В Нефтеюганске тема убийства мэра Владимира Петухова до сих пор будоражит общественность, и многие в городе, включая родственников убитого "неугодного" градоначальника, уверены в том, что экс-глава "ЮКОСа" был причастен к преступлению, совершенному в день рождения олигарха, но вот мнения экспертов о том, что теперь своими действиями хочет продемонстрировать обществу власть, разошлись.

По словам профессора, политолога Сергея Черняховского, Ходорковский сам объявил войну Кремлю, чем вынудил его нанести ответный удар.

Вопрос: Как, по-Вашему, каковы перспективы нового уголовного дела Ходорковского?

Сергей Черняховский: Насколько можно судить, основания открывать новое уголовное дело были и раньше, и не открыли его только из-за обещания Ходорковского не заниматься политикой. Обещание он нарушил, так что это вполне логично. Тем более, что одной из особенностей Путина является то, что сам он слово держит и с крайней брезгливостью относится к тем, кто этого не делает. Надо еще напомнить, что Путин участвовал в деле Ходорковского "постольку-поскольку".

В 2003 году он самоустранился, он просто не стал останавливать тех, у кого к Ходорковскому были претензии, тем более, что Ходорковский сам шел на конфликт с властью и не собирался искать компромиссов. В деле Ходорковоского прямое участие Путин проявил только в вопросе помилования. Тогда, если помните, показалось, что Ходорковский ведет себе куда достойнее, чем маргинальные борцы за его права. Своим поведением он даже сумел как-то отделить себя от них.

— Тем, что дал слово не заниматься политикой?

— Сейчас Ходорковский считает свое слово Путину потерявшим силу, причем, то, что это обещание было дано, он фактически признал. Затем он и вовсе выступил напрямую с антиконституционными призывами. Тут уж как к Конституции ни относись, но на такие призывы, которые озвучил Ходорковский, реагировать необходимо.

Я бы хотел обратить внимание на еще одну вещь, а так ли сурово отбывал заключение Ходорковский, как говорится им и его соратниками? За время заключения он написал немало статей, давал интервью, находился в интернет-переписке с известными людьми. Не очень нормальная ситуация, согласитесь, когда человек, который отбывает заключение по тяжкому обвинению, может публиковать свои статьи не тайком, в подпольной газете, как Ленин, а открыто, в респектабельных изданиях. Кажется, что заключение Ходорковского если имело место, то, скорее всего, носило характер заключения Васильевой. Если уж это была не городская квартира, то, может быть, какая-то удаленная дача. Пусть даже на достаточном удалении от Москвы. Не очень похоже на то, чтобы Ходорковский занимался каторжным трудом. Его общение со сторонниками мало напоминает "Один день Ивана Денисовича" Солженицына.

— Насколько опасен Ходорковский сейчас?

— Сам по себе, как политический лидер, он неопасен, как человек с деньгами, умный, достаточно коварный и умеющий вести борьбу в скрытом пространстве, наверное, опасен. Знаете, была целая серия лекций, которую финансировала "Открытая Россия", которая называлась "Политический потенциал неполитического". Как действовать и организовывать неполитические сферы так, чтобы они принимали политический характер и наполнялись политическим смыслом. Вести борьбу он будет точно. Но дело даже не только в том, что он в этой борьбе опасен сам по себе, дело в том, что он сам объявил войну. Он сделал это публично. Тут надо реагировать.

Кроме того, он предложил же поменять Конституцию. По его словам, надо обеспечить сменяемость власти. Тут интересно, что парламентская республика не обеспечивает сменяемость власти — та или иная партия может назначить того или другого премьера сколько угодно раз. Зато Ходорковский, который в силу многих причин не сможет выиграть выборы президента, сможет претендовать на 226 мандатов из 450 в Госдуме, профинансировав те или иные политические силы, а потом добрать голоса с помощью денежного вознаграждения депутатам — эта перспектива более реальная.

— Он начал борьбу за власть?

— Конечно! Он же сам это признал. Он заявил же, что не считает себя связанным обещанием больше не заниматься политикой.

— Не слишком ли мелка его фигура сейчас для главного внутреннего врага?

— Он не главный враг и не среди главных врагов, но когда вы сидите в комнате и вас начинает кусать комар, вы стараетесь его поймать и прихлопнуть. То, что комар маленький, не означает, что вы не будете его ловить.

— У Ходорковского была репутация главного инструмента Запада по разрушению российской государственности, как Вы считаете, насколько это верно сейчас?

— Западные страны не стали за него особенно вступаться, когда шло его уголовное дело. Теперь вот, наоборот, решили его использовать. Недаром же вот эти суды, которые Невзлин инициировал, дали решение в пользу "ЮКОСа". Пусть и Ходорковский делает вид, что он не причем, получается это плохо. Дело не в том, что он чей-то сателлит, дело в том, что то, что его будут использовать — неизбежно.

— А насколько это эффективный инструмент?

— Посмотрим. Те, кто взялся за Ходорковского, те, кто с ним работает на Западе, считают, что он эффективен. Тем более, что эффективность того или иного инструмента определяется же еще успешностью противодействия. Последствия негативные от действий Ходорковского ликвидировать несложно, но их надо ликвидировать, а не игнорировать.

— Как-то часто у нас так получается, что борьба с чем-то опасным, скорее, становится рекламой?

— Это другая сторона вопроса. Дело же должно быть доведено до конца. Из сферы джентльменских отношений Ходорковский сам себя вывел, теперь включились инструменты правовые. Посмотрим, что они покажут. Российская власть слишком долго уговаривала своих опасных противников. Более опасных, чем Ходорковский, и они уже начали наглеть.