Хваленое нидерландское правосудие
Михаил Делягин
Челышев:
— Новость: самолет авиакомпании «Эйр Кыргызстан» из Бишкека по ошибке приземлился на строящуюся взлетно-посадочную полосу в Краснодаре. На полосе была нанесена разметка, дескать, не парковаться, не приземляться. Но нарушили правила воздушного движения киргизские пилоты и посадили «Боинг» на строящуюся полосу. Заодно и испытали – все прошло гладко.
Делягин:
— Во-первых, мастерство пилотов, которые сели на строящуюся полосу, ничего плохого не случилось. Во-вторых, для меня лично это хорошая новость. Потому что я узнал про существование авиакомпании «Эйр Кыргызстан» и что она летает по горизонтали тоже. Это хорошая новость. Потому что одной авиакомпанией больше, это всегда приятно – знать, что такое есть. Ну и, на самом деле, ведь его же вел авиадиспетчер, этот самолет. Никто сейчас бесхозно из пассажирских самолетов в небе не болтается. То есть его заводили на посадку, ему объясняли: сюда ходи, сюда не ходи. И это Киргизия. Это не Таджикистан. В Киргизии русскому языку продолжают учить в школах, как в советское время. Это не Таджикистан и Узбекистан, где по-русски говорят уже с большим трудом. И не Туркмения, где, по-моему, совсем не говорят. Хотя я могу ошибаться. Это страна, где русский язык учат.
Вот так невольно возникает вопрос: а что же было с малазийским «Боингом»? Потому что, если здесь человек, которого вели диспетчеры, сумел сесть не на ту полосу, хорошо хоть не на какой-нибудь американский авианосец, как в фильме «Банзай!». Мог бы вообще в сторону куда-нибудь улететь. Черт возьми, возникает детский вопрос и про малазийский «Боинг» тоже. Потому что это мы сейчас сидим, смотрим: да, вот он отклонился со своего маршрута в сторону и полетел точно над зоной боевых действий, где они шли. Вот он шел на недосягаемой высоте, и он снизился точно до досягаемой высоты, чтобы СУ могла до него допрыгнуть. И мы полагаем, что это сделал диспетчер. А вдруг это сделал летчик, как вот эти замечательные киргизские пилоты, которые не туда посадили самолет?
Челышев:
— Всякое может быть.
Делягин:
— Как в анекдоте: «Вы тут все одинаковые в этом Краснодаре».
Челышев:
— Все полосы у вас одинаковы. Давайте перейдем к малазийскому «Боингу».
Делягин:
— Уже стыдно и неловко шутить на эту тему, но это приобрело характер уже просто дурного анекдота. Нас поливают всей грязью, которой только можно. Российское государство благостно улыбается, периодически что-то цедит сквозь стиснутые зубы. Ну, наложили вето в Совете Безопасности ООН. Я помню, как наложили первое вето в Совете Безопасности ООН наши замечательные дипломаты. Это было, когда решался вопрос о том, как Кипр вступит в Евросоюз. И, когда возникла идея о том, что Кипр сначала объединится, а потом вступит в Евросоюз единым, вот тут некие люди сказали: да зачем нам объединяться с этим Северным Кипром, нам на юге так хорошо. Если я правильно помню, Россия тогда наложила вето первый раз. Потом приходилось или не приходилось, я, честно говоря, не помню, но наложение вето – это экстраординарное событие. Этого все всегда стараются избежать всячески. Даже выпихивая других. Так что это, строго говоря, дипломатическое поражение. Вместе с тем было понятно, что международный трибунал, который собирается в ситуации засекреченности расследования, к которому просто не допускают наших экспертов, информацию от них берут, не дают ничего, в ситуации, когда мы прекрасно помним по судьбе Милошевича и всех остальных, что такое международный трибунал.
Скажем, Гаагский трибунал по бывшей Югославии, там, во-первых, судьи из стран, которые либо полностью зависимы от США, либо эту Югославию на карте не найдут, скорее всего. То есть из стран, которые вообще никакого отношения к ней не имеют и никогда ни в какой международной политике не участвовали. То есть это без школы юриспруденции страны и без школы дипломатии страны. Ну и, когда две трети подсудимых – это сербы, из всех национальностей, которые там участвовали, вернее, более двух третей подсудимых – сербы, и когда при этом хорваты, которых там всего-навсего четверть, начинают кричать, что это нас ущемляют, сербов должно быть больше, знаете, тут остается только развести руками. Напомню, что смерть Милошевича так никто никогда и не расследовал. Не говоря уже о том, что Нидерланды являются страной с очень сомнительной юриспруденцией, да простят мне любители Европы. Я знаю несколько эпизодов довольно серьезных, но я приведу только тот эпизод, который пользуется известностью. Один наш оппозиционер, по-моему, Александр Долматов звали, когда начались посадки по «болотным» делам, он бежал в Европу. Он бывший нацбол, он попросил убежища в Нидерландах. И надо же так случиться, что парень работал в корпорации «Тактическое вооружение». Делал наши противотанковые ракеты, которые у нас лучшие в мире. Убежище ему не дали, посадили его в тюрьму. В лагерь для тех, кто подлежит депортации. И дальше он там, как официально заявили нидерландские власти, умер неестественным путем.
Челышев:
— Была история.
Делягин:
— Это официальная формулировка. Причем, судя по документам, которые все-таки он сумел передать и они попали в Россию, человека пытались склонить к предательству. То ли кто-то здесь продал какую-то секретную информацию, на него хотели ее повесить и обвинить его в разглашении секретных данных. То ли у него пытались эту информацию вытащить из него. Это вопрос – есть сторонники обеих версий. Но факт тот, что нидерландское правосудие отказалось сообщать вообще что бы то ни было о его смерти. Он покончил жизнь самоубийством. Хотя люди, которые в этом лагере сидели, говорят, что там невозможно покончить жизнь самоубийством физически. Более того, что там кормят таблетками, которые просто ломают волю, и человек превращается в растение и не может сам по себе ничего сделать. У него рука не поднимется, чтобы петлю соорудить. Это люди, которые там были. Наши сограждане много чего видели за последние четверть века. И не всегда это Эйфелева башня. Это еще некоторая изнанка. Это или доведение до самоубийства, или убийство, но прошло больше года, российские власти делают вид, что так и надо, нужно убивать граждан Российской Федерации, пожалуйста, убивайте их в свое удовольствие или доводите до самоубийства в свое удовольствие. И хваленое нидерландское правосудие говорит, что нас это вообще не касается. Вот неестественная смерть, а забили его там, зарезали его там или довели до самоубийства – это не ваше дело, уважаемые родственники покойного. Вас это, типа, не касается. Вот такое нидерландское, такое европейское правосудие. Нужно просто понимать, что мы там не люди для них. Вот есть люди, которые обладают правами человека, гражданством и так далее. Это те, мстить за которого может приехать авианосец. Или мстить за которого могут, закрыв рынок страны для соответствующей продукции. Граждане Российской Федерации людьми не считаются.
Тем более не считаются те, кого будут обвинять в падении малазийского «Боинга». Причем там несуразиц в этой европейской западной и украинской версии такое количество, что волосы встают дыбом, просто разбегаются глаза, не знаешь, о чем и говорить. Например, простая вещь. Все знают, что этот рейс вели диспетчеры Днепропетровска. Так вот, за всю историю незалежной Украины это единственный рейс, первый и последний, который над территорией Украины вели диспетчеры не киевского авиаузла. Потому что Днепропетровск, хотя и город большой, но аэродром там, скажем так, не национального значения. Это местный, региональный аэродром. И авиадиспетчеры ведут международный рейс только тех, кто прилетает из-за границы в Днепропетровск и улетает. Чтобы вести иностранную компанию над территорией Украины, у них нет ни малейшего опыта. И это делают не они. И вот почему-то этот рейс специально и целенаправленно отдают Днепропетровску. Никого до и никого после. Вопрос – почему? То, что украинцы не отвечают, это понятно. Я бы тоже, если бы кого-нибудь зарезал, не стал бы отвечать на вопрос «почему?». Но наши же их не спрашивают про это.
