М. ШЕВЧЕНКО: Для меня есть несколько событий, как больших, глобальных, политических, прекращение донецкой войны, например, насильственное, без достижения политических итогов, которые ставило перед собой донецкое восстание, превращение Донбасса, пылающего, народного, революционного в разменную карту торговли между Москвой, Киевом, Евросоюзом, убийства выдающихся лидеров восстания – Павла Дрёмова, Алексея Мозгового, которых я знал лично очень хорошо, отстранение Андрея Пургина, который был идеологом восстания в Донецке, то есть фактически передача Донбасса и Луганска под власть Ефремова, в Луганске, старого олигарха, его любовницы королевской, человеком которых является Плотницкий. В Донецке тоже, очевидно, Ахметов и все остальные, кого только можно представить. Это достаточно болезненная вещь, несмотря на дебальцевские события, которые были в феврале прошлого года. Я в Донбассе проводил много времени, и кровь, которая там была пролита в больших количествах, цели и задачи восстания не реализованы, не созданы ни Новороссия, ни независимые республики, понятно, что в планах есть передача под власть Киева, что отвратительно, потому что люди совсем не за это боролись.

– И не за это гибли.

– Превращение в контрабандистские полукриминальные анклавы, авторитарные тирании вместо реальных народных республик с советами, как хотели люди, за что они шли в боевые отряды вместо социальной революции, укрепления олигархического режима в Киеве. Его торжество в том, что ни оружием, так деньгами и разными сговорами мы своего добьёмся. И, конечно, никакого различия классовых интересов между Москвой и Киевом мы не наблюдаем, есть конфликт двух империалистических центров, но в целом с классовой точки зрения – это одно и тоже. Как говорил Сурков, не надо чесать там, где чешется, оценивая перспективы левого движения на Донбассе за эти полтора года. Левая, народная, левая, правая, казачья – вся, что выступала с идеей народовластия, Стрелков тоже выступал с этой идеей, Дрёмов, Мозговой, Пургин. Мозговой был левым, Дрёмов был казаком, у них были отличные отношения – всё уничтожено. Поэтому это большой рок для меня лично, я много вкладывался в это душой, я не был сторонником концепции русского мира, я был сторонником концепции народовластия, строительства народной демократии. Не важно, русский мир является мобилизующим фактором или левые идеи – не имеет значения, народовластие само по себе ценно. Власть народа – то, к чему надо стремиться. Для меня это достаточно драматическое событие – первое.

Второе – конечно, вмешательство России в сирийскую войну и конфронтация с Турцией. Это неизбежно, это геополитический конфликт, в который Россия вошла для того, чтобы не быть окончательно изолированной от процессов, которые происходят в современном мире. Если бы Россия не вторглась на Ближний Восток военной группировкой, то Сирия была бы разделена, Асад потерпел военное поражение подобно Каддафи, и Россия просто со стороны наблюдала бы из-за Кавказского хребта, как южнее Кавказа проводятся транспортные коридоры, энергетические, как делится территория Сирии, Ирака, как присваиваются нефтяные поля, как меняется конъюнктура мирового рынка, а мы должны были бы сидеть и торговаться с ненавидящим нас Киевом за право поставлять нефть и газ по нефтепроводу «Дружба» в Европу. Да и то Европа одновременно заключает атлантический торговый пакт с США, и в Европу идёт американский сжиженный газ. Российское вмешательство абсолютно правильное, конфронтация с Турцией была неизбежна, она носила характер минимально болезненный для обеих стран, могло быть и хуже, могли быть боевые столкновения сухопутных группировок, поверьте. Турецкие добровольцы, назовём их так, также как русские добровольцы в ДНР, ЛНР, днюют и ночуют на территории Сирии, и прямое боестолкновение турецкой и российской армии не в масштабе самолёта, который как бы сбит случайно, специально сбит, могло быть гораздо более масштабным, и это была бы война. Она и сейчас не исключена, между прочим, даже в эти дни. Это второй эпизод года.

Третий – несмотря на всю критику политического, экономического курса правительства-либералов, делающего ставку на приоритет финансовых инструментов над социальными, финансовой политике над социальной остаётся править всем остальным, создавая при этом полуколониальную финансово-экономическую систему в России.

– Я даже боюсь спрашивать Вас о провале года, учитывая проигранную войну в ДНР.

– Для меня провал года – крушение ДНР и ЛНР как народных республик, превращение их в авторитарные полукриминальные режимы.

– А тогда успех года?

– Я не знаю, что такое успех года, его нет.

– Год был безуспешным?

– Это тяжёлая борьба, середина дистанции.

– Обычно когда президент обращается к народу 31 числа, он говорит такую фразу: «Год был трудным» или «Год был сложным».

– Сказать, что он был сложным – сильно преуменьшить. Если к концу года доллар у нас под сто рублей, если нефть на мировом рынке около 30 болтается, если мы ведём борьбу за тридевять земель, и пусть в войне участвует очень качественная, хорошая армия, но если на эту войну мы тратим огромные деньги, условно, ежемесячно миллиарды долларов, если наша экономика по-прежнему находится в тяжёлой сырьевой зависимости от западных потребителей, а внутренние рынки не развиты, кроме торговых сетей, то да, это очень не простой год.

– Человек года будет у Вас? Time Ангелу Меркель назвал.

– Алексей Мозговой, Павел Дрёмов – два погибших героя народного восстания являются для меня людьми года.

– Давайте теперь попытаемся заглянуть в 2016-й, Ваши личные планы, рабочие, чего бы Вы хотели?

– О личных планах я рассуждать не буду, личные на то и личные, что это приватное. Мне будет 50 лет в следующем году, я человек достаточно зрелый, много чего в жизни знаю, но ещё полон сил, надо принимать какие-то принципиальные решения, как дальше развиваться. Я книгу закончу ещё одну, пишу книгу «История русского бунта». Её главная концепция, что бунт, протест против несправедливости, является одним из главных воплощений русской идеи. Бунт не в смысле беспредел, а бунт как движение по слову апостола Павла: «Мы не ищем города на земле, но вечно стяжаем града небесного». Россия, русская идея, русский дух – это постоянное сопротивление тирании, которая в России выступает в лице государства, к сожалению, адекватного, справедливого государства. Мы ищем его формат, но русские, как лидеры этого поиска и другие народы, которые являются нашими друзьями, союзниками, партнёрами, до конца мы не нашли. Это будет политический анализ русской истории с точки зрения народного восстания. Для меня Пугачёв, Разин, Некрасов, Болотников, Булавин – не какие-то злодеи, это лидеры борьбы за народное счастье, народную справедливость. Вовсе не губернатор Рейнгольд, полковник Михельсон с императрицей Екатериной, немкой, англо-сербской, были выразителями русского духа, а донской казак Пугачёв и те, кто примыкал к нему: Хлопуша и все остальные, татары, башкиры, Салават Юлаев в совокупности гораздо более русские, чем те, кому у нас ставят памятники и кого славословят.

– Наши слушатели, слушая Вас и во время наших предыдущих бесед, вспоминают, как Вы агитировали за Путина.

– Я хорошо отношусь к Владимиру Владимировичу Путину, считаю его выдающимся политиком, лидером. Я агитировал не за Путина, а выступал против Болотной. Я считаю, что победа Болотной, либералов, которые столько раз выражали презрение к моей стране, будет усиливать оккупационный характер политической ситуации, в которой Россия находится. Она будет ещё одним актом колонизации, усиления. Гамлет сказал: «Мириться лучше со знакомым злом, чем к незнакомому стремиться», правда следующая фраза: «Так всех нас в трусов превращает мысль, и вянет, как цветок, решимость наша». Я считаю, что Путин исполнил историческую роль, защитив суверенитет страны, оформив его контуры после ельцинского беспредела и маразма. Безусловно, этот человек войдёт в историю России как выдающийся политический деятель. Но всё течёт, всё изменяется, должно быть какое-то развитие. Я считаю Путина лидером концепции суверенитета, которую отстаивает он, его окружение, Николай Патрушев, Игорь Сечин, Сергей Иванов, называю тех, кто принимает решения на высоком уровне.

– Кого же Вы несправедливым государством сейчас назвали?

– А что справедливое государство, в котором нет возможности для создания собственного дела, в котором капитал надо брать под огромные проценты у государства, поэтому люди предпочитают идти в криминал и там брать деньги под меньший процент и менее грабительские условия, когда страна фактически отрезана от мировых финансовых рынков, когда этим рынкам принадлежат отдельные люди и отдельные семьи имеют доступ к развитию своего бизнеса, когда тендеры на господряды, я не считаю, что всё должно замыкаться на господрядах, но это реальные деньги, выигрывают только заранее предсказанные компании и фирмы – это что не правда? Я считаю, что во внешней политике Путин абсолютно прав, но во внутренней – это далеко не социальное государство. Я выступаю за воплощение Конституции, в которой сказано, что Российская Федерация – социальное государство, и держателем власти является многонациональный народ. Это по-прежнему ультралиберальное бюрократическое государство, сочетающее в себе бюрократическую процедуру и либеральные нормы экономики. Да, есть какие-то социальные гарантии, пенсии, но людям не дают самим развиваться, нельзя развивать мелкотоварное производство. Даже Москву возьмём, я очень приветствую реставрацию Москвы, которую провёл Собянин и его окружение – красиво. Как всегда, пожар пошёл немного к украшению, как говорили герои «Горе от ума». Москву сколько не реставрируй, нам, москвичам, привычно, нас не спрашивают при этом. Но это привело к закрытию в центре Москвы огромного количества маленьких магазинчиков, лавочек. Я жил на Чистых прудах, у нас во дворе стоял вагончик, в котором армяне торговали овощами – сейчас ничего нет, чтобы купить, надо ехать в большую сеть, надо идти в «Пятёрочку», «Мираторг» или «Азбуку вкуса» и по бешеным ценам покупать, нет никакой социальной инфраструктуры, доступной людям.

– Вы говорите, надо дать людям развиваться – Ваше развитие каким будет, кроме книги?

– Я не знаю пока, я ещё думаю. Я не хочу участвовать в обществе спектакля, как французский философ Ги Дебор определил, для меня это пройденный этап. Тем более, я прекрасно понимаю, как пишется эта пьеса и как режиссируется. Мне хочется подлинности, реальности, чего-то настоящего. Россия должна быть сильной демократической страной с сильной федеральной властью, отвечающей за территориальную целостность, стратегическую оборону, стратегическое развитие страны. Но внутри страны должны быть максимально даны права и свободы людям, как экономические, так и политические.

– Хорошее пожелание, спасибо, ждём Вас ещё.

Источник