Идея запретить пропаганду сталинизма – безумна
Александр Проханов
Подобное предложение сознательно направлено на ослабление государства, считает писатель
Мы видим, что безумные депутаты хотели ввести запрет на пропаганду сталинизма, штрафующий тех, кто отстаивает сталинский взгляд на мир.
М. АНДРЕЕВА: Зачем это сейчас? Константин Добрынин в Совете Федерации вносит такой законопроект. Какая у него цель? Он хочет нам вообще запретить обсуждать историю и высказывать свои точки зрения? На мой взгляд, это или недалекость, или провокация.
А. ПРОХАНОВ: Здесь есть много, видимо, мотивов и аспектов. Я убежден, что наше общество, которое остановилось в развитии, надо чем-то занять. Его занимают этим, его ссорят, устраивают постоянные распри, ссорят одних с другими. Это наше стремление помирить красных и белых упирается в постоянное вбрасывание конфликтных ситуаций между ними, и это делает нас беззащитными и беспомощными, но сжирает наше социальное время.
Мы будем заниматься переименованием, будем бороться за чистоту нашей речи, будем законодательно запрещать употреблять какие-то слова. А в это время заводы останавливаются, люди опускают руки. Антисталинизм, который расцвел в период перестройки и был направлен на сокрушение советских ценностей, теперь и возникает потому, что государство хочет укрепиться, утвердиться на силе, на централизме, на порядке. Во всяком случае, такие тенденции есть, они многих пугают.
Я объясняю это не просто либеральным страхом пред возможным возрождением сталинизма. Это не просто сокрушение по поводу расстрельных рвов, а это политика, направленная на ослабление государства.
М. АНДРЕЕВА: Такое ощущение, что у нас всё время почву из-под ног выбивают. Те люди, которые предлагают нам ревизию истории или другой взгляд. Вот сейчас запущен проект «Остров 90-х», где нам говорят: «Посмотрите, в 90-х не все так было плохо, не только война и кризис, посмотрите, сколько люди фотографий хороших постят». Получается, нас всё время втягивают в это обсуждение. Это хорошо или плохо?
А. ПРОХАНОВ: С одной стороны, это идеологическая война, от нее никуда не деться. Мы живем в мире с разорванными ценностями, и мы не можем часть ценностей отбросить. Мы всё время стремимся соединить разъединяемое, стать целостным народом. Это огромная мировоззренческая задача, и этим должна заниматься элита.
Это одна из элитарных задач – помириться внутри элиты и таким образом примирить народ в целом. Но вот этот проект 90-х – я примерно знаю, откуда появились инициаторы, кто стоит за этим проектом. Это семья, Татьяна Дьяченко, это реабилитация времени и реабилитация Ельцина, реабилитация той группы, которая была оттеснена из политики с приходом Путина.
Это такой реванш. Ну, допустим 90-е годы – это прекрасные годы. Я это допускаю. Но в эти годы Россия потеряла треть своих территорий в результате распада Советского Союза, потеряла неродившимися около 7 миллионов человек за эти годы, русский народ за это время стал разделённым народом.
Советская сталинская техносфера была разгромлена, умерли тысячи великих советских технологий. За это время моральное состояние общества было чудовищным – стрельба, бандитизм, заказы. Зверь выполз на поверхность. Выбивали весь пассионарный состав русской молодежи, которая ушла в бандиты. За это время случился расстрел Дома Советов в 1993 году. Это чудовищно для страны, когда танки в центре города стреляют по парламенту, и парламент превращается в факел.
За это время была Первая Чеченская война, это же гражданская война, междоусобная. За это время все это случилось. Поэтому потери неисчислимы. Конечно, были танцы-шманцы, открывались казино, ночные клубы. Небольшая группа людей, винеров, которая вырвалась вперед, получила все – власть, политику, состояние, Рублёвка стала разрастаться. Но это ничтожно малое меньшинство, которое формировало свой новорусский уклад на фоне стенающего и рыдающего народа.
Это терминология Авена, который большинство назвал «лузерами», а себя и меньшинство – «винерами». Но что было положительного в эти годы? Я размышлял над этим. Я считаю, что положительным в эти годы было народное сопротивление. Сопротивление баррикадников 1993 года, сопротивление патриотической оппозиции, когда в 1993 году расстрелянный Дом Советов превратился в патриотичную икону окровавленную. Положительным было то таинственное смещение исторического вектора, когда после расстрела Дома Советов в момент торжества либералов…
Я помню эти чудовищные кадры: вышел Юшенков (царствие ему небесное, его пристрелили потом), он пришел в обгорелый Дом Советов, сел на эти окровавленные опалённые кресла и давал интервью, сидя на гробах погибших там баррикадников. Что было положительным? Что когда начались выборы в думу, победили патриоты. А когда случилась Первая Чеченская война, в недрах её возник Евгений Родионов, русский святой, еще не канонизированный. Я тогда сформулировал это, в Евангелие сказано: «И последние станут первыми». Баррикадники – это были последние, кто защищал советский мир, и они стали первыми.
М. АНДРЕЕВА: Прочитаю несколько сообщений: «Антисталинизм – это американский проект, направленный на уничтожение российской государственности (по существу возбуждение ненависти) и карающийся уголовным кодексом. Не пора ли привлечь к ответственности?».
А. ПРОХАНОВ: Думаю, что это будет результат идеологической борьбы, схватки. Пусть юристы сейчас занимаются коррупцией. А нам, интеллектуалам, патриотам, либералам, позволят схватиться в такой идеологической борьбе. На любой площадке – на площадке РСН или телевизионной, на площадке газет. Собственно, такая схватка и происходит. Сейчас мы говорим об этом, это же не констатация, это схватка.
М. АНДРЕЕВА: Поступают сообщения: «Правда ли, что хотите написать икону Сталина? Или это ложь?»
А. ПРОХАНОВ: Это казус, который, действительно, требует разъяснения. В преддверии победы, когда страна праздновала победу, из победы был вычеркнут Сталин.
Либералы, которые по-прежнему во многом управляют нашим идеологическим полем, придумали, что победу одержал советский народ. И даже не генералы, не командиры взводов, не секретари обкомов, которые занимались вывозом оборудования с оккупированных территорий на Урал, не все управленцы, которые обеспечивали хотя бы минимально все эти пайки, карточки в тылах. И, конечно же, не генералиссимус Сталин, который управлял фронтами, был директором гигантского завода, вырабатывающего победу. Они хотели вымарать Сталина. И мне это казалось высшей несправедливостью. «Православие без Христа, победа без Сталина». И ряд моих близких людей, друзей по «Изборскому клубу» решили заказать икону Державной Божией Матери.
Эта иконе была посвящена, повторяю, Державной Божией Матери, это символ нашего государства, крепости нашей власти. На ней был изображен Сталин в белом кителе в окружении 20 маршалов и генералов победы. Помните, знаменитая фотография, где Сталин сидит, окруженный этими блистательными победоносными маршалами? И примерно то-же самое было написано на иконе – Сталин в окружение вот этой когорты, которая вынесла на себе все тяжести, сломила хребет фашизму. Но икона была не Сталину посвящена, икона была посвящена Державной Божией Матери. Над головами Сталина и его маршалов не было нимбов, они не были святыми.
М. АНДРЕЕВА: А где она находится сейчас?
А. ПРОХАНОВ: В городе Брянске, в нашем отделении. И, кстати, вчера по «НТВ» Шевченко в своей программе «Точка» показал эту икону. А в моем недавнем сражении на канале «Россия 1» у Соловьева, где я бодался с Энтео, об этой иконе все время говорили. Она экспонировала, вошла в публику в общество, к ней самое разное отношение, многие люди церкви осудили создание этой иконы, но я в этом отношении спокоен, потому что эта икона, конечно, не является канонической. Она освящена, с ней уже были совершены богослужения, но ведь в нашей практике огромное количество неканонических икон.
Когда я был в последнее время в Костроме, я в Ипатьевском монастыре, откуда повелась династия Романовых, я видел икону сошествия Христа в ад. Там крест попирает своим древом ад, черную дыру, щель, наполненную грешниками, а Иисус сидит на жердочке, свесив босые ноги. Это абсолютно не канонический вид. Обычно Иисус спускается в ад во всей силе и гневе своего просветления. А здесь он маленький, крохотный, с нимбом на голове сидит на жердочке. А в Тагиле, который делает танки на заводе, перед входом стоит новый храм, посвященный Георгию Победоносцу. И этот храм оформлен абсолютно канонически, но там есть одна небольшая фреска, и на ней нарисован горящий Рейхстаг, черный страшны окоп, где лежат поверженные фашисты и несущиеся танки Т-34, стреляющие по Рейхстагу. И над ними ангелы.
И меня это страшно вдохновило. Да вообще в истории русской иконописи масса неканонических икон: знаменитая великая икона «Церковь воинствующая», которая висит в Третьяковке. Больше такой второй иконы нет. Эта икона написана в честь возвращения русского воинства из Казани после победы.
М. АНДРЕЕВА: Я уточню. Когда кто-то говорит, что победил народ, вы считаете, что это неправильно?
А. ПРОХАНОВ: Я считаю, что победил народ, а в составе народа были штрафники, заградотряды, Смерш, командиры взводов, рот, батальонов, корпусов, армий, фронтов и генералиссимус. Победил этот огромный, поднявшийся на защиту своей страны, народ, откуда нельзя выбрать ни одну из страт, ни одного из этих людей. А тыл, а эти мальчишки, которые стояли на табуреточках, чтобы точить гильзы! Конечно, победил народ, но народ без головы.
М. АНДРЕЕВА: Вообще кричали «За Родину, за Сталина!»
А. ПРОХАНОВ: Это хорошо, что кричали. Давайте говорить, что на Чудском озере победил народ, а Александр Невский ни при чем. И Куликовское сражение победил народ, без Дмитрия, это правда будет? И без преподобного Сергия.
