— Папа Римский показал, что Ватикан понимает сложную ситуацию в мире, — говорит историк и политолог Андрей Фурсов. — Во-вторых, Франциск дает сигнал, что Ватикан готов к серьезным потрясениям и готов в них участвовать.
У Ватикана есть серьезные финансовые средства, своя разведка и много рычагов влияния на государства и политиков.

— Возможно ли, что за словами Папы стоит план нового миропорядка?

— Я думаю, что мировое правительство, религиозное или светское, невозможно. В силу того, что есть целый ряд непримиримых интересов у разных групп мирового правящего класса. Конечно, будут делаться попытки привести все религиозные организации под какой-то один «общий знаменатель». Но я с трудом себе представляю, как это можно сделать. Хотя попытки будут.

— В какой степени эти попытки могут быть эффективными?

— Идет процесс выстраивания мировой системы. Нынешняя мировая финансовая система трещит по швам, капитализм уходит в прошлое. Соответственно, нужен какой-то новый каркас, который бы удержал мир. Христианство, которое отступает под натиском ислама. Понятно, что религиям тоже надо договариваться. Естественно, Папа Римский хочет, чтобы договоренности были под его контролем. Диалог с другими религиями — попытка создать духовный каркас для нового мира.
Насколько попытки будут эффективными? Я сомневаюсь в том, что они будут успешными.

— Какие силы будут эти попытки осуществлять, и какие силы будут активно им противодействовать?

— Чтобы точно ответить на этот вопрос, надо обладать инсайдерской информацией. Можно посмотреть на ситуацию в общем. Кто обычно ориентируется на Ватикан? Это северо-итальянская, немецкая, частично французская и испанская аристократия. Именно представители аристократических семей. Правда, как говорил американский ученый Иммануил Валлерстайн, ценности становятся весьма эластичными, когда речь заходит о власти и прибыли.

Сейчас интересы европейской аристократии совпали с интересами Виндзоров, части Лондонского Сити и Ротшильдов. Они не хотят, чтобы Америка поглотила Европу, включив ее в Евро-Атлантическое торговое сообщество. Американцы так хотят решить свои проблемы, но они при этом съедают экономику Западной Европы. Часть европейских элит этому противодействует. То есть, на религиозные процессы накладываются элементы политико-экономической борьбы. Одни и те же группы могут оказаться вместе по одним вопросам и по разные стороны баррикад по другим. Именно поэтому я сомневаюсь в эффективности попыток объединить весь мир под одной властью.

Нам же надо не допустить (не столько де-юре, сколько де-факто) поглощения православной церкви католиками, которых численно больше и которые лучше организованы. Католицизм — это, по сути дела, военно-религиозная организация. Православие таким никогда не было. Сейчас происходит попытка перенести центр православия из Москвы в Константинополь, ведь Патриарх Константинопольский сговорчивее, чем Московский Патриарх. За Варфоломеем просто не стоит великой державы. И очень многое будет зависеть от российской власти и Русской православной церкви.

— А во что верят строители нового миропорядка?

— В ближайшие 20−30 лет главной будет борьба за будущее. Кто окажется в будущем посткатастрофическом мире, кто кого отсечет от общественного пирога, кто будет контролировать ресурсы после того, как капитализм уйдет в прошлое? Тут идет речь и о религиозной, и экономической, и политической власти. Но самое главное, что семьи, которые сейчас наверху мировой пирамиды, борются за то, чтобы остаться на верху пирамиды, когда она перестанет быть капиталистической.

Если семьи в течение 400−500 лет находятся наверху пирамиды, то им точно не захочется слететь вниз. Власть для этих людей самоценна сама по себе. Конечно, кто-то ориентирован на магически-оккультные системы. Но власть важна с точки зрения, прежде всего, социо-биологического принципа. Это вообще принцип всех антиэнтропийных систем — все они носят иерархический характер. Любая иерархия старается сохранить себя.
Мир вступил в кризис, он продлится минимум несколько десятилетий. Его можно сравнить с кризисом, который длился с середины XV до середины XVII века. Сейчас просто всё идет быстрее, мы можем уложиться в один XXI век. Но ясно, что кризис всегда угрожает сложившейся иерархии, а те, кто наверху, борются за сохранение своего статуса.

В свое время, чтобы сохранить свое положение, власти имущие поддержали религиозный раскол. Сейчас, возможно, для сохранения своего статуса им надо этот раскол преодолеть. Но преодолев один раскол, они породят, скорее всего, другой раскол. Так всегда бывает в истории. Нас ждут очень опасные и очень интересные времена.

Если говорить о «конце времен», то надо говорить о конце мира, который существовал последние 50 лет. Кончается мир нынешней системы. В этом плане, это «конец».