Наши поражения оборачиваются победами

Наши поражения оборачиваются победами

Александр Проханов

С. КОРОЛЁВ: В программе «Без вопросов» сегодня Александр Проханов. « Вы за Стрелкова или за Кургиняна?» — спрашивает Алексей. Вопрос от Артура: «Кургинян прав? Стрелков ведёт свою войну?»

А. ПРОХАНОВ: Для меня это мучительный вопрос как для человека, который всю жизнь пытался соединить патриотов, людей, движения, личности, пытался создать единый патриотический фронт России, соединял красных и белых, православных, атеистов, монархистов, сталинистов. И этот вопрос для меня очень большой и мучительный. Чуть-чуть издалека. Мне кажется, что за эти месяцы, когда телевидение России показывало чудовищные кадры убиения русских, кадры, которые порождали в душе каждого, взирающего на их боль, тоску, позор, муку, ненависть к тем силам, которые обещают нам поддерживать русских в любой точке земного шара, и отказывают в этом, когда их реально убивают. Это загадочный для меня, чудовищный эксперимент над общественным русским сознанием. И это сознание было доведено до высших степеней невралгии, даже истерии. И наше патриотическое сознание ещё до казуса Кургиняна и Стрелкова было рассечено этой проблемой. Вводить войска, спасать русских людей, спасать детей, мальчиков, у которых отрывают руки, или нет, взвесить всё, согласиться с тем, что ввод войск будет чрезвычайно опасен, ядерная война, НАТО против России, и отказаться от этого? И на этом водоразделе уже раскололось общественное сознание. Уже были битвы, в которых схлестнулись очень видные представители нашего патриотического движения. Для меня это было ужасно. Для меня, несомненно, Стрелков – это витязь, это русский рыцарь, это русский герой, это сражающийся русский офицер, это русский человек, который во многом искупает нашу с вами дряблость, апатию, неуверенность, нежелание. Мы смотрим на него с одной стороны, испытывая восхищение им, обожая его, а в тайне мы испытываем чувство неудовлетворённости собой, чувство стыда. Мы отпускаем глаза, когда на нас с экрана смотрит Стрелков. Я видел его после того, как он увёл свои отряды из Славянска, я видел его сидящего на скамье, смертельно уставшего, с опущенными плечами, побледневшего, не спавшего, наверное, несколько ночей, совершившего этот мучительный и очень сложный отход. И, конечно, он вызвал у меня огромное обожание. Мне даже хотелось как человеку старше его, поднести крынку молока, чтобы он испил это молоко, наполнился его красотой, свежестью, и сладостью. Поэтому для меня Стрелков безупречный человек. Никаких претензий к нему предъявить не могу, и не стану. Образ Новороссии, который сложился у нас, реальный он или мифологический, или он реально-мифологический, он драгоценен для сегодняшнего русского сознания как эмблема, как световод, на который мы можем молиться, на который можем равняться. И поэтому содержание этого образа, сбережение этой чудотворной иконы является нашей общей задачей. И когда Сергей Иванович приехал в Донецк, и бросил в лицо Стрелкову, утомлённому, выведшему войска из Славянска, эти страшные упрёки в измене, предательстве, этот образ оказался разрушенным. Он оказался забрызганным каплями тёмного недоверия к нему. Само по себе это чрезвычайно вредно. Это вредно для русской идеи, для русской метафизики, для русской мечты, для русского мучительного оздоровления. И поэтому я полагаю, что в споре Кургинян-Стрелков, на самом деле, этого спора нет, Стрелков не отвечал Кургиняну. В этой схватке, в этой коллизии Сергей Иванович абсолютно не прав. Он человек, который чувствует теорию образов, знает, что такое красота, знает, что такое отражение. Он ворвался в эту сферу, и разрушил этот хрупкий и восхитительный мир образов. Но я бы не стал в результате этого диффамировать Кургиняна. Общественное создание доведено до истерических уровней, и каждый из нас, и я в том числе, находится в состоянии предельной взвинченности, предельной необъективности, предельной ранимости. И мне кажется, что многое из того, что говорил и совершил в Донецке Кургинян, является результатом абсолютно безумной ситуации, сложившейся в нашем сознании. Поэтому в этой коллизии я заслоняю Стрелкова своей душой, своей репутацией. Я морально вместе с ним. Но я бы не позволил себе кидать камни в Кургиняна, как это делают многие из нас. Надо его, может, извинить, надо подождать, не поторопиться. Бальмонт как-то сказал в Париже: «Тихо, тихо совлекайте с прежних идолов покровы. Слишком долго вы молились, не померкнет прежний свет». Давайте вспомним, как после триумфального шествия Кургиняна по экранам телевидения, в его схватках со Сванидзе, «Суть времени», или «Исторический процесс», как он за несколько месяцев стал кумиром всего патриотического движения, как он вознёсся, как его обожали, как патриоты были благодарны ему за развенчание этих чудовищных либеральных мифов. Он принял на себя этот удар. Этот удар он отразил. Это его заслуга. Не надо забывать, что в момент, когда качалось государство российское, это был 2011 год, была Болотная площадь, когда оно от раза к разу наполнялось истерической, грозной, мощной толпой, и начинала качаться власть сама по себе, Кургинян предложил контр идеологию, и участвовал в ней. Это технология Поклонной горы. Он был там, не надо это забывать.

С. КОРОЛЁВ: Славянск теперь контролируют украинские силовики. Сергей спрашивает: «Каковы плюсы и минусы операции Стрелкова в Славянске с военной точки зрения? Что перевешивает от того, что он Славянск теперь на той стороне?»

А. ПРОХАНОВ: Я не военный стратег. Это было бы смешно, если бы я, сидя в студии РСН, вдалеке от поля боя, исследовал эту ситуацию, делал свои выводы.

С. КОРОЛЁВ: Даже не о военной стороне дела спрашиваю. Есть такое ощущение, что потеряли Славянск. Есть какое-то разочарование и печаль.

А. ПРОХАНОВ: Вы помните, было время, когда мы потеряли Смоленск? А помните то время, когда мы потеряли Волоколамск после Смоленска и Малоярославец? А помните то время, когда немцы подошли под Истру? А помните то время, когда немецкие самокатчики на мотоциклетках в бинокли разглядывали Москву и Кремль? Русские поражения имеют странное свойство. Они обладают свойством оборачиваться в победы. Более того, есть поражения такого рода, которое уже в недрах самого поражения несут светоч победы. Посмотрите, поражение русских в крымской войне. Я только что был на Малаховом кургане, где погиб Нахимов. Это поражение обернулось победой. Флот потоплен, мы проиграли, англичане рвутся на склоны Малахова кургана, погибли все адмиралы. Мы победили в момент гибели каждого из адмиралов. А разве не то же самое было в период сдачи этих городов, когда великий Вернадский, видя, как один город за другим падают под гусеницы фашистских танков, писал в дневнике: «Смоленск пал, но ноосфера, то есть, высшая правда, справедливость, победит. Волоколамск пал, но ноосфера победит». Поэтому уход Стрелкова из Славянска в моих ощущениях, не в стратегических знаниях, является частью этой победы. А вы помните каким был одним из первых романов советской новой литературы, на которой потом учились несколько поколений советских людей? Вы помните роман под названием «Разгром» Фадеева? Это был рассказ о разгроме партизанского отряда. На основании этот романа учились будущие герои, которые победили в Отечественной войне. А вы помните пьесу Вишневского «Оптимистическая трагедия», когда все погибли? Или фильм «Мы из Кронштадта», когда все погибли? Но это был триумф. В этом поражении уже сверкала будущая победа. Поэтому уход из Славянска я не хочу трактовать военно. Наверняка, убеждён, что военный офицер Стрелков, уже многие месяцы воюющий, знающий потенциал и силу, имеющий свою разведку, имеющий свои соображения, имеющий своих серьёзных консультантов, он решил оставить этот рубеж, чтобы сосредоточиться, чтобы сберечь свои силы, и сосредоточиться на защите других городов, в данном случае, Луганска и Донецка. Это моё мнение, но я не на поле боя. Я буду очень осторожен в этих высказываниях. Я просто люблю Стрелкова, я обожаю его.

С. КОРОЛЁВ: Александр Андреевич, каждый день нам показывают всё новые последствия того, что сейчас происходит на юго-востоке Украины. Новые жертвы, пострадавшие, беженцы. Сегодня уже в шести регионах России ввели режим чрезвычайной ситуации из-за наплыва беженцев с Украины. Путин, Меркель, Олланд сегодня провели телефонные переговоры, высказались в пользу скорейшего возобновления режима прекращения огня, и проведения встречи контактной группы с участием представителей протестных регионов. На том этапе накала ситуации, который сейчас достигнут, переговоры кого и с кем, какие, когда, что дальше?

А. ПРОХАНОВ: Не знаю. Тайна здесь в другом, а не в том, кого, с кем, когда и что. Тайна в том, что по-прежнему мы видим картины убиения русских людей. Мы видим картины, когда эти солнечные дети, солнечные младенцы убегают из-под бомб, и лепечут что-то связанное со страхами, с бомбоубежищем, с гибелью близких. Это невыносимо. И в этих условиях власть, государство должно действовать не телефонными разговорами, и даже не церковными молитвами, а реальной помощью убиваемых русских. Власть этого не делает. Вот в чём для меня главный вопрос. Вот в чём для меня главная загадка этого страшного эксперимента над нашим сознанием, над этой чудовищной хирургией на наших полушариях. Я не могу найти на это ответа, я не знаю. Мне говорят мои высоколобые друзья, что за каналы, за влияние на эти каналы борются две группировки. Одна группировка силовиков, которые понимают и сочувствуют русской беде и русскому несчастью, они говорит, что надо немедленно вводить войска, бить по рукам этих палачей, бить по этим чудовищным батареям, арестовать Коломойского, и идти чуть ли не до Львова. А есть вторая группировка, для которой их огромное состояние, лежащее в западных банках, их доходы, которые они получают он нефтегазовой торговли с Западом, в том числе, с Украиной. Вторая группировка очень сильная и мощная. Она тоже влияет на решения президента. И поэтому решение откладывается. Решения всё ещё нет. И это сказывается на нашем с вами умонастроении, наших переживаниях. И мы ещё увидим множество всяких психологических и психопатических взрывов, которые, может быть, будут почище того, что мы сейчас наблюдаем в Донецке в связи с появлением там Сергея Ивановича Кургиняна. Молю Бога, чтобы моё сознание не замутнилось этой волной ужаса, страдания, чтобы я сам не сорвался. Потому что жизнь будет продолжаться. Очень важно, чтобы патриотическое сознание, русское движение не было опять в очередной раз расколото, расщеплено, распилено. Потому что во всей этой истории торжествуют две стороны. Торжествует Киев, видя, как их мужественный противник, я имею в виде Стрелкова и ополченцев, как они ослабляются, как в их рады заносится смута, раскол. Конечно, торжествует наша пятая колонна. Если посмотришь что пишет Радзиховский или говорит Латынина, или пишет в своих блогах Станислав Белковский – это торжество, триумф. Это триумф победителей. Мы в очередной раз позволим, чтобы на наши спины навалили брёвна, и на этих плотах, под которыми хрустят русские кости, пировали наши враги?

С. КОРОЛЁВ: Вы говорили, что есть и другие способы поддержки.

А. ПРОХАНОВ: Конечно, они есть, и эти способы известны всем странам мира. Эти способы были известны Судоплатову, который был мастер проведения подрывных операций в тылу противника. Я дилетант. Но если бы я писал роман на эту тему, я сказал бы о том, как вскрыты границы, как разбросали в стороны эти зыбкие украинские подразделения, которые хотят заблокировать границу, как через эти вырытые траншеи дурацкие переброшены понтоны, и по этим понтонам идут наши грузовики с нашей техникой, автоматами, боекомплектами, зенитно-ракетными комплексами, как за ними движется гусеничная техника. И всё это без опознавательных знаков России, всё это без кадровых военных, потому что Россия набита военными, и Россия всегда умела воевать. Всё, что она умеет делать прекрасно – это воевать. Может, мы не так хорошо бреемся и завиваем себе кудри, но воевать русские всю жизнь умели. Эти судоплатовские технологии могли бы сработать.

С. КОРОЛЁВ: Напишете?

А. ПРОХАНОВ: Роман?

С. КОРОЛЁВ: Да.

А. ПРОХАНОВ: Конечно, уже начал писать роман под названием «Убийство городов».

С. КОРОЛЁВ: Украинские войска стягиваются к границам с Крымом. Таких официальных комментариев нет. Но, тем не менее, об этих передвижениях в СМИ очень активно рассказывают. Киев ранее заявил два условия нормализации отношений с Россией. В том числе, чтобы Украине был отдан Крым. Насколько эти претензии серьёзны, и как нам на них реагировать?

А. ПРОХАНОВ: Претензии серьёзные, потому что это часть военно-психологической борьбы, которая развернулась на пространствах российско-украинских. Я бы к этому относился очень серьёзно. За спиной у киевлян стоит НАТО, стоят Штаты. Киев угрожает возвращением Крыма силовым образом, таким образом, мы знаем, что думают натовские войска по этому поводу. Я только что из Крыма. Мне не довелось побывать в Крыму в ослепительный период его возвращения в Россию. Я очень жалею об этом. Но спустя несколько месяцев я совершил этот свой бросок в Крым не один, а вместе с моими товарищами с Изборского клуба. Наш Изборский клуб в составе 20 человек, высоколобые люди, политологи, писатели, историки, философы, экономисты, мы все поехали в Крым. Для чего? Казалось бы, для странной для такого рода людей затеи. Мы отправились туда, чтобы собрать крымские земли. Ибо Изборск, где был основан наш Изборский клуб – это город-крепость. Под старинными стенами, под полуразрушенными башнями мы несколько лет назад возвели наш священный холм, сложив его из огромных валунов, разноцветных метеоритов, как я их называю. Этот холм увенчан распятием. На этот холм мы в своё время сносили земли со священных псковских мест. Из тех мест, где псковскую землю поцеловала русская история. Мы свезли туда землю от Вороньего камня на Чудском озере, где была битва Александра Невского с тевтонами. Мы свезли туда землю из Свято-Елизарьевского монастыря под Псковом, где подвизался великий старец Филофей, сложивший свою теорию Москва-третий Рим. Мы свезли туда землю из Михайловского, там, где жил Александр Сергеевич Пушкин, и там, где он похоронен, оттуда, из-под мраморной урны. Мы свезли туда землю из деревеньки Чернушки, уже не существующей, где Александр Матросов накрыл грудью немецкий пулемёт. Мы свезли землю из-под станции Дно, где кончилась Романовская империя, где царь подписал отречение. Мы свезли землю из расположения Псковской воздушно-десантной дивизии. Оттуда ушла шестая рота на Чеченскую войну и легла костьми. Мы свезли землю из самых драгоценных псковских мест. Из того маленького сельца Будник, где родился Владимир Красное Солнышко, крестивший потом эту нашу матушку Русь в Херсонесе. Или княгиня Ольга в деревеньки Выбуты. Там она жила, познакомилась с князем Игорем. Свезение земель – это была своеобразная мистерия, литургия. Этими землями мы соединяли русские пространства, мы соединяли разорванные русские эры, русские времена. Это был такой символический синтез всего этого. И мы бросали её в этот холм, как бросают, как заряжают реактор, как заряжают его урановыми стержнями. И нам казалось, что эта земля соединилась, там задышали силы, засветилась над холмом, действительно, в этом месте постоянно воздух светится и уходит до небес. Там сейчас совершаются чудеса. Туда во время освящения этого креста, когда собрались тысячи псковичей, туда слетел в толпу аист, как бы вещая птица. Однажды над этим холмом в чёрном осеннем небе загорелось шесть крестов. И мы хотели привезти туда крымские земли. Потому что, собирая много лет назад эти земли в холм, мы многим казались чудаками. А ведь как знать, может, собирание русских земель в этот холм привело к тому, что и Крым вошёл в состав России, религиозное сознание может и это предположить. И вот мы хотели эти крымские земли привезти к материковой России, соединить её с теми великими землями, эрами и эпохами, которые уже лежали в этом холме. Мы отправились. Мы посетили несколько удивительных крымских мест, которые на наш взгляд являются символичными. Мы пришли на окраину Симферополя к бывшей украинской военной базе, где в период этого крымского триумфа погиб сталинградский казак Роман Казаков. Снайпер сначала ранил одного из его товарищей, а потом, когда Роман кинулся его спасать, пуля попала и в него, смертельно ранив. Он закрыл своим телом своего молодого брата казака. И там он скончался. И он своей кровью оросил это венчание Крыма с Россией. Крым присоединился к России бескровно. Только одна капля крови пролилась. Мы пришли на это место. Тротуар истоптан людьми, заброшенное окраинное место. Мы на это место положили красные гвоздики, достали бутылку водки, разлили, помянули его, поставили на землю пластмассовый стаканчик, наполнив его водкой и накрыв чёрным хлебушком, зажгли свечи, поминали, помолились, и взяли горсть священной земли, чтобы отнести её в нашу сокровищницу под Псков. Второе место, где мы побывали – это Керчь. Это гора Митридат. Это гора в центре города, где сейчас стоят наши пушки – монумент защитника горы Митридат. И оттуда открывался Керченский пролив, бесконечная лазурь. К далёкому русскому берегу тянулся таинственный световой мост, как будто сама судьба проложила таинственный световод от того кубанского берега в Крым. Как будто небесный или земной архитектор уже нарисовал эскиз этого моста, и протянул его. Теперь осталось его овеществить, наполнить его материей. И эта гора Митридат, там зарождались самые древние царства, Босфор, Порто. Взяв оттуда землю, мы эту землю привезём в наш холм, соединив нашу историю с бесконечно далёкой и великой историей древних миров, соединив Россию с этим мирозданием средиземноморской цивилизации, месопотамской цивилизации. Это была удивительная мистерия. Потом мы оказались в Ялте у домика Чехова. Там чудесный сад, чудесная зелень, глянцевитые олеандры. И мы там взяли землю. Крым – таинственное место, куда стремилась русская творческая душа. Чехов, который приезжал сюда не только лечиться от своей хвори, но и писать свои пьесы, писать свои рассказы. Сюда к нему приезжал Бунин. Там была лавочка, где мы сидели, на этой лавочке беседовали Горький и Чехов. Здесь перебывал весь цвет МХАТа. Великий Волошин в своём Коктебеле обожал это место, где ему прекрасно пишется, не только дышится. В Коктебеле располагался Дом творчества советских писателей. И сколько советских писателей самых разных поколений оказывались там, и в приморском Коктебеле писали свои книги, свои стихи, свои поэмы. Просто крымский воздух, видимо, обладает какой-то удивительной тайной. Он вливается в кровь русских северных людей, русских северных художников, и пьянит их, порождая в душах писателей и художников это вдохновение. И мы взяли оттуда эту землю. И там в саду стояла берёза, которая ветшала по старости, погибала, сохла, чахла. И мы все подходили к этой берёзе, целовали её, прикладывали к ней свои лбы, возвращая ей наши силы, нашу любовь, наше обожание. Потом мы побывали в Ливадии, видели этот знаменитый Ливадийский царский дворец. Он достаточно чопорный, аскетический, без всяких «вавилонов». Он стоит на берегу моря, дивная лазурь, пальмы вокруг него. Именно в этом дворце в 1944 году сошлись Рузвельт, Черчилль и Сталин. Именно здесь проходила Ялтинская конференция. Именно здесь Иосиф Виссарионович Сталин веточкой на песке чертил будущие контуры мира. Рузвельт и Черчилль, онемев, смотрели на эти рисунки, сталинский эскиз. Ещё шла война, 1944 год, мы только подходили к границе, в нескольких местах её перешли. Но тогда уже Сталин руководителям Массандровского винного завода дал указание приготовить вино победы. Вино созревает год. Если ты в бутылки зальёшь вино, и поставишь созревать, через год ты получишь это вино. Был создан особый букет, особо душистый мускат, который пролежал год, и через год, когда на кремлёвском приёме Сталин поднимал тост за русский народ, я не исключаю, что там кроме шампанского сияло в бокалах дивное вино. Создали удивительный вкус, нежный, благоухающий, чарующий вкус вина победы. Потом мы поехали на возвышенности великой русской славы. Мы побывали на Малаховом кургане. Я вам говорил, что русское поражение оно всегда внутри своей является русской победой. Мы взяли горсти земли с этого кургана, может быть, остались корпускулы, частицы от той пули, которая убила Нахимова, от того осколка, который сразил Истомина и Корнилова. Это священная, благовенная земля. Мы её целовали. Наши мужи, мои товарищи по Изборскому клубу, искушённые, утомлённые жизнь, наполненные скепсисом, наполненные многими разочарованиями, они эту святую землю с Малахова кургана целовали. Это была земля русской святости, русского величия, это были полководцы-великаны. Мы перешли на Сапун-гору. Это страшная гора. До сих пор с её вершины видны немецкие траншеи, которые были прорыты по всему склону. Там до сих пор стоят немецкие пушки, немецкие миномёты. Я представил, как штурмовали гору немецкие солдаты, как штурмовали гору наши батальоны, как они падали, как они устилали телами склоны. Они пробили эту оборону, они взяли Сапун-гору. Они сокрушили эту немецкую оборону. Я подумал, что наш Изборск – это город-крепость. И Сапун-гора – это тоже крепость. Но и вся Россия – это крепость, которая всё время отражает нашествия. И вся Россия наша одновременно дворец, где мы празднуем наши победы, наши триумфы. И вся Россия — это храм, куда мы приходим молиться, поминая погибших, поминая наших святых, молимся о сбережении Родины, о сбережении нашего государства. И ещё вся наша Россия – это огромная верфь, на которой мы век строим наш ковчег российского государства. И мы отнесли землю с Сапун-горы, чтобы всыпать её в нашу сокровищницу, и одновременно внести её в наш храм, в наш дворец, в нашу строительную верфь. А потом Черноморский флот в Севастополе. Командующий дал нам два катера с сияющими на солнце медными поручнями, медными бляшками, и мы совершили путешествие по бухте, видели корабли, стоящие у стенок, противолодочники, десантные корабли. И причалили к пирсу, где стоит флагман Черноморского флота крейсер «Москва», который совсем недавно бороздил мировой океан, подплывал к берегам США, причалил к стенкам венесуэльских и никарагуанских портов. И мы на этом храме встретились с моряками, офицерами. Они рассказывали нам о недавнем походе. С этого крейсера видна вся драма Ближнего Востока, вся линия войны, которая сейчас приближается к берегам России. И в походном корабельном храме – молельне, мы отслужили вместе с моряками молебен. Корабельный священник рассказывал нам об этом походе. И, конечно же, Херсонес. Это чудесное место, где благоухают розы, ухоженный сад. Сквозь эти розовые кусты и деревья сияет бесконечное море, стоит дивный храм, у стен которого крестился святой князь Владимир. Явился туда язычником, а отъехал вместе с дружиной уже православным князем. И отсюда полыхнул свет православия по всей необъятной русской земле до Тихого океана. И это священное место, где возникла чудотворная православная христианская Русь, Россия. Мы оттуда взяли горсть земли, тоже повезём её в Изборск. Все эти земли, о которых я вам рассказал, они как икона, которую мы взяли с Крыма и внесли в наш чудесный российский храм. Такая была мистерия, такой был может быть, несколько странный, кому-то покажется театральный, а на самом деле, глубинный, метафизический обряд соединения крымской земли с землёй материковой России.

С. КОРОЛЁВ: Вы так всё поэтично рассказывали, а Крым стал игорной зоной. Вчера Совет Федерации принял закон, президент подписал. И вы так упоительно, так возвышенно рассказываете. Я не представляю где, в Херсонесе, в Коктебеле, в Керчи, в Севастополе будут построены казино? Где их вообще можно построить?

А. ПРОХАНОВ: Я бы их построил под водой. Будущие игроки должны одевать водолазные костюмы, медленно к морскому дну двигаться к этим рулеткам, там проигрывать миллионные состояния, чтобы снаружи не было их видно. Иногда оттуда бы поднимались пузыри из разорванных скафандров, всплывали вялые тела утопленников, выигравших несметные состояния, или спустивших их. После этого рейда, о котором вам рассказал, наш Изборский клуб встречался со своими коллегами в Симферополе, с экспертами в Таврическом университете Симферополя, который в своё время основал Вернадский, наш великий философ, основатель учения ноосферы. И мы были поражены очень высоким уровнем профессионализма этих людей. Они нам говорили о тревогах, которые сейчас обуревают крымское сообщество. Период такого солнечного ликования не прошёл. Он становится не столь лучезарным, некие тени падают на это солнце. Какие это тени? Очень мучительные коммунально-социальные проблемы переходного периода. С трудом даются паспорта, чиновники проволочки тянут, проблема работы, остановлены многие производства и заводы, растёт безработица, некоторые невыплаты зарплат, до 3 месяцев люди не получили зарплаты, неразбериха в платёжных системах. Продовольствие есть, цены растут на продовольствие. Вода, электричество есть. Но всё время тревога – а вдруг перекроют канал, и не хватит энергии. Кроме чисто коммунальных забот, там есть и другие проблемы. Крым, когда он входил в Россию, когда он побеждал на своём референдуме, являл собой единое общество. Это была единая крымская партия. И вдруг сейчас сюда хлынула политическая система России. По всем дорогам стоят эти плакаты ЛДПР, сюда пришли представители партий, они улавливают самых видных людей Крыма. Крымское сообщество расхватывается на партии. Это предвыборная борьба, вражда, это борьба за победу, инсинуации, чёрные технологии. Крымчане волнуются по поводу того, что крымское единство будет рассечено. Они очень волнуются по поводу скопления украинских войск на границе Крыма. Их тревожит возможность военных провокаций. Не только военных, террористических провокаций. А эти укры не остановятся перед этим. Эти укры, как утверждается, взяли Трою, они захотят взять Симферополь. Наши коллеги очень взволнованы этим обстоятельством, и уповают на российские спецслужбы, и на отпор российских компетентных источников.

С. КОРОЛЁВ: 49-й возвращает к Стрелкову: «Можно любить Стрелкова. Но разве мировоззренчески, Александр Андреевич, вы не расходитесь? Он апологет белого движения, а мы с вами за примирение красных и белых, за единую историю».

А. ПРОХАНОВ: Стрелков не является ненавистником красных. Он не является апологетом Деникина или Врангеля. Стрелков – это русский патриот, офицер. Конечно, он и Бородай – окрашены этими белыми тонами, белыми смыслами. Но сейчас это абсолютно литературная проблема. Стрелков сражается не за идею белого движения, он сражается не за царя-батюшку. Он сражается среди ополченцев, сражается за народное государство. Каждый снаряд, каждая пуля, которая выпускается ополченцами Стрелкова, они выпускаются против врагов народного государства, против фашизма. А победа 1945 года соединила всех: и белых, и красных, и мусульман, и православных, и неверующих, и деникинцев, и сталинистов. Господи, буду я ещё Стрелкову предъявлять претензии! Если я, как сталинист, являюсь как будто бы левым, красным, Сталин соединял в своей новой империи энергии романовской, энергии красной советской и энергии грядущего. Стрелков – это русский космист, которого судьба поставила на эти баррикады, блокпосты.

С. КОРОЛЁВ: Сегодня началось рассмотрение по существу дела «Оборонсервиса». Главная фигурантка Евгения Васильева. Во время перерыва в здании Пресненского суда она читала стихи собравшимся. Выбрала, наверное, не случайно стихотворение «Клетка», которое вошло в сборник «Васильковые песни Жени Васильевой». Там рассказывается о птице в клетке. Сегодня же открылась выставка. Она пишет картины, подписывается не как Евгения Васильева, а как Ева. Мне хочется понять, что сейчас реально происходит, как вы видите развитие событий с этим громким делом «Оборонсервиса»? Во что это всё превращается? Кто такая Евгения Васильева?

А. ПРОХАНОВ: Я думаю, что ей дадут срок. Она не отделается амнистией Сердюкова. Тем это ужаснее. Здоровый мужик с накаченными телесами, который ставил её на это место, который создал «Оборонсервис», этих амазонок туда посадил, он отделался чепуховым стрессом. Причём, вёл себя нагло, блистательно нагло, унижая следствие, унижая всех нас. А эта милая, красивая баба, она действительно очаровательная в своей полноте, своими пухлыми губками, своими сентиментальными слезами, она идёт на нары. И она там окажется, не сомневаюсь. Мне её жалко. Наверное, потому, что я сентиментален. И та пиар-компания, которая была осуществлена на протяжении последних нескольких лет в её пользу, когда все эти пиарщики, получив неправедные бабки, не знаю, сворованные или подаренные кем-то, они создали из неё образ мученицы, Евы. Но мне её жалко.

С. КОРОЛЁВ: Ева-искусительница?

А. ПРОХАНОВ: Она Ева-прародительница. Она всех нас родила. Если в каждом из нас сидит маленький жулик, то это благодаря тому, что мы от Евы произошли.

СЛУШАТЕЛЬ: Почему вы поддерживаете введение игорной зоны в Крыму, которую подписал Проханов?

С. КОРОЛЁВ: По-моему, вы запутались.

А. ПРОХАНОВ: Нет, почему? Я являюсь крупнейшим олигархом России. Я основатель игорного бизнеса. Кстати, Лас-Вегас принадлежит мне. Я держу притоны, наркопритоны.

С. КОРОЛЁВ: Ошибся слушатель. Проханов ничего не подписывал.

А. ПРОХАНОВ: Вечером надо пить чай, а не более крепкие напитки.

СЛУШАТЕЛЬ: Что вы можете сказать относительно характера освещения событий на Украине по центральным каналам телевидения за последние 20-30 дней? Изменился ли характер этих освещений? Может быть, именно в этом просматривается, кто из двух группировок, о которых вы говорите, выиграл? Или есть ощущение, что Кремль решительный шаг сделает?

А. ПРОХАНОВ: Ваш вопрос очень правильный, и этот вопрос я сам себе постоянно задаю. И моя мнительность, моя подозрительность, моё незнание, неведение окончательное являются для меня предметом страшного внутреннего напряжения. Да, характер освещения событий изменился. Когда тема обороны Славянска, Донецка или Луганска идёт в новостной ленте пятой, а на первой – кто-то кого-то обыграл в Бразилии, или какая-то нечистая на руку женщина идёт на скамью подсудимых. Изменился. Хорошо это или плохо? Я сам не знаю, хорошо или плохо. Когда первыми новостями утром, ночью, днём являются эти картины убийства русских, и вслед за этим нет никакого ответного действия, нет русских танков под Киевом, нет русских самолётов, которые громят установки «Град», нет бесполётной зоны — это чудовищно. Я спятил как, видимо, спятили многие из вас. Может быть, даже и вы спятили. Если вы спятили – это свидетельствует о вашем внутреннем благородстве, чистоте. Невыносимо смотреть. Наверное, информационные маги, те, кто занимаются обработкой общественного сознания, они поняли, что такая чудовищная, кровавая бессмыслица копит в каждом из нас скепсис, недоверие к президенту, к государству, и они несколько сбавили тон. Но это не облегчает наше с вами состояние. Мы же знаем, что идёт страшная, смертельная схватка там.

СЛУШАТЕЛЬ: Вам не кажется, что библейский проект, который называется христианская религия, мешает объединению славянского народа, и не даёт объединиться тем людям, которые разъединены тем, что эта религия несёт, прежде всего, хаос и разрушение нашего народа?

А. ПРОХАНОВ: Нет. Мне так не кажется. Если бы на Руси было язычество, и одна часть России поклонялась бы Велесу, другая Перуну, четвертая берегиням, расслоения было бы не меньше. Древняя языческая Русь постоянно друг с другом враждовала, там шли непрерывные межплеменные розни.

С. КОРОЛЁВ: Вопрос от Дениса: «Как навести порядок в России?»

А. ПРОХАНОВ: Как? С помощью казаков только. Позвать казаков, дать им хорошие папахи, плётки, и направить их в русские музеи, чтобы там не было порнухи.

С. КОРОЛЁВ: Александр Проханов в программе «Без вопросов».

РСН 10.07.2014