БЕДНЫЙ ШУРИК! ПСИХОПАТОЛОГИЯ ОДНОГО ОТЩЕПЕНЦА

Владислав Шурыгин

Ещё недавно он сравнивал себя с командиром партизанского отряда на оккупированной Псковщине, предупреждая, что после освобождения его демократические коллеги-журналисты могут "оказаться повыше, чем оказались фашисты".

Его резюме: "…спасти нас может только русская идея, русский народ, русская интеллигенция. Интеллигенция, которая докажет, что ее интересуют не шмотки, не "видики", не должности, а боль и страдания одураченных людей… А после этих демократов страну придется восстанавливать, как после немцев плюс как после ордынского нашествия…". Его имя — Александр Невзоров.

Но теперь он говорит совершенно иные речи: "новый "выбор России", которая сегодня не скрывает симпатии к Иосифу Сталину. Разумеется, сколько бы РФ ни "елозила задом по стёклышку", она не забеременеет никем похожим на Виссарионовича. Но она елозит. Она в очевидной тоске… и охоте. Похоже, тысяча лет непрерывных изнасилований и побоев не прошли для нее даром. У нее выработалась стойкая привычка быть битой, и ей нужен тот, кто сможет поизгаляться над ней по-настоящему…"

То, что произошло с Невзоровым, можно описать только в медицинских терминах. Никак иначе невозможно объяснить, как человек, который сделал себе имя, как пламенный патриот, трибун, бессребреник, ставший для миллионов людей, по сути, живой легендой, вдруг предать всё и всех.

Мы должны попытаться понять, что же случилось с Невзоровым? Какую внутреннюю трагедию, какой надлом, какой страшный удар он пережил? Ведь не мог в здравом уме человек, гордившийся дружбой с владыкой Иоанном, снимавший передачи о "тайном монашестве", часами рассуждавший о сакральности: "я недостаточно часто бываю на исповеди и к причастию хожу достаточно редко", о русском христианстве, стать богоборцем, злобно отвергающим всякое понятие святости: "…Впервые за последние сто лет церковные иерархи так явно выставили своего бога на посмешище.

Не мог человек, провозглашавший: "Да какой я, к лешему, независимый? Я служу Отечеству, Родине точно так же, как любой солдат!", заявлять: "…Я подозреваю, что то, что происходило в Грозном, и то, что происходило в Чечне, когда маленькая Чечня тремя тысячами так называемых бандитов на самом деле вертела на пенисе гигантскую Российскую армию, дивизию лампасоносных генералов, командно-штабные машины, генеральные штабы, бесконечных людей в фуражках и делала с ними все, что хотела, этот опыт не учитывать нельзя. И говорить про то, что у нас есть какой-то существенный потенциал военный, могут только те наивные кабинетные люди, которые не прошли хотя бы парочки войн и не видели эту русскую армию в действии".

Не мог человек, чеканивший с экрана: "…спасти нас могут только русская идея, русский народ, русская интеллигенция. А после этих демократов страну придется восстанавливать, как после немцев плюс как после ордынского нашествия… Горбачева ждет вышка" — после этого совершенно хладнокровно заявить, что "русский мир — это химера", а русская идея — это "трупообразующая, всюду, где она соприкасается с реальностью, мы видим горы трупов…"

Возможно, главным искушением, которого не выдержал разум Невзорова, стала встреча с Борисом Абрамовичем Березовским, который, без сомнения, нес в себе печать инфернального зла, и соприкосновение с которым буквально испепеляло неокрепшие души и умы. Березовский прекрасно разбирался в людях, и именно люди были его главным ресурсом и главным расходным материалом. И чем ярче, чем талантливее был человек, тем сильнее желал заполучить его в свой личный бестиарий Березовский. Он "объезжал" людей так же, как Невзоров своих кобыл, лаской и лестью, заботой и нарочитым доверием, осуществлением заветных желаний и тайных чаяний, делая из них не бездушных кукол-болванчиков, а самых ревностных своих адептов и исполнителей.

А ему, вчерашнему кумиру миллионов, приходилось довольствоваться лишь широкой известностью в узком кругу, быть кумиром униженных и оскорблённых и довольствоваться местом в Думе рядом с Зюгановым. Невзоров страдал!

И Березовский подхватил Невзорова на свой ковёр-самолёт! "Александр, вы гений!" "Два миллиона долларов на художественный фильм, где вы режиссёр и сценарист — без проблем!", "Авторскую передачу на "Первом"? Без проблем!" Рядом с ним Невзоров впервые прикоснулся к тайне ВЛАСТИ, он впервые вблизи, на расстоянии вытянутой руки, увидел, как ДЕЛАЕТСЯ власть в России, как из темноты, из небытия можно управлять самыми сильными мира сего, как самые глухие двери, словно перед заклинанием, открываются перед лёгким стуком костяшек пальцев злобного гения.

Это опьянило непьющего Невзорова куда сильнее любой, самой "палёной", водки, вскружило и сорвало мозги, наполнило невыразимо сладостной энергией и азартом:

"…Собчак оказался абсолютным идиотом, как я и предполагал. И в ответ на предложение помощи, причем самое искреннее — я мог бы помочь и хотел помочь, — он предпринял ряд враждебных шагов, абсолютно враждебных. Он начал обзываться опять садистом, некрофилом, какие-то листовки распространил… Люся, его супруга, тут же написала на меня донос в Центризбирком. Все-таки идиоты. Нельзя с такими людьми дело иметь!" — с жаром отчитывается Невзоров своему хозяину и покровителю. "Я наш утренний разговор учёл, но я ещё позавчера кое-что слил, и это, может, удастся остановить, а может быть, и нет… Борис Абрамович, я вас поставлю в сложное положение, если скажу куда… Дорогой мой, вот этого не надо! Я слил информацию…" — докладывает он ему влюблённым голосом.

Он снова жил, снова горел, снова был востребован и даже — о Небо! — был почти причастен к управлению тяжёлым и неповоротливым кораблём, на борту которого было написано "Россия"…

И эта близость ко Злу просто испепелила душу Невзорова, иссекла из неё всё человеческое, живое. Он поверил во всесилие Зла и присягнул Злу, веря, что с ним поднимется ещё выше и окажется на вершине Олимпа, не на самой его макушке, но где-то рядом, очень близко…