федеральном бюджете, которой нас запугивают уже несколько лет и
которая является обоснованием для уничтожения социальной сферы,
отказа от развития и, в конце концов, циничного саботажа майских
указов Путина, — самая обыкновенная наглая либеральная ложь.
В каждый проект бюджета Минфин традиционно закладывает ряд
скрытых резервов — «подушку безопасности» на всякий случай. Один
из них — завышение курса рубля. В 2014 году ослабление рубля при-
несет около 900 млрд руб. дополнительных доходов (за январь-февраль
они уже составили 543 млрд).
Минэкономразвития предложило признать эти средства и напра-
вить их на развитие страны, а не замораживать в бюджете.
Кроме того, оно предложило смягчить «бюджетное правило», уду-
шающее нашу экономику, и повысить допустимый дефицит бюджета с
1 до 2% ВВП (в I квартале 2014 года он был профицитен). За 4 года это
позволит увеличить расходы на 3,25 трлн руб.
Соответственно, из общего резерва в 4,15 трлн дополнительных
доходов предполагалось израсходовать 3,5 трлн, сохранив остальное в
резерве.
Разумеется, столь резкое изменение предпочтений было вызвано не
хорошей жизнью и не профессионализмом верного гайдаровца Улю-
каева. Минэкономразвития четко фиксирует: продолжение либераль-
ного удушения экономики снизит рост в этом году до ничтожных и
абсолютно неприемлемых 0,5%. И это еще крайне оптимистический
сценарий: на деле, скорее всего, в 2014 году начнется нарастающий
экономический спад.
То, что Минэкономразвития предложило превратить государство в
локомотив экономического развития страны, — это идеологическая
революция, отказ от либеральных догм и сильное ослабление позиций
Минфина.
Санкции Запада как предпосылка оздоровления российской экономики
Направления расходования этих 3,5 трлн руб., конечно, вызвали
большие вопросы и обоснованную тревогу.
Главное даже не «на что», а «как»: без кардинального ограничения
коррупции и произвола монополий, без разумного протекционизма
развитие невозможно даже при выделении необходимых средств.
Это ключ к нашему будущему, и пока его просто некому провернуть
в замке.
Планы Минэкономразвития пока выглядят странно.
Скажем, на Крым предусматривалось до 185 млрд руб., а с учетом
строительства моста через Керченский пролив — до 260 млрд руб. в год.
Понятно, что строить мост на грязевом вулкане — беспрецедентная ситуа-
ция, и в бюджет стоило бы заложить не строительство этого моста, а вос-
соединение России с Юго-Востоком Украины: это значительно дешевле.
Стоит напомнить, что США «отбивают» все расходы на организа-
цию государственного переворота на Украине и поддержку нацистской
хунты при помощи одной-единственной операции — передачи загруз-
ки украинских АЭС топливом корпорации «Вестингауз» (которое,
кстати, ей передала Россия в рамках сделки ВОУ-НОУ при Ельцине).
Это 1 млрд долл. в год, пока работают эти станции, и этот миллиард
будет украден у России. Это и серьезный рост рисков для всей Евразии,
так как топливо «Вестингауза» не вполне соответствует потребностям
этих станций: другие стандарты.
И это без захвата государственной собственности Украины под
видом дефолтной «приватизации за долги»!
Так что воссоединение стоит на порядок дешевле, чем организация
заново водо-, электро- и транспортного снабжения Крыма, но наши
бюрократы не смеют об этом и подумать.
Тем не менее с учетом всех сложностей максимальные оценки инве-
стиций в Крым и расходов на него, включая мост, составляли 180
млрд.руб. в один из годов предстоящей пятилетки.
Так что резкое увеличение величины расходов вызвало некоторые
сомнения.
В остальных направлениях расходования средств нет информации
о конкретных проектах, которые предполагается осуществить, а без
этого нельзя оценить и планы по расходам. Скажем, вызывают сомне-
ния резкие колебания расходов по годам: почему три года на развитие
транспортной инфраструктуры собираются направлять 10–20 млрд,
а в четвертый аж 122 млрд?
Почему не начать платить транспортные субсидии, по сути, на эко-
номическое воссоединение России, уже в этом году, хоть со второй его
половины?
Что это за «стабилизационный резерв» в 200 млрд руб. и почему он
понадобится только один раз, и именно в следующем году? Почему
здравоохранение начнут поддерживать, судя по расходам, только в
конце следующего года?
Почему прогнозируется крах системы медстрахования по аналогии
с пенсионной системой, хотя можно просто навести в ней элементар-
ный порядок? Почему малый бизнес будут поддерживать с 2016 года,
что, он до того времени доживет? А уж 5 млрд руб., регулярно
выплачиваемых каждый год на «развитие инновационных класте-
ров», и вовсе напоминает дань, выплачиваемую «инноваторам Медве-
дева», чтоб не называть их профессиональными жуликами…
Однако идея в принципе правильная: государство начинает пони-
мать катастрофичность либеральной политики и пытается, пока
робко, отказаться от нее. Направления же расходования средств на
раннем этапе планирования всегда несовершенны и обычно выглядят
диковато. Это как отличие карандашного наброска от завершенной
картины маслом. А вот что действительно никуда не годится — это
отсутствие рассмотрения вопроса о коренной перемене механизма рас-
ходования бюджетных денег: об обуздании коррупции, произвола
монополий и внешней субсидируемой конкуренции.
Возможно, именно поэтому данный план был в конце концов отверг-
нут руководством страны после выступления премьера Медведева в
Госдуме.
Однако он был лишь первой ласточкой, и нет сомнения, что идея
развития России пробьет себе дорогу, в том числе и из-за демонстрации
Западом абсолютно бескомпромиссной враждебности к нашей стране.
Главное, чтобы это произошло не слишком поздно.
Вестник аналитики