СЕЙЧАС МЫ ОКАЗАЛИСЬ НА ОБОЧИНЕ ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
Жорес Алферов
Жорес Алферов, лауреат Нобелевской премии по физике, член Комитета Госдумы по науке и наукоемким технологиям, академик:
Сегодня наша страна оказалась в сложной экономической ситуации. Мы начинаем жить в условиях жесткой международной изоляции. Впрочем, нам к этому не привыкать. Советская Россия и затем СССР с самого рождения также подвергались бойкоту со стороны Запада. И когда мы говорили, что строим социализм в отдельно взятой стране, мы исходили именно из такой реалии. США признали нас только в 1933 году, то есть через 17 лет после Октябрьской революции. Мы вышли из международной изоляции в ходе Второй мировой войны, после победы над фашистской Германией. Но с началом холодной войны снова подверглись бойкоту со стороны ведущих капиталистических государств.
В Советском Союзе в условиях международной изоляции, преодолевая многие лишения, мы стали мощной и самодостаточной державой. Хотя, естественно, в условиях отсутствия сотрудничества с ведущими индустриальными странами нам порою приходилось изобретать велосипед, поскольку мы были лишены возможности использовать высокие технологии, созданные на Западе.
В нынешних условиях, когда Россия вошла в мировую экономику, у нас не оказалось ни одной области производства, в которой мы могли бы эффективно конкурировать с ведущими зарубежными странами и провести масштабное импортозамещение. Когда мы говорим, что мы на 95 процентов обеспечиваем себя куриной продукцией или какими-либо другими импортируемыми товарами, то должны отдавать себе отчет, что различные их компоненты, комплектующие детали, удобрения и другое мы все равно должны закупать за рубежом. К величайшему сожалению, за 25 лет наших «реформ» мы оказались на обочине мирового технологического развития.
Мы утратили важнейший участок нашей экономики — сектор высокотехнологического производства. Существовавшие в советское время десяток министерств (таких, как Средмаш, Общемаш, Электропром, Радиопром и другие) хотя и были ориентированы на оборону, но их предприятия выпускали 60 процентов высокотехнологичной продукции гражданского назначения. При разумной экономической политике они могли бы стать мощными транснациональными компаниями, приносить огромную выгоду стране, быть ведущими в нашей экономике и успешно конкурировать с зарубежными производителями. К сожалению, этого не произошло.
Так называемые цивилизованные страны с высоким ВВП на душу населения, как правило, не имеют значительных запасов углеводородных полезных ископаемых и других природных ресурсов, а достигли очень высоких показателей, развивая высокие технологии. Потенциал Советского Союза был достаточен, чтобы двигаться по этому пути.
В антикризисном плане, который обсуждался в Государственной Думе, наука практически не упоминалась. Мы внесли правительству свои предложения, исходя из того, что положение в отечественной науке сегодня очень непростое. За 25 лет мы понесли тяжелый урон в отраслевой науке. В советские времена она была довольно сильной и активно развивалась. При этом существовала и мощная Академия наук СССР. Вузовская наука жила в основном за счет хоздоговоров. Поскольку мы имели мощную индустриальную базу, то хоздоговорами университеты и институты были обеспечены хорошо.
Профессора и преподаватели высших учебных заведений, читая лекции и получая за это основную зарплату, занимались еще и научной деятельностью у себя на кафедрах за счет выполнения таких договоров. Академическая наука, естественно, финансировалась из госбюджета. Для развития прорывных технологических направлений принимались целевые постановления ЦК КПСС и правительства. А это означало дополнительное финансирование. Такими постановлениями, например, обеспечивались наш атомный проект, развитие радиолокации, космических технологий, вычислительной техники и ряд других технологических направлений.
Страна стала в два раза меньше, а членов Академии наук вдвое больше. И довольно трудно сказать, кто и за что был избран и что они сделали в науке. Решение правительства о слиянии с РАН медицинской и сельскохозяйственной академий, принятое в 2013 году, уже тогда означало развал всех этих структур. Теперь в РАН стало более двух тысяч членов, но к повышению эффективности научных исследований это не привело. Кстати, в прежние времена лучших представителей медицины и сельскохозяйственной науки избирали в АН СССР.
90 лет наша академия существовала, а потом решили, что в ней должны быть только действительные члены (академики), а академические институты передали в распоряжение специально созданного Федерального агентства научных организаций (ФАНО). Там нет ни одного человека, который когда-либо занимался наукой или образованием. Вся их деятельность заключается в том, что они рассылают кучу циркуляров, какие справки и документы мы должны им представить. Если все это принимать всерьез и отвечать на каждое подобное указание, то больше ничем другим заниматься не удастся.
Господин Котюков, возглавивший ФАНО, раньше работал в Министерстве финансов и о науке имеет самое поверхностное представление. А сейчас под его началом порядка тысячи научных организаций. Бюджет ФАНО на 2015 год составляет 94 миллиарда рублей, а всей Академии наук — 3,5 миллиарда. Такое распределение средств доказывает, что РАН как таковой сегодня уже нет. Это не пессимизм, а просто констатация факта.
