Украина породила абсолютно неадекватную власть
Владислав Шурыгин
18 марта в рамках «Бесед в Изборском клубе» выступил военный публицист, журналист, человек, видевший многие военные конфликты, военный аналитик – Владислав Шурыгин.
— Сегодня годовщина присоединения Крыма. Вы, лично, участвовали в событиях, которые тогда происходили. Можете описать своё эмоциональное состояние в тот момент?
— На самом деле это сделать очень трудно. Просто потому, что рассказать о том, как это происходило намного легче, чем рассказать то, что переживали и чувствовали. Я очень хорошо помню своё состояние или свои ощущения начала 90-х, когда я побывал в Крыму в сентябре 1991 года. Союз уже фактически был обречён, уже прошёл ГК ЧП, уже понятно было, что «демократия» победила. Я помню этот город, который, такой уже остывающий и летний, обречённый город, который был разгромлен внутри самого себя. Люди, которые искали какое-то своё будущее, мечтали, что может быть, там их заберёт какая-нибудь страна или что-то с ними произойдёт. Я помню город Севастополь и ощущения Крыма. Это середина 90-х, когда, опять же, приехал в Крым на отдых и вышел на ялтинскую дорогу, знойную, мимо меня проскочил такой кортеж с украинскими трепещущими флагами. И вот это вот запах Крыма, такой вот… степи, жары.
Мне вдруг стало так горько от того, что я вдруг понял, что это всё уже не наше. Всё вот это вот. Всё чужое! И когда я был год назад в Крыму. Как раз был тот день, когда собралась сессия, и сессия вдруг решила, что Крым выходит из состава Украины и обращается к России за присоединением. Я не могу объяснить, было впечатление такое, что я второй раз в жизни переживаю то, что называется боевой шок. Потому что есть такое понятие, тот, кто был на войне, знает, боевой шок, когда человек впадает в некую прострацию. Вот я могу признаться, что это было ощущение той самой абсолютной прострации, потому что в это просто невозможно было поверить, что это происходит. Энергетика была разлита в воздухе такая, что иногда казалось, что ты медленно её раздвигаешь грудью. Не ходишь по городу, а как-то пробираешься. Но, люди, которые немножко знают Крым, они представляют. Лично знают, что такое Симферополь. Это такой сонный город, в центре Крыма, часто пыльный, где там собрать даже трёх старух вместе сложно. И город вдруг оказался, абсолютно набит людьми, тысячи людей вышли на улицу с детьми, с русскими, с крымскими флагами. Это всё продолжалось, повторюсь, это было что-то невообразимое. Поэтому энергетика вот этого вот присоединения она была такова, что это было не возвращение Крыма, как мы сейчас говорим. Даже не воссоединение, это было знаете как, таких, два громадных магнита, которые, наконец, вошли в зону действия/взаимодействия и произошло такое, как — бы схлопывание в единое целое. Вот так схлопываются две абсолютно отполированные друг под друга поверхности.
— Скажите. Вы сейчас говорите о национальной составляющей, но, наверняка же были те, кто не был доволен происходящими событиями? Как они реагировали на то, что происходит?
— Вы знаете, я очень долго тогда искал. Скорее всего, эти люди действительно были заперты в самих себе, и может быть они, многие из них, боялись об этом говорить, но, их не было. Помню о том, что я за все эти дни не встретил ни одного человека, который бы сказал, что он против. Были люди, которые говорили со страхом – «А что будет дальше?». Были люди, которые боялись, а вдруг будет война. Были люди, которые задавали вопросы: «Вот у меня родные в Киеве, у меня родные в Харькове. Что будет с ними?». Но я не встречал людей, которые говорили – «против». Тем более там, по-моему, даже остановились на дороге… Ехали в машине остановились на дороге. Было, значит такое, целая цепь татарских кафе, сувенирных лавок. И мы не представлялись, что мы, там, журналисты, ничем, просто в разговоре спросили – «Ну а как же вот теперь вы то?» И меня потряс их энтузиазм, что татары крымские, которые, казалось бы, это был оплот Украины. Они вдруг объявили – «Ну, слава Богу, наконец-то пришла Россия. Может быть, начнут решать наши вопросы». Мы говорим: «Ну а как же, вы же поддерживали?..» Тогда я впервые от них услышал, что они, опять же, впервые это начали говорить открыто, что мы уже сыты «Меджлисом», который за 20 лет, прикрываясь нами, решает свои вопросы, а мы для них – «никто». Может быть в России нас, наконец-то, заметят». Меня тоже это просто удивило. Когда говорят, что 99% населения Крыма было за воссоединение с Россией, и, я думаю, что это было не очень сильное лукавство. Может быть, с очень большой натяжкой, ну 98%.
— Ну а теперь, с Вашего позволения, возвращаюсь к наболевшему, к Донбассу. Вы были участником многих военных конфликтов в Чечне, в Сербии, в Нагорном Карабахе. Скажите, чем конфликт в Донбассе отличается от того, что Вы видели ранее?
— Ну, Вы знаете, недавно как-то подсчитал, что пришлось пройти, побывать на 15-ти войнах. На некоторых, допустим, в Приднестровье, в Сербии был добровольцем, чаще всего, военным журналистом. Я могу сказать, что по степени ожесточения – ни одна из этих войн не была рядом. Даже, допустим, те чеченские войны, которые ставят очень часто там, особенно первую чеченскую войну с Россией, которая действительно была абсолютно бессмысленной, по многим своим параметрам. Она абсолютно другая. Вот такое ожесточение в рамках одного народа, в рамках одной нации. Нужно понимать, что на том же Донбассе, точно такие же украинцы, которые живут в Киеве, которые как те, которые живут в Харькове, или во Львове. То есть, нет никакой разницы. Но, вот такая вот, как я говорю ещё, степень ожесточения, она не похожа ни на что. То есть такой концентрации, допустим, артиллерии на один километр фронта, как, допустим, были сейчас бои под Дебальцево, я себе просто не мог представить. Когда в атаку штурмовой группы из 30-ти человек поддерживает полным своим боекомплектом дивизион Градов, а стрельба из орудий превращается в какую-то пулемётную очередь, чудовищную. Это всё просто невозможно, вот ещё раз говорю, представить. Украинская война – она абсолютно инфернальна, и вот за этой войной как раз очень чётко просматривается третий участник этой войны, это Соединённые Штаты Америки. Потому что если вспоминать, отматывать события почти на год назад, ну чуть дальше, события апреля-марта, когда только начинался этот конфликт, его дикая эскалация, она, как раз обусловлена прямым вмешательством США. Потому что, я напомню, за месяц, это конец апреля начало мая, война прошла из стадии полицейской операции, достаточно вялой, когда люди там чуть ли не цветами останавливали колонны войск, вытаскивали солдат из техники… Она за месяц прошла, ещё раз говорю, от полицейской операции до крупномасштабного военного конфликта, когда по мирным городам начали стрелять орудия, системы залпового огня, миномёты, начали штурмовать самолёты. Это всё произошло буквально за месяц. Такого никогда не было вот в новейшей истории в рамках одного народа. И за этим действительно очень чётко чувствовалась инструкция США, которые уже на тот момент очень плотно сидели в Киеве и своим подсоветом объясняли, что задавить можно сразу и резко. Если вы сразу и резко не задавите, то ничего не получится. А поскольку давить было особо нечем, состояние армии было достаточно удручающим, то решили взять, что называется, техникой. То есть преподать абсолютно всем наглядный такой урок – что будет с теми, кто будет не с нами.
— То, что сейчас в Константиновке примерно происходит.
— Да. И,конечно, этот урок был усвоен. Потому что, как бы мы не говорили, это абсолютная такая тотальна – звериная жестокость, она запугала Украину. Сошло абсолютно на нет там прорусское движение в Харькове, в Запорожье. Просто ушло в стадию какой-то партизанщины. Именно потому, что люди поняли, что с ними будет если. И, соответственно, залило вот это вот совершенно горячей кипящей кровью весь Донбасс. Поэтому конечно это война, она конечно абсолютно соткана из каких-то вещей запредельных, которые очень сложно назвать как-то, найти им какое-то, даже ни то, что моральное объяснение, найти им некую логику.
— Скажите, Ваш прогноз по поводу того, ситуация в Донбассе после Минских соглашений. Она, вообще, способна каким-то образом стабилизироваться? Потому что, например, вчера Рада опять не приняла закон «О статусе регионов Донбасса». Был опубликован список городов, которые попадут под этот статус, но пока его нет. И поставлено было Киевом условие о том, что выборы на Донбассе должны пройти по украинским законам. Что не приняли руководители ДНР и ЛНР. В связи с этим наш вопрос – как будет развиваться ситуация в дальнейшем?
— Ну Вы знаете, конечно ситуация очень сейчас балансирует в воздухе. С одной стороны, совершенно очевидно, что военным путём этот вопрос уже абсолютно невозможно решить, то есть всем людям, имеющим более-менее серьёзное военное образование, или занимающихся военной аналитикой, очевидно, что военного пути нет. Украина дважды попыталась и дважды потерпела тяжелейшее фиаско. Первая, как бы летняя, компания войны закончилась громадным разгромом под Иловайском, и полной деструкцией практически, на тот момент, украинской армии. Когда это сейчас признаёт даже президент Порошенко. Была ситуация, когда, что называется, можно было идти на Киев, настолько всё было развалено. Нынешняя военная компания, зимняя, которую, опять же, попыталась провести Украина, закончилась не менее впечатляющим и страшным разгромом под Дыбальцево. Где, может быть, не были такие потери в личном составе, но материальные потери, то есть потери в технике и вооружении были просто чудовищными. И. совершенно очевидно, что даже если сейчас Украина будет готовить третью компанию, даже если начнёт получать, как любят сейчас говорить, летальное вооружение, говоря по-русски, просто вооружение от НАТО. Даже если это будет самое современное вооружение, даже если она несколько месяцев будет готовить новую армии, то это закончится примерно тем же самым, просто потому, что за это время будет точно так же подготовлена армия Новороссии, точно так же получит вооружение, точно так же получит технику, и, учитывая разницу, громадную разницу в боевом духе, а это вещь, которая определяет, потому что, конечно, прежде всего, что бросается – это абсолютно разная мотивация. То есть, на стороне ВСУ мотивированно воюют только эти самые нацистские батальоны. И, опять же, они воюют не за Украину, они воюют против России. То есть они воюют на ненависти. А армии ДНР, ЛНР, эти корпуса, они воюют на таком громадном энтузиазме, что это наша земля. И вот на этом таком огромном патриотизме, когда первый вопрос пленному, который задаётся всегда, это «Что ты здесь делаешь? Почему ты пришёл на мою землю, почему ты пришёл нас убивать?». Конечно, в этом случае потенциалы абсолютно несравнимы. И для большинства наблюдателей, большинства аналитиков, для серьёзных политиков понятно, как я уже сказал, что военного пути нет. Но я совершенно не исключаю, что Украина «дёрнется» и в третий раз. Просто потому, что сама ситуация на Украине породило абсолютно неадекватную власть. Потому, что война заложена фактически на генетическом уровне нынешнего Киева. Некоторые называют Порошенко сторонником более «мягкой» линии, Яценюка и иже и с ними с присными сторонником «жёсткой» линии. Но на самом деле там нет сторонников «мягкой» линии. На самом деле люди пропитаны насквозь как бы такой особой новой формой нацизма. Они любят говорить, кричать какой нацизм, что на самом деле у нас воюют русские, у нас никто не трогает русский язык, у нас, типа, абсолютная свобода и никакого нацизма нет. Но при этом все забывают, что и на стороне гитлеровцев воевали там и французы и бельгийцы, весь Евросоюз воевал. И все они воевали под знамёнами нового мирового порядка. Вот здесь в этом случае Украина устроила ново-украинский порядок, когда Украина пылает вся и слышится «Слава героям!», «Все кто не с нами, те против нас!» и «Они должны умереть!». Вот эти три составляющих, это та формула, по которой воюет Украина. И не воевать фактически, она не может. Поэтому, повторюсь, что с одной стороны это громадное давление, осознание того, что этот вопрос войной не решишь, у тех, кто хоть как-то здраво рассуждает. А с другой стороны, есть как бы громадный запрос на войну потому, что невозможно закончить войну и уцелеть, удержаться у власти на тех громадных поражениях, которые есть. Поэтому, в принципе, если так анализировать, то можно сказать так, что если сейчас не удастся провести, вот эти вот минские реформы, которые запланированы. То есть, если они в итоге зависнут, то нужно понимать, что эта война будет продолжена, я думаю где – нибудь уже в виде летней компании, потому что в Украине нет уже ни сил, ни возможностей опять же затыкать брешь в том, что произошло. И мы увидим третий акт этой драмы.
— Скажите. Вы говорили о громадной ненависти, которая существует в обществе украинском в связи с конфликтом в Донбассе. Вы говорили о том, что существуют националистические настроения огромные – «Кто не скачет, тот москаль!» В связи с этим, я приведу пример. Не знаю как Вы, я например, не знаю, каким образом Донбасс может вернуться в состав Украины. Опять же происходит то, что происходит в батальонах вооружённых сил Украины. Избивают выходцев из донецких областей, просто потому, что они оттуда. То есть даже в вооружённых силах Украины есть раскол на западных и восточных. Как вообще, я уже не говорю про особый статус Донбасса, как может существовать Донбасс далее в составе Украины?
— Ну знаете… Как правильно сказать
— Даже если стабилизируется ситуация да там граница останется прежней и всё такое прочее как люди-то общаться будут? Это ж никуда не денется.
— Нет, это никуда не денется. Более того, это уже заложено на многие десятилетия. Единственная способность Украины сохраниться в своих границах и сохраниться как некое единое целое государство. Это, конечно, не федерация, а конфедерация. Конфедерацию может спасти только, так или иначе, бытовая связь людей. Потому что конечно взаимосвязь людей за 80 лет советской власти и 23 года новой истории, они во многом определили Украину, как некую всё-таки общность. НО, эта общность всегда держалась на очень тонком социальном договоре. То есть, на самом деле Украина никогда не была единой страной. Никогда не была, то есть то, что сейчас пытаются, за что воюют, и что провозглашают политической целью Порошенко и вся украинская элита, это единая и неделимая Украина. То это, как раз, тот самый фейк, который никогда не существовал.
— Насколько я знаю, что сейчас все украинские СМИ выходят с этим логотипом «Едина сторона, едина Украина»
— Да… Проблема заключается в том, что это на самом деле и есть тот самый наполнитель нацизма, который Украину разъедает изнутри, потому, что Украина никогда не существовала как единое целое. Это всегда был очень тонкий социальный договор трёх громадных образований. Правильно даже сказать четырёх, если быть совершенно точным. Это Галитчина, западенщина, это левобережная центральная Украина в виде Киева и вот эти области примыкающие, это Новороссия, пояс Новороссии и Крыма. И держался, как государственное образование на том, что как бы никто не к кому не лез и все были равнозначны. Этот договор был в конце 90-х окончательно разрушен. Началась громадная экспансия западенщины в центральную область, особенно в Киев, где была как бы власть, произошёл захват власти фактически изнутри. Были первые попытки, первый Майдан и всё, что с ним было связано. Это история с Ющенко и, наконец, был проведён военный переворот этого действительно обрыдшего всем, и, во многом, спровоцировавшего это всё Януковичем.
Но в результате этот хрупкий мир между едиными целыми кусками Украины был разрушен. И началась экспансия вот этого вот галичанско – западенского мира во всю остальную Украину. Где-то она прошла безболезненно, где-то она шла с огромным, как называется, переломом.
Как, например, помните драму в Одессе, или побоища в Харькове, в Запорожье, но а в Донбасс она уперлась как в стену и началась война.
Нужно очень четко понимать, когда мы говорим о нацизме, о фашизме, который является сейчас содержанием украинской власти, нужно еще раз четко понимать, что мы под этим имеем ввиду. То есть, нацизм заключается в том, что должно быть уничтожено все, что не с нами, все, что не похоже на нас — должно быть уничтожено.
И возвращаясь к ответу на вопрос: как же может удержаться? только снятием этого лозунга как такового. Если Украина хочет уцелеть как единое целое, нужно проводить сначала федерализацию с максимальными автономиями для этих регионов, которые не хотят, и тогда возможно за счет некой общности экономики, за счет человеческих связей, за счет человеческой привычки примерно через 10-15 лет возникнет такая ситуация, когда перестанет уже болеть, а еще при следующем поколении возникнет ситуация, когда можно будет общаться.
Можно посмотреть на опыт Балкан. На Балканах сейчас более-менее мирно. Если не брать до сих пор тлеющий Косовкий конфликт, он чрезвычайно болезненный для Сербии и является оккупацией Сербии земли, все остальные конфликты которые были в начале 90-х дико кровавыми, они уже остыли. Осталась память.. Никто не забыл хорватскую резню, разгромленную Краину, но никто уже не пытается идти за нее мстить, все перешли в состояние статус-кво, и с этим надо жить. Заморозка конфликта на 15 -20 лет позволит Украине преодолеть некую абсолютную растерзанность, но для этого необходимо снятие нацистского лозунга « Украина…… кто не с нами, тот москаль».
Третьей проблемой является непрерывная война Украины против России и,соответственно, главное закулисье — это США как заказчик этой Украины, потому что это главное валютопроизводящее производство.
То есть, война против России, — это то, что дает Украине и нынешней украинской элите валюту, и возможность получать какие-то ресурсы, это вообще самый выгодный товар в Восточной Европе. Достаточно сказать, что те же самые греки каждый кредит получают огромным потом и кровью и под огромным давлением, но никто в тоже самое время ни обращает внимание на то, сколько денег тратится на туже самую Эстонию, Латвию и Литву. Просто никто не обращает, потому, что это как-бы им выплаты и патриации за их антироссийское поведение, противостояние угрозе с Востока. И Украина в этом случае живёт точно так же, то есть она получает эти громадные кредиты и постоянную помощь именно как сейчас говорят, жертва России, но реально тех солдат, которые сражаются против России.
— Хорошо. И мой последний вопрос. Для меня он наиболее болезненный. Читаешь официальные сводки правительства Украины, официальные ВСУ, информацию в СМИ. Вы говорили о невероятной ожесточённости конфликта эта война. По сути, настоящая война в Донбассе. И вот, например, отчёт ВСУ. Виртуально, там, за 2 марта – 2 погибших. Как это может быть, когда смотришь видеоролики, там выкладывают, называя своими именами, трупы лежат вдоль дорог.
— Это по степени деградации такой. Опять же, абсолютно моральной деградации. Украина, украинские вооружённые силы, они прошли наверное уже все ступени. В этом случае, даже о моральной деградации по отношению к самой себе. Потому что конечно, как вооружённые силы, к началу конфликта украинская армия прекратила своё существование. Они начали создавать армию практически с нуля. Но методы и пути создания таковы, что они начали создавать даже не армию, а действительно они начали создавать то самое УНА, УНСО, а точнее ту УПА, которая там была образца 44-го года, которая была взята за образец и соответствующий этической, моральной, психологической накачкой. Поэтому умолчание о потерях, это, как сказать, абсолютно нормально. Во-первых, с одной стороны нужно понимать, опять же, почему эти потери. Давайте сразу ответим на вопрос. Произошла громадная деградация военного дела на Украине, как такового. Напомню, что в 1991 году на Украине осталась вторая, в результате и третья по численности и по мощи армия Европы. Потому что было больше миллиона солдат и офицеров бывшей советской армии: два полноценных перворазрядных округа, — это одесский, прикарпатский, — плюс ещё киевский округ, который тоже был укомплектован. На территории Украины находилось, только на тот момент, самое современное советское вооружение. Потому, что два этих военных округа по планам применения должны были с началом любого военного конфликта уходить в качестве второго эшелона на Европу, что называется через Польшу, через Германию. И соответственно в этом случае командный состав, системы управления, связи всё было самое-самое современное. В России было всё намного хуже, потому что мы на своей территории не имели ни одного округа с современным вооружением. Мы приняли, в итоге, в себя группу войск. Мы просто выкинули в поля и большинство из всего там погнило. Пришлось создавать армию заново. Украина имело всё это изначально. Но дальше началось, так называемое «военное строительство» украинской армии. Прошла куча чисток, прежде всего политических, в результате которых прежде всего 90% командного состава старого, оно было уволено. Если офицерам, званием до полковника, позволяли где-то как-то служить, невзирая на национальность и лояльность. То, начиная от полковника и выше, особенно на все командные должности, особенно с середины 90-х шло назначение по принципу абсолютной лояльности той самой новой украинской идее, что Украина полноценна, только ещё в более мягком варианте. И, опять же, дальше после этого прошли ещё 3 волны чисток.
Потом была волна чисток «ющеновская», когда был уволен весь генералитет, не очень признанный лояльным и начали с 2002-2003 года начали назначаться генералы по исключительной той самой абсолютной лояльности и идеям самостийности и незалэжности. И в итоге выработался абсолютно новый тип того самого украинского военного руководителя. Это человек с минимальным военным образованием, не имеющий никакого военного опыта, но зато как-бы упёрто-твёрдо-преданный. Если раньше, в советское время было такое определение – «дурак, но храбрый», то здесь даже слово храбрый не входило. Здесь был просто упёртый и преданный. И, соответственно, вот эта самая 20-летняя деградация военного искусства привела к созданию совершенно, качественно новых украинских вооружённых сил, в которых офицерский корпус проявляет самые худшие черты, какие только возможны.
Мы в 19 веке читали про турецких офицеров, которые в ходе русско-турецких войн бросали свои войска, убегали, бросали своих солдат. А здесь как-то сначала думали, что это какая-то такая некая военно-пропагандистская штука, когда украинские офицеры бросили. Я и сам под Дебальцево видел уходивших в плен, сдающихся украинских солдат подразделениями, которые совершенно спокойно говорили: «А у нас наши офицеры сбежали ещё вчера, сели на машину, никому ничего не сказали и уехали». Некоторые 3 дня сидели сами без офицеров в окружении, отстреливались, дрались, а потом уже просто от отчаяния пошли сдаваться. Такого я не видел вообще нигде.
Казалось бы, мы один народ. Если брать, допустим, оценивать по стойкости, то и не в чем упрекнуть там допустим украинских солдат. Они такие же как мы, они стойко сражаются, держатся, у них есть все те же качества. Но, конечно, уровень управления ими, он, конечно, несравним.
Ещё раз говорю, уровень деградации. И соответственно в этом случае, это всё нужно скрывать. Потому что за этим стоят опять же эти громадные зарплаты, эти громадные ресурсы, расслаивается генералитетом. За этим стоит коррупция, за этим стоит всё, что угодно, поэтому нужно всё это скрывать. И возникает система, при которой выходит какой-нибудь представитель не штаба, и если при среднесуточных потерях 50-60 человек убитых, говорит, «у нас сегодня было погибших 5-6 человек».
Я могу сказать, что сейчас, абсолютно на днях, Союз украинских военных матерей, или ещё кого-то как это называется, он опубликовал поимённый список погибших, которых не установили. И я могу сказать, что это наиболее близкий к реальности. Официально числится более 6 тыс. убитых, 2,5 тыс. пропавших без вести, это, скорее всего, тоже погибшие. То есть получается, что это 8,5 тыс. погибших украинской армии. Это реальные сведения, как раз если ориентироваться на то, что подсчитывали мы, то это как раз тот самый средний порог. Уж конечно цифры назывались разные, от 5 тыс. до 20 тыс. Как раз реальные цифры это в районе 8-9 тыс. погибших. Плюс ещё, естественно, нужно понимать, что это примерно 3-4 тыс. инвалидов, причём тяжёлых инвалидов. Плюс ещё примерно 10-15 тыс. людей, которые были ранены. То есть это чудовищные потери,
— добавим тех людей, которых никто не считает, вроде как здоровы, но с головой явные будут проблемы.
-ь Это, действительно, проблемы по обе стороны фронта для ДНР и ЛНР. Возвращение этих людей к реальности тоже очень сложно и даже для России сложно. Возвращаются добровольцы, это уже совсем другие люди. Люди, хлебнувшие войны, им очень сложно потом встать к станку и начать жить заново, поэтому, как ни странно возникает проблема и реабилитации здесь в России и проблема, что дальше делать с этими людьми. Как ни дать им уйти в криминал, как ни дать им свалиться в пьянство, куда угодно.
Как ни странно, в полный рост сейчас говорят о создании частных военных кампаний, на самом деле это будет выход для этих людей, работать в мире, где-то ездить по различным горячим точкам, в качестве частного охранника, военного эксперта, как угодно… и последний мой вопрос касается Украины, для меня явление совершенно непонятное и даже дикое, судя по тому, что творится на Украине, там всего можно ожидать, я говорю о ненависти к своим, о так называемых люстрациях, которые по Украине прокатились волной, это откуда взялось, это в средневековье даже не происходило..
— Это всё связанно с внутренней, как они называют, той самой революцией, контрреволюцией, переворотом, который произошёл на Украине. Повторюсь, произошёл слом той самой системы управления Украиной. При которой Украина управлялась сложным очень конгламератом экономических кланов, которые, каждый имел свою политическую крышу и через эту крышу отстаивал свои экономические интересы, при том, что в общем-то Украина была поделена. И было некое такое равновесия, оно, может быть, стало патовым, потому что, как Вы говорите, известная поговорка – «стая большая, лосёнок маленький». Пирога становилось всё меньше. Клан Януковича,допустим, там стал обездоливать всех остальных, чем вызвал против себя громадную ненависть и фактически спровоцировал этот переворот. Но в результате переворотом воспользовались совершенно другие люди. Воспользовались этим та самая Галитчина, которая начиная с 44-45 года, когда она загнана была сначала в подполье, которая была потом уничтожена, но недобита, мечтала о реванше.
Здесь, опять же, нужно очень интересную вещь понимать откуда взялась эта ненависть. Когда-то в середине 90-х главную мега-идею существования Украины очень точно сформулировал президент Кучма. Когда его спросили: « Вот Украина, Россия и Белоруссия, чем отличается Россия и Украина, вроде бы они братский народ, почему невозможен союз, допустим такой как Россия и Белоруссия? Кучма долго жевал губу, потом выпулил – «Украина це не Россия». И главное, чему была посвящена вся идеология, до сих пор посвящена, это доказательство того, что «Украина це не Россия»
— Но так Россия и не спорит с этим.
— Но там был один нюанс, а где было взять эту идеологию, нужно было за эти 23 года… Даже не 23, а за все эти последующие года, после 91 года очень резко объяснить народу, почему они не могут быть с Россией. То есть, нужно было очень чётко найти идеологию существования доказательства, потому что на тот момент как бы провозгласили…
— Почему в русско-язычных семьях дети учатся по-украински там и всё тому прочее
— Почему провозгласили Украину, и почему она не может быть дальше с Россией. То есть, нужно было провести эту черту. Идеологии на тот момент своей толком не существовало, потому что в советское время всё это, во многом, подавлялось, и негде было взять, потому что этого реально исторически не было. Но был ресурс, и этот ресурс хранился, как ни странно, за океаном. В основном в Канаде, частично в США, куда после войны сбежали те десятки людей, которые воевали в рядах бендеровцев, в рядах вот этой всей нацистской сволочи. И за годы войны эта тема, на оккупированных территориях, к тому времени в противостояниях с Россией, которые олицетворял СССР, она была отработана на всех идеологических уровнях. Потому-что работали люди из министерства пропаганды Геббельса и были поставлены очень большие ресурсы. И начало 90-х — это было триумфальное возвращение той самой сволочи из-за океана на Украину. Каждый месяц тысячи бывших аоновцев, тысячи бывших ветеранов СС, УПА, возвращались, приезжали сюда для обмена опытом, сюда завозилась вся эта литература, здесь она переиздавалась. И в итоге Украина оказалась заражена этой самой дикой и страшной формой вот этого нацизма, этого гитлеровского нацизма. Почему, действительно, свято почитается Шухевич, почему почитается УПА? Потому что именно это является содержимым всех этих учебников истории. Понимаете? И, собственно говоря, Вы мне задали вопрос, я на него отвечаю. Вот эта вот дикая непримиримость связана была с тем, что принято было… Знаете, как крещение было принято у нас от греков. Так вот нынешнее крещение той самой «незалежной, самостийной» Украины оно было принято от тех самых вылозков и отморозков, которые были разгромлены. Которые были выдавлены, поубегали за океан и, возвращаясь сюда, имели громадный комплекс неполноценности, громадный комплекс реванша. И, соответственно, этот реванш сейчас и осуществляется. Поэтому иллюстрации, поэтому вот эти самые бесконечные крёстные хода, эти факельные шествия. То есть всё то, что проходило тогда, потому что ничего нового они-то придумать не могут, всё это повторяется сейчас. «Бендера понадвсея, Украина понадвсея» и «Кто не скачет, тот москаль».
Избрянск 20.03.2015
