Пока Ходорковский отбывал срок по своим двум приговорам – он как минимум выглядел достойно и вызывал сочувствие. Подчас даже у своих противников. Как только он оказался на свободе – он начал производить странное впечатление. Быстро остатки впечатления его достоинства рассеявшее.

Правда, и раньше возникали сомнения: можно ли отбывая срок в России писать такое множество статей, давать такое количество интервью – и беспрепятственно публиковать их не в подпольной прессе – а в тиражных изданиях. И уже тогда далеко не все верили, что то, что считается его тюремным сроком, – он отбывает в известной колонии, а не в значительно более комфортных условиях.

Освободившись – он сначала поддержал госпереворот в Киеве. Потом развернул поддержку остатков своих сетей и «неполитических проектов» в России. Потом отрекся от обещания не заниматься политической деятельностью, за которое получил не только сокращение второго рока на полгода, – но и невозбуждение третьего дела, выводящего на пожизненное заключение. Потом призвал к смене Конституции = и отказу от ее соблюдения в борьбе против нынешнего руководства России.

У Конституции РФ 1993 года – множество уязвимых сторон. И первая – и чуть ли не главная – процедура ее принятия: через насильственных переворот, свержение законных органов власти, игнорирование существовавшего на тот момент Закона о Референдуме (подписанного уже Борисом Ельциным), проведение самого Референдума при запрете оппозиционных на тот момент СМИ и большинства оппонировавших тогда Ельцину партий.

Перечислят моменты нарушений и вольных трактовок Конституции еще в 1990-е годы – можно множить и множить: от нарушения процедуры выдвижения и утверждения Премьер-министра в 1998 году, до игнорирования властью Конституционных положения назначения Генерального прокурора в 1999. И во всех подобных случаях в 90-е годы – тот же Ходорковский никак не проявлял своего критического отношения к действиям той власти – потому-то та власть – была ЕГО властью.

Ровно как неизвестно и о его каких-либо возражениях по поводу антиконституционного государственного переворота 1993 года. Все это – было ему выгодно, позволило стать и оставаться миллиардером – а если нарушения Конституции ему были выгодны и помогали сохранять власть, влияние и богатство – значит, они были допустимы и приемлемы.

Теперь она ему невыгодна, а выгодна – его противникам, и поэтому должна быть изменена и низвергнута. И поэтому объявляется нелегитимной, растоптанной и обессмысленной.

Еще раз: к нынешней Конституции России можно обратить множество упреков. И, строго говоря, как Конституции продиктованная под дулами танков и в условиях Чрезвычайного Положения – она действительно изначально была нелегитимной и нелегальной. И была такой именно в 1990-е годы.

И если что-либо и сделало ее относительно легитимной – то это именно Путин, точнее – легитимность Путина, основанная не столько на рационально-легальных, сколько на плебисцитарно-харизматических началах. Нынешняя Конституция обрела легитимность не в силу своего сомнительного принятия в 1993 году – а в силу того, что обеспечила пятнадцатилетнее правление Путина.

Слабых мест в ней хватает, и теоретически ее нужно было бы менять – но проблем, которые рождает ее изменение – на сегодня было бы намного больше, чем проблем от ее соблюдения.

При этом ее слабые места вовсе не в том, о чем пишет Ходорковский. Он утверждает, что главный ее минус – отсутствие институтов, гарантирующих ее соблюдение властью, которая, по его мнению, делегитимизировала Конституцию, изменив порядок формирования Совета Федерации в 2000-м году, когда он перестал состоять по должности из Глав исполнительной и законодательной власти регионов, затем – когда власть отменила выборность губернаторов в 2004 году, затем – изменив сроки полномочий Президента и Госдумы в 2008 году.

И поэтому – призывает низвергнуть Конституцию в целом.

О целесообразности и разумности названных изменений можно спорить очень долго: и минусов в них можно насчитать столько же, сколько плюсов. Только в любом случае, Конституции как таковой – не противоречило ни одно: Конституция не утверждает, что Верхняя Палата должна состоять из Глав ветвей власти – это было конкретное решение конкретно политического момента. Конституция не прописывает иной, по сравнению с введенным в 2004 году, порядок обретения полномочий главы региона. Конституция действительно определяла четырехлетний срок полномочий Президента и Думы – но эти сроки были изменены именно с соблюдениям конституционно-определенного порядка изменения Конституции.

Ходорковский предлагает по сути два изменения: переход оп президентской республики к парламентской – и децентрализацию политической и экономической жизни страны: «с созданием десятка или несколько больше новых экономических и политических центров жизни».

В отношении последнего пункта – все более чем просто: если финансово-промышленным кланам и корпорациям, подобным ЮКОСу и иным, созданным в свое время Ходорковским, Березовским, Гусинским, Смоленским (Фридманом, Авеном, Потаниным) пришлось бы иметь дело не с сильным центральным правительством, а с тем или иным местным руководством одной двадцатой части страны – противостоять им и было бы в двадцать раз легче, чем федеральному центру. Тем более, что сами корпорации останутся именно централизованными, а не разделенными на региональные части.

В отношении первого пункта – перехода к парламентской республике – дискуссия вообще в мировой политической мысли идет чуть ли не сотни лет. Если множество преимуществ у президентской формы, множество – у парламентской. Только последняя форма не решает как раз того, что предлагает с ее помощью решать Ходорковский: не гарантирует смену власти в большей степени, нежели президентская. И если Президентская форма хотя бы оперирует нормой ограничения сроков переизбрания, Парламентская лишена и ее: Никто не может предписать, сколько раз та или иная партия имеет право получать большинство мест в парламенте и назначать Премьер-министром своего лидера. Кстати, в конце второго президентского срока Путина ему предлагали именно такой путь сохранения первого властного поста. А потом именно это же предлагали перед выборами 2012 года.

И призывы Ходорковского к смене президентской формы на парламентскую – это лишь призывы к замене, как ему кажется, несменяемости Путина в должности Президента – на несменяемость себя самого в роли Премьера. И именно Премьера, потому что получить большинство голосов избирателей на Президентских выборах он, по ряду понятных причин, рассчитывать не может, тогда как получить 226 голосов депутатов Госдумы – значительно более вероятно и менее затратно.

Вопрос не в том, что у нынешней Конституции нет слабостей – вопрос в том, кто и с какими целями предлагает заняться ее «перестройкой».

Равно как и вопрос не в том, чтобы вечно развлекаться сменой форм и совершенствованием политического дизайна. Вопрос в том, как реально обеспечить сменяемость социально-экономического курса страны в условиях, когда прежний оказывается не эффективным. И когда год за годом экономический курс страны могут неизменно определять представители одной и той же, дискредитировавшей себя во всем мире экономической школы, мало связанной с экономическими реалиями и реальными проблемами производства. Школы, к которой, кстати, принадлежит и сам Ходорковский.

Еще, правда, Ходорковскому предельно не нравится закон, позволяющий России с разрешения Конституционного суда не исполнять решения международных судов. С одной стороны, понять его можно: именно в международных судах его подчиненные пытаются оспаривать невыгодные ему известные решения по искам к ЮКОСу. Но, с другой – вообще-то, именно этот закон и реализует безусловное требование Конституции, согласно которому международные юридические нормы действительно могут рассматриваться как приоритетные по отношению к законам России – но где в тоже время указывается. Что кроме обычных Федеральных Законов, в России существуют и Федеральные Конституционные Законы и тем более – сама Конституция, которые по определению обладают высшей силой и не могут подчиняться международным юридическим нормам.