МЕРТВЫЙ НЕМЦОВ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ПОЛИТИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ
Сергей Черняховский
Живой Немцов был практически никем – мертвый Немцов превращается в политическое оружие
Политический вес Бориса Немцова был ничтожен. Устранение его с политической арены и из общественной жизни само по себе ничего не меняло в ней и, скорее, снимало с прозападных групп и остатков «болотного движения» образ причастности к трагедии 90-х годов.
Поэтому убийство его ничего не прибавляло тем, политическую борьбу с кем он пытался вести – ни левым силам, ни российской власти. И имело смысл только для тех, кто, как и он сам, выступал против нынешнего социального и внешнеполитического курса России.
Живой Немцов для реальной политики был незначи, но медиен и узнаваем. Мертвый он становился удобен и своим зарубежным покровителям, и своим сторонникам по политической позиции – мог претендовать на образ мученической жертвы.
Любое политическое движение и политическое начинание, которое оказывалось в последние полтора десятка лет связано с его именем, по определению становилось непопулярно и вызывало неприязнь. Просто потому, что на него тут же ложилась и тень разрушения страны в первой половине 90-х, и экономическая катастрофа дефолта 1998 года, одним из творцов которого он был.
Его участие в оппозиции автоматически желало эту оппозицию обреченной. Его выступление против любого крупного политического деятеля страны автоматически прибавляло этому деятелю популярности.
Его знали и его узнавали. В стране презирали. Зато, скажем, в Страсбурге или Вашингтоне – принимали и чествовали.
Поэтому его убийство сразу ведет к шумному резонансу — в первую очередь среди тех, кто его принимал и чествовал в Европарламенте и Конгрессе США: среди депутатов первого, и сенаторов второго.
И, естественно, позволяет обвинить в этом того, кого он больше всех ненавидел: — Путина.
Просто абсолютно гарантировано, что западная и прозападная пресса теперь не один год будут твердить и его трагической гибели от «кровавых рук КГБ» и призывать к «расследованию и возмездию». Ему просто предназначили роль того же малазийского «Боинга», сбитого тоже только для того, чтобы обвинить в этом Россию и Путина.
Его убили для этого, равно как и для того, чтобы освободить противников нынешнего курса страны от отягощающего бренда.
Но его убили и в четко рассчитанный момент – накануне заявленного им и его друзьями и почти обреченного на провал «антикризисного» — а на деле антироссийского — марша.
Теперь, организаторы марша, с одной стороны, начнут утверждать, что его убила власть, потому что боялась и его и его «марша» утверждать.
С другой – они добиваются яркого рекламного эффекта, рассчитанного на взрыв эмоций и накал страстей, как реакцию известной категории людей по случаю «убийства видного оппозиционера и участника протестного движения». О том, что это «протестное движение» в основном протестует по каждому случаю, когда Россия начинает защищать свои национальные интересы, говорится ими, конечно не будет.
Появляется повод проводить «марш» при повышенной возбужденности и наэлектризованности участников – а это дает возможность и для новых провоцирований – в частности, для столкновений, попыток провести марш не в отведенном для этого месте, по другому маршруту, прорваться в центр города, что в результате привести к массовым беспорядкам, новым пострадавшим – и новым ярким картинкам, рисующим образ «жестокой кремлевской диктатуры».
Кстати, западная коалиция именно так начинала переворот в Ливии. Кстати же – Немцов и хороший знакомый Макейна, и приятель Хилари Клинтон. Один из них уже грозил Путину участью Хусейна и Каддафи, а другая — радостно визжала, наблюдая, как расправлялись с Каддафи.
Живой Немцов был практически никем – мертвый Немцов превращается в политическое оружие. Превращается теми, кому это политическое оружие нужно – и кому оно выгодно. И кто именно для этого его и убил.
Кто именно – возможно убит уже и сам или будет убит в ближайшее время – теми, кому это политическое оружие было нужно. Кто убил Кеннеди – кто сбил Боинг – о таких акциях и о таких провокациях помнят, спорят и гадают долго.
Но если говорить о тех, чьему политическому стилю на сегодня ближе это убийство, то первыми приходится вспомнить о двух людях.
Один – Михаил Ходорковский, который, как считается, широко практиковал заказные убийства в 1990-е годы.
И второй — Джон Фрэнсис Теффт, обеспечивавший укрепление влияния США в Грузии при Саакашвили, и на Украине при Ющенко и почти вплоть до Майдана.
В любом случае, убили Немцова те, кому нужно было использовать его как «жертву и мученика» в борьбе против России и ее нынешнего курса. И в тот момент, когда могли рассчитывать на максимальный эффект – в канун заявленного им и ими антироссийского марша, который они постараются превратить в массовые беспорядки с новыми жертвами и новым этапом политической антироссийской истерии.
