«Холодная война» и модернизация России
Михаил Делягин
Россия: потребность в новом проекте развития
Если либеральный проект является подлинной концентрацией текущих и стратегических интересов Запада — к тому же наиболее удобным, наиболее естественным для него образом действий, то модернизация России до самого последнего времени не была нужна ни одной сколько-нибудь значимой политической силе. Существенно, что она была не нужна не только стратегическим конкурентам России, но и собственно российскому государству, едва ли не все силы представителей которого уходили на потребление (причём в основном непроизводительное) наследства Советского Союза, наиболее концентрированным выражением чего, благодаря головокружительному росту мировых цен на сырье, стали нефтедоллары.
Эту ситуацию закрепляли объективные трудности конкуренции заведомо локального проекта (хотя и способного, в принципе, выйти на глобальный уровень), каким является модернизация одной страны, пусть даже и столь потенциально значимой, как Россия, — с заведомо глобальным либеральным проектом. Очевидность этих трудностей вызывала у представителей российского государства административный (не говоря об интеллектуальном) паралич уже на этапе простого осознания задачи.
Украинский кризис отчасти изменил ситуацию, так как стал в том числе и совершенно открытым актом глобальной конкуренции Запада (выступившего после многообещающих признаков раскола в связи с агрессией США и их сателлитов в Ираке единым фронтом) против России. По мере развертывания этого кризиса представители российского государства начали мучительно осознавать, что их неэффективность по вполне объективным причинам сделает неизбежной попытку Запада разрушить Россию и восстановить внешнее управление ею, памятное по периоду 1991-1998 годов, при помощи тех или иных «демократических спецопераций».
В этих условиях, продолжая механически реализовывать доказавший свою безнадежность либеральный проект, современное руководство России обрекает на уничтожение не только свою страну (к которой оно в последние полтора десятилетия относилось с исключительным, почти не имеющим аналогов в мировой истории спокойствием), но и себя: не только как правящую элиту, но и в значительной степени — как совокупность физических лиц (примеры Слободана Милошевича, Саддама Хусейна и Муаммара Каддафи с характерным «вау!» от Хиллари Клинтон заставят задуматься даже самого ярого «западника»).
При этом отсутствие альтернативного проекта полностью лишает всякого смысла даже разумные сами по себе усилия по укреплению государственной власти. Поскольку, не имея общественного проекта, власть не в состоянии объяснить цель этого укрепления ни обществу, ни себе самой. А не имея цели, нельзя понять, какие действия, пусть даже и в заданном направлении, являются правильными и оправданными, а какие нет.
В частности, предпринимаемые усилия (в самом лучшем случае — если предположить, что они действительно достигают успеха) лишь создают необходимые управленческие предпосылки для решения насущных задач, стоящих перед обществом, в первую очередь — модернизации. Но даже укрепленное государство; даже на деле, а не на бумаге «выстроенная» «вертикаль власти», — не более чем средства решения задач, стоящих перед обществом.
В сегодняшних условиях, когда не только конкретные, более тонкие инструменты, но даже представления о способах решения общественных задач (а зачастую — даже о самих этих задачах) из-за отсутствия адекватного национального проекта просто не существуют в природе, созданные дорогой ценой и напряжением всех скудных сил средства оказываются если не бессмысленными, то, во всяком случае, преждевременными. Они живо напоминают билет на самолёт, купленный до принятия решения о том, в какой город собирается лететь пассажир: в принципе, совершенный шаг правилен, но из-за неверной последовательности действий его, скорее всего, придется переделывать.
Чтобы стать успешным, государство (и в этом оно ничуть не отличается от всех остальных общественных явлений) должно действовать в соответствии со своей природой, то есть — в интересах общества. В современной России это означает прежде всего разработку нового, нелиберального национального проекта, направленного на обеспечение интересов всех основных слоев общества, ущемлённых либеральным проектом. То есть с теоретической точки зрения — всех, кроме крупного российского и транснационального иностранного бизнеса.
На практике же инстинктивная, неосознанная и потому чрезмерная реакция общества начала 2000-х на либеральный проект, выразившаяся в пугающем и разрушительном подавлении старой, коммерческой олигархии времён Ельцина новой, силовой олигархией автоматически делает модернизационный проект благотворным и для крупнейшего бизнеса тоже. Причина этого кажущегося парадокса проста: модернизационный проект хотя бы в силу своей системности неизбежно заместит хаотичный произвол и ситуативное, но широко распространенное насилие (в том числе и психологическое) силовой олигархии над бизнесом чёткими рамками правил — возможно, жестких и стесняющих, но, во всяком случае, определённых. Относительно сегодняшнего положения это является безусловным благом для олигархов — хотя бы потому, что, за некоторыми исключениями, «самая плохая стабильность лучше самого хорошего хаоса».
Таким образом, в противовес расколовшему общество либеральному проекту проект модернизационный объективно будет вынужден играть консолидирующую, объединяющую и сплачивающую роль.
Смысл и содержание модернизационного проекта
Минимальной целью модернизационного проекта является обеспечение российскому обществу гарантированного, долгосрочного и коллективного выживания в среде существования современных обществ — всё более жёсткой глобальной конкуренции. Собственно, эта среда настолько сурова, что непосредственное выражение исторического успеха, победы, триумфа и есть гарантированное выживание.
Либеральный проект исходно, по самой своей природе, нацелен на обеспечение выживания в глобальной конкуренции ни в коем случае не всего общества, но лишь его отдельных фрагментов (в основном сырьевых), не встречающих конкуренции в мировом хозяйстве и потому вписываемых им в себя автоматически, без значимых усилий с их стороны.
Выживая, по сути дела, за счёт уничтожения собственного «родного» общества, эти фрагменты вынужденно переосмысливают себя уже как часть наиболее развитой части мира — «мирового сообщества», «человеческой цивилизации», «Запада» и т.д., которая уже не имеет и не должна иметь ничего общего с породившим её обществом.
Модернизационный проект есть ответ всего остального российского общества, лишенного будущего либеральным проектом и приговорённого им к деградации, вымиранию и превращению в простое удобрение для наиболее сильных участников глобальной конкуренции.
Мировоззренческой основой этого проекта представляется обязательный возврат к целостному рассмотрению России как единого субъекта глобальной конкуренции. Целостное рассмотрение подразумевает понимание страны в качестве «корпорации особого типа», развивающей не только производство, но и необходимый этому производству человеческий капитал — вместе с неразрывно связанной с этим человеческим капиталом социальной и природной средой.
Все основные социальные слои и группы должны рассматриваться при этом если и не как равно-, то, во всяком случае, как существенно значимые. Идея общего развития за счёт подавления некоторых из них (либо «враждебных», какой для коммунистов была буржуазия, либо «ненужных», каким для либеральных фундаменталистов остаются две трети нашего общества) должна отвергаться как заведомо порочная, контрпродуктивная, нереализуемая и разрушающая общество.
Основное настроение модернизационного проекта, его скрытое послание обществу — это «возвращение к здравому смыслу», излечение России от смертельно опасной болезни либерального фундаментализма под лозунгом «от реформ к нормальности».
Так как Советский Союз всё более становится в массовом сознании идеалом общественного устройства, целью модернизации для этого сознания может быть «воссоздание СССР на базе рыночных отношений, с опорой на национальный капитал и современные технологии», — разумеется, «без недостатков, приведших его к историческому поражению».
Категорическим требованием к модернизационному проекту является яркое определение и четкая фиксация «сверхзадачи» предусматриваемых им преобразований — «сверхзадачи», определяющей новую позитивную роль российского общества для развития всего человечества. Причина этого, при всей видимой романтичности подобной постановки цели, сугубо утилитарна и заключается в том, что российское общество, как известно, органически не способно развиваться без «сверхзадачи». В этом отношении наша страна действительно никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет «догнать Португалию» — только Америку.
Непосредственной целью работы по формированию модернизационного проекта является определение необходимой для России политики (от базовых принципов до конкретных мер) в наиболее значимых для неё сферах общественной жизни.
В ходе этой работы не следует слишком сильно вдаваться в прогнозирование стихийного развития событий (которое в обозримом будущем, безусловно, будет в целом негативным) и в критику текущих действий государства — по мере приближения к системному кризису эти занятия будут всё более популярными и всё менее полезными.
Ими можно заниматься только в той степени, в которой их нельзя избежать для решения главной задачи — выработки нового нормативного подхода, категорического императива, чёткого и как можно более подробного ответа на классические вопросы: что такое «хорошо»? какая именно государственная политика во всех значимых сферах общественной жизни соответствует нуждам России?
Этот норматив должен стать объективным (и в идеале — общепринятым) «критерием истины» по отношению к государственной политике, своего рода камертоном: приближение к нему — безусловное благо, даже если осуществляется политическими или личными противниками, отдаление от него — столь же безусловное зло, даже если является результатом действий политических союзников или просто глубоко симпатичных нам людей.
Среди дополнительных целей работы по реализации модернизационного проекта следует особо выделить формирование широкого круга экспертов, специалистов и перспективной молодежи, обеспечивающих проявление, вербализацию и углублённую многостороннюю проработку (в том числе самостоятельную) модернизационного проекта. Этот проект должен во многом стать саморазрабатывающимся, самостоятельно развивающимся процессом, а в той степени, в которой подготовку специалистов для его разработки удастся превратить в подготовку кадров для будущего государственного аппарата, видящих своей сверхзадачей модернизацию России, — и самореализующимся.
Принципиально важным представляется максимально широкое распространение, внедрение в общество и государство модернизационных ценностей и идей, обеспечение идеологического перелома и вытеснение ими как либеральных представлений и стереотипов, так и закономерно порождаемых ими настроений отчаяния и безысходности. Одним из важных инструментов идеологического перелома служит формирование модернизационных настроений в среде преподавателей вузов, в значительной степени определяющих системы ценностей и настроения выпускников, то есть доминирующие идеологию и настроения завтрашнего дня.
Для успеха модернизационного проекта он должен опираться (по крайней мере на первом своем этапе, пока является преимущественно не самостоятельной силой и процессом, но всего лишь альтернативой либеральному проекту) на часть общества, которая, с одной стороны, ущемляется и лишается перспектив либеральным проектом, а с другой — обладает наибольшими и наиболее разнообразными ресурсами.
Сегодня это — крупный национальный (российский) бизнес, достигший лидирующих позиций на региональных рынках. Он обладает следующими особенностями, сочетание которых делает его потенциальным двигателем нового этапа развития нашего общества:
— наличие значительных и разнообразных (волевых, материальных, финансовых, организационных, интеллектуальных, административных) ресурсов;
— очевидная невозможность реализации этих ресурсов для дальнейшего развития бизнеса в силу объективных хозяйственных (доминирование крупного бизнеса федерального уровня, невозможность развития без административной «крыши», границы которой соответствуют границам региона) и политических (нарастающая централизация процессов принятия решений и в целом политической жизни) ограничений;
— масштаб деятельности, еще не достаточный для использования возможностей либерального проекта (влияние на государство, выход на международные финансовые и товарные рынки), но уже не позволяющий избежать значительных потерь от его реализации (в том числе из-за внешней конкуренции);
— отраслевая и, что особенно важно, региональная раздробленность, что создает объективную потребность в гибкой координации его общественных и политических усилий в национальном масштабе.
Представляется принципиально важным, что средний бизнес в целом уже аккумулировал ресурсы, необходимые для прорыва с регионального уровня на общенациональный и, далее, на международный. Именно этот прорыв высвободит колоссальную накопленную и подспудно пережигаемую энергию нашего общества и сможет, как представляется, стать источником и содержанием не просто ускорения общественного прогресса, но комплексной и качественной модернизации всей России.
Масштабы этой задачи и, соответственно, требуемую для её решения энергию трудно переоценить. В частности, обеспечение долгосрочной конкурентоспособности нашего общества возможно лишь за счёт восстановления и наращивания на качественно новой технологической базе всех без исключения компонентов национального капитала — в первую очередь человеческого, технологического, материального (производственного и природного), финансового.
Крупный национальный бизнес остро нуждается в политическом, интеллектуальном и, главное, идеологическом обеспечении своего прорыва на общегосударственный уровень, который является для него первоочередной и полностью осознанной потребностью. Именно средством осуществления этого потребности и должен стать для него модернизационный проект — по крайней мере на первом этапе своей реализации.
В силу олигархического характера сопротивления крупному бизнесу его прорыв неминуемо будет носить характер антиолигархической (при этом направленной против не только коммерческой, но и силовой олигархии) революции.
Чтобы естественное и закономерное отторжение либералов не привело к неприемлемому обеднению и, соответственно, к дестабилизации нашего общества (ибо по-настоящему устойчивой может быть лишь достаточно сложная система), модернизационный проект с самого начала своей разработки должен включать позитивную, конструктивную, общественно полезную компоненту либерализма — подлинные либеральные, демократические ценности.
Только в этом случае необходимое уничтожение либерализма как неприемлемого для России идеологического течения и враждебной политической силы не приведет к утрате этих ценностей, необходимых для успешного общественного развития.
Только в этом случае проект модернизации России сможет выполнить и свою краткосрочную, но при этом всё равно исключительно значимую политическую задачу: аккумулировать и свести воедино весь накопившийся в обществе разумный протест, переведя его энергию из отрицания в созидание, из негатива в позитив.
Оседлав растущее массовое недовольство и направив его в созидательное русло, модернизационный проект тем самым превратит его из фактора дестабилизации и, возможно, самоуничтожения российского общества в инструмент его возрождения.
Такая трансформация нарастающего в результате неадекватных либеральных реформ общественного протеста создаст возможность оздоровления и повышения эффективности государства (то есть его модернизации) при обособлении и маргинализации деструктивного протеста.
Модернизационный проект как фактор выживания
В России сложилась политическая система, не только органически неспособная к развитию, но неуклонно и слепо разрушающая сама себя — по причине отсутствия механизмов обратной связи — безумной социально-экономической политикой. Её крах в ходе предстоящего системного кризиса представляется неизбежным, и всё будущее нашего общества зависит от того, удастся ли в момент этого краха (а ещё лучше — упреждая его) провести комплексную политическую модернизацию и оздоровить государство, создав тем самым предпосылки для проведения разумной политики и постепенного оздоровления как экономики, так и общества в целом.
Альтернатива проста, очевидна и ужасна: не просто территориальный распад России, но и, возможно, её полная и окончательная гибель.
Чтобы свести вероятность реализации такой альтернативы к минимуму, общество должно успеть подготовить позитивную созидательную программу действий, предъявляемую в качестве обязательного консолидированного и категорического требования любым претендентам на государственную власть. Без такого позитивного императива системный кризис, как это было во время дефолта 1998 года, не приведет к политической модернизации, оздоровлению государства и обеспечению его ответственности перед обществом. Либеральная, развращённая и вполне безнадёжная элита либо сохранит власть, либо уступит оную ещё менее дееспособным конкурентам.
Соответственно, после первичной стабилизации, когда пройдёт первый испуг, политическая система вновь вернётся на круги своя, и Россия, ведомая толпой сменяющих друг друга воров и бандитов, в сжатые сроки завершит свой путь к могиле.
Поэтому разработка и как можно более глубокое внедрение в общественное сознание модернизационного проекта являются не просто актом стратегического планирования, но одним из важнейших направлений работы по восстановлению, а в конечном счёте — и по спасению нашей Родины.
Отказ от него или его неудача в один из самых критических моментов всей истории российского общества превратят его в беспомощного слепца и потому существенно повысят вероятность его гибели, — а с ним и всех нас как его членов.
Ключевой инструмент развития — комплексная модернизация инфраструктуры. Современные технологии на автодорогах и иных видах транспорта, в ЖКХ, в энергетике создадут новую Россию, а развитие этих сфер создаст деловой бум, сделав нашу страну самой привлекательной в мире для бизнеса.
Модернизация инфраструктуры (кроме мобильной связи и интернета) непосильна для частного бизнеса, ибо приносит эффект не осуществляющей ее компании, а всему обществу в целом. Это спасает государство от недобросовестной конкуренции с бизнесом.
Деньги есть — в бюджете по состоянию на 1 октября 2014 года заморожено более 8,7 трлн рублей, даже за часть этих средств можно построить на месте замученной либералами России новую, современную страну.
Но лучше направить бюджетные деньги на соцсферу и оборону, а экономику развивать за счёт перехода к проектному финансированию: эмиссия рубля должна, как во всех развитых странах, определяться потребностями России, а не тем, сколько нам разрешают заработать и «получить на руки» наши конкуренты. А модернизация ЖКХ в крупных, средних и обеспеченных малых городах должна финансироваться накопительными пенсионными взносами: в отличие от «русской рулетки» фондового рынка она гарантирует долгосрочную и достаточно высокую прибыль.
Для модернизации инфраструктуры нужно кардинальное ограничение коррупции — технологически элементарное, но рискованное политически (так как при этом, похоже, сменится государственный строй).
Для этого необходимо как минимум установить (по примеру Италии), что взяткодатель в случае сотрудничества со следствием освобождается от ответственности (это возлагает всю ответственность на организатора коррупции — чиновника и, лишая жертв коррупции стимулов к его защите, разрывает круговую поруку, в настоящее время надёжно защищающую организованную преступность), а также ввести (по примеру США) полную конфискацию даже добросовестно приобретённых активов (кроме необходимого для скромной жизни) семей членов организованной преступности (включая коррупционеров: коррупция власти всегда связана с мафией), не сотрудничающих со следствием.
Для модернизации инфраструктуры необходимо и жёсткое ограничение произвола монополий — иначе выделенные средства частью будут украдены, а частью уйдут в рост цен.
Это требует обеспечить полную прозрачность структуры цен естественных монополий и фирм, подозреваемых в злоупотреблении монопольным положением (при необходимости — с ответственностью органов государственного регулирования за неразглашение коммерческой тайны).
Следует, по примеру Германии, предоставить ФАС право при резком колебании цены сначала возвращать её на прежний уровень и лишь потом расследовать обоснованность такого изменения, расценивая отказ продавать продукцию по этой цене как уголовное преступление.
Надо обеспечить российским производителям свободный доступ на рынки городов, при необходимости — силовыми структурами и проведением спецопераций по расчистке путей для свободной конкуренции.
По примеру Италии разумно запретить создание сетевых магазинов везде, где могут функционировать обычные магазины.
Средний, малый бизнес и граждане должны получить гарантированный свободный доступ к товарам и услугам «естественных монополий». В частности, необходимо снять искусственные барьеры при подключении к электроэнергии и магистральному газу; при ограничениях, признанных независимой проверкой естественными, — осуществлять соответствующее расширение инфраструктуры за счёт средств самих «естественных монополий».
Целесообразно заморозить минимум на три года тарифы на продукцию и услуги «естественных монополий», ЖКХ, городского транспорта. Провести тщательный анализ их издержек и за счёт сокращения воровства, коррупции, устранения искусственно созданных посредников, применения передовых технологий и повышения качества управления в течение года снизить тарифы на услуги ЖКХ не менее чем на 20%, а тарифы на электроэнергию и цену газа на внутреннем рынке — не менее чем на 10%. Опыт показывает, что это не наносит практически никакого ущерба собственно бизнесу, работающему в данных сферах.
При этом следует установить, что, если оплата жилья и коммунальных платежей превышает 10% доходов семьи, превышение оплачивается местным, а если у местного бюджета нет денег, то региональным, или если нет денег в регионе, то федеральным бюджетом. Это столкнет коммунальные монополии уже не с беззащитными гражданами, а с всесильным Минфином, который принуждён будет быстро и эффективно ограничить произвол монополий.
Для успешного осуществления комплексной модернизации необходим переход к разумному протекционизму, хотя бы на уровне нынешней Европы. Ведь почти всю массовую продукцию Китай делает дешевле, а часто — уже и лучше нас. Если мы хотим иметь рабочие места — мы должны последовать примеру развитых стран, большинство которых, не признаваясь в этом, усиливает протекционизм из-за глобального кризиса.
ВТО жёстко ограничивает возможности защиты национального рынка, однако на время действия санкций против России исполнение обязательств в рамках ВТО должно быть приостановлено в связи с очевидными форс-мажорными обстоятельствами. Одновременно следует провести тщательное расследование мотиваций либералов, устроивших вступление России в ВТО на заведомо кабальных, по сути дела, колониальных условиях: по международному праву, любой договор, заключённый на основе коррупционной мотивации, автоматически является ничтожным. Репутация российских либералов не оставляет никаких сомнений в том, что поиск и доказательство подобной мотивации не потребует ни значительного времени, ни заметных усилий.
В России слабость рыночных стимулов вынуждает сочетать протекционизм с принуждением предприятий к технологическому прогрессу, сначала цивилизованными (через введение новых стандартов), а в случае непонимания — и административными методами.
При необходимости увеличить число занятых или создать производство товаров, которые в мире производятся менее чем тремя независимыми производителями (а это является условием экономической безопасности), и нежелании частного бизнеса заниматься решением этих проблем необходимо создавать государственные предприятия (в случае их нестратегического характера — для последующей приватизации).
Наконец, модернизация объективно требует гарантирования прожиточного минимума — экономического выражения права на жизнь. Цена вопроса — около 600 млрд рублей в год (большая часть которых вернётся налогами), но без этого нельзя воспитать и привлечь необходимую для модернизации «критическую массу» квалифицированных работников.
Эти средства можно получить за счёт ограничения коррупции и конфискации коррупционных средств, а в крайнем случае — за счёт накопленных бюджетных резервов.
Принципиально важно, что гарантирование реального прожиточного (а семьям с детьми — социального) минимума, дифференцированного по регионам (в зависимости от разного уровня цен, природно-климатических и транспортных условий при обеспечении одинаковых социальных стандартов и в целом условий жизни) даст по мере решения этой задачи объективный обобщённый критерий успешности государственной политики в целом и объективное же основание всей политики межбюджетных отношений. Оно позволит прекратить хаос и коррупцию в этой сфере (все 2000-е годы регионы получают помощь по принципу достижения «средней температуры по больнице», то есть приближения к среднероссийскому уровню, оторванному от каких бы то ни было объективных критериев).
Это лишь первоочередные меры. Нужны и прогрессивная шкала налогообложения личных доходов (сейчас она, по сути, регрессивна: чем человек беднее, тем выше его обязательные социальные взносы, а для богатых создан «налоговый рай»), и электронная система принятия государственных решений, и компенсационный налог на грабительскую приватизацию (выплачиваемый во избежание ущерба производству в натуральной форме — пакетами акций).
В стране, искусственно удерживаемой либералами в бедности, доступные качественные жилье, здравоохранение и образование для половины населения должны быть почти, а для четверти населения — полностью бесплатными.
Мир создают технологии — и сейчас, в начале новой смены технологического базиса («сланцевая революция» и 3D-принтер — лишь первые ласточки будущего), Россия может вернуть глобальную конкурентоспособность поиском и доработкой технологий ещё советского ВПК.
Но первоочередные меры за год неузнаваемо преобразят Россию, превратят ее в эффективную и сильную страну.
Следует с беспощадной ясностью понимать, что государства, даже США, давно уже не являются главными участниками мировой политики. Над ними выросла новая могущественная общность — глобальный бизнес.
Поэтому, сохраняя в формальный целях обычную дипломатию, центр тяжести внешней политики надо перенести на отношения с реальными хозяевами мира — глобальными монополиями. Без этого Россия нелепа, как гость, общающийся с прислугой и игнорирующий хозяина дома.
На противоречиях внутри глобального бизнеса можно и должно играть, — но для этого надо быть в курсе таких противоречий. У нас же после Сталина изучением глобального бизнеса и спаянных с ним в глобальный управляющий класс аристократии, культурных и технологических элит практически не занимались.
Отдельные шаги в этом направлении (вроде сотрудничества «Роснефти» с ExxonMobil) верны, но несистемны, а потому — недостаточны (как было недостаточно взаимодействие брежневского Советского Союза с Хаммером и Аньелли).
Положение России перспективно: крах традиционного мироустройства поворачивает элиты к культуре, патриотизму и социальным ценностям, символом чего всегда была наша страна.
Русская культура, объединяющая гуманизм и техническую грамотность, — единственная мощная культура, способная спасти от двух уже очевидных стратегических угроз: расчеловечивания и технологической деградации. Такое мессианство позволяет ей стать ресурсом выживания всего человечества. Но чтобы эта возможность превратилась в реальность, государство должно начать исполнение хотя бы прямых своих обязанностей — запустить проект комплексного развития и всесторонней модернизации страны.
