Разворачивающийся в настоящее время в мире и в России политический и финансово-экономический кризис – это только начало, так как данный кризис представляет собой лишь «вершину айсберга». Айсберг в целом – это глобальный системный кризис человечества, который включает в себя помимо финансового ещё и экологический, демографический и другие кризисы. Один тип кризиса автоматически тянет за собой другой, «включая» всю цепь кризисов ХХI века, и на повестку дня выносится проблема выживания рода человеческого.

Медленно и неуклонно разрушается модерн — «общество прогресса». Растет число признаков некоего мерцающего сумрачного перелома. Все более явственно проявляются контуры приближающегося совершенно иного будущего – постмодерна. Наступил период катастроф, когда трескаются, рушатся вдребезги идеологические небоскребы, культурные и мифологические космосы. От всех социальных теорий, обещавших людям неисчислимые блага на Земле, остался только пепел, прах и пыль.

Россия оказалась, надо сказать, неожиданно для себя ,в самом эпицентре мировых событий наступившей в XXI веке переломной эпохи.
Настало время для определения идеологического смысла нынешнего перевала русской истории в его единой стратегической перспективе. Такой подход необходим сегодня для выхода из исторического тупика русской цивилизации, распавшейся в собственной идентификации на множество противоположностей: на Запад и Восток, коммунизм и Православие, социализм и демократию, святую Русь и либеральное общество. Бесперспективно их дальнейшее противопоставление по линии банального отрицания. Разрешение этих антиномий русской историософии возможно лишь в положительном метафизическом синтезе  – как целостное интегрированное понимание логики русской истории в свете Божественного промысла.

В связи с вышесказанным в Российском обществе возникла концепция современного социально-консервативного синтеза, основные направления реализации которой предлагается рассмотреть в данной статье.

Четвертая Политическая Теория

Разработка Четвертой Политической Теории (сокращенно ЧПТ или Четвертый путь) началась одновременно в нескольких интеллектуальных центрах в 2007 г. В России полюсом ее развития стал Центр Консервативных Исследований Социологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова (руководитель Александр Дугин [2, с. 636]).

Первой Политической теорией является либерализм, которому по сути ЧПТ бросает вызов. Вторая Политическая теория есть классическая форма коммунизма. Третья представлена национал-социализмом и фашизмом. Разработка ЧПТ, как новой идеологии, начинается в точке пересечения различных антилиберальных политических теорий прошлого.

Основные идеологии XX в.: либерализм, коммунизм и фашизм бились между собой не на жизнь, а на смерть, формируя по сути всю драматическую и кровавую политическую историю XX в. К концу этого века из Трех Политических теорий, способных мобилизовать многомиллионные массы на всем пространстве планеты, осталась только одна – либеральная.

У каждой из Трех Политических теорий был свой субъект [2, с. 30]. Субъектом коммунизма был класс. Субъектом фашизма – государство (в итальянском фашизме Муссолини) или раса (в национал-социализме Гитлера). В либерализме субъектом выступал индивидуум, освобожденный от всех форм коллективной идентичности, от всякой «принадлежности».

Пока идеологическая борьба имела формальных противников ,целые народы и общества (хотя бы теоретически) могли выбрать, к какому субъекту себя отнести – к классовому, расовому (государственному) или индивидуальному. Победа либерализма решила этот вопрос: нормативным субъектом в пределах всего человечества стал индивидуум. Тут-то и возникает феномен глобализации, дает о себе знать модель постиндустриального общества, начинается эпоха Постмодерна. Отныне индивидуальный субъект более не результат выбора, но некая общеобязательная данность. Человек освобожден от «принадлежности», идеология «прав человека» становится общепринятой (по меньшей мере в теории) и, фактически, общеобязательной. Человечество, состоящее из индивидуумов, естественным образом тяготеет к универсальности, становится глобальным и единым. Так рождается проект «мирового государства» и «мирового правительства» (глобализм) [2, с. 30].

Итак, начало XXI в. совпадает с моментом конца идеологий, причем всех трех. У них разный конец – Третью Политическую Теорию уничтожили в период «юности». Вторая умерла от дряхлости. Первая переродилась в нечно иное – в постлиберализм, в «глобальное рыночное общество». Но в любом случае, в том виде, в котором все три Политические Теории существовали в XXв., они более не пригодны, не действенны, не релевантны. Они ничего не объясняют и не помогают нам разобраться в происходящем и ответить на глобальные вызовы [2, с. 31]. На этой констатации вытекает потребность в Четвертой Политической Теории.

Появление Четвертой Политической Теории объясняется следующими факторами [2, с. 20]:

При этом Четвертая Политическая Теория не может быть продолжением ни Второй Политической Теории, ни Третьей. Конец фашизма, как и конец коммунизма, были не просто случайными недоразумениями, но выражением вполне ясной логики истории. Они бросили вызов духу Модерна [2, с. 32]: фашизм почти открыто, коммунизм завуалировано – и проиграли. Значит, борьба с постмодернистской метаморфозой либерализма в форме Постмодерна и глобализма должна быть качественно иной, основываться на новых принципах и предлагать новые стратегии. Четвертая Политическая Теория – это проект «крестового похода» против: постмодерна; постиндустриального общества; реализовавшегося на практике либерального замысла; глобализма и его логистических и технологических основ.

Четвертая Политическая Теория – это концетрация в общем проекте и общем порыве того, что оказалось отброшенным, повергнутым, уничтоженным в ходе строительства постмодерна.

Традиция (религия, иерархия, семья) и ее ценности были низвергнуты на заре Постмодерна. Собственно, все три Политические Теории мыслились как искусственные идеологические конструкции людей, осмысляющих (по-разному) «смерть Бога» (Ф. Ницше), «расколдовывание мира) (М. Вебер), «конец сакрального».В этом состоял нерв Нового времени: на место Бога пришел человек, на место религии – философия и наука, на место откровения – рациональные, волевые и технологические конструкции [2, с. 36].

Четвертая Политическая Теория обращается к тому, что предшествовало современности (традиции) и черпает оттуда свое вдохновение. Теология становится важнейшим элементом Четвертой Политической Теории [2, с. 37]. А когда она возвращается, Постмодерн (глобализация, постлиберализм, постиндустриальное общество) легко распознается как «царство антихриста»(или его аналогов в других религиях – «Даджаль» у мусульман, «эрев рав» у иудеев, «Кали-юга» у индусов и т.д.) И теперь это не просто мобилизующая массы метафора, это – религиозный факт, факт Апокалипсиса.
Социальная справедливость, национальный суверенитет и традиционные ценности являются основными принципами Четвертой Политической Теории, которая должна [2, с. 637] объединить правых, левых и мировые традиционные религии в общей борьбе против общего врага – постмодерна, глобализма, либеральной демократии, американского империализма.

Программа формирования глобальной антивоенной коалиции

Академик РАН Сергей Глазьев считает [1, с. 150], что применяемая сейчас американцами тактика психо-политического подавления политической воли противника до создания необходимых условий его поражения без риска для Америки основывается на идеологическом доминировании США как основного носителя и толкователя базовых ценностей современной цивилизации: прав человека, демократических свобод, правового государства, научно-технического и социального прогресса. Это идеологическое доминирование создает характерный для сверхсилы образ непогрешимости, на который опираются американцы для манипулирования сознанием противника. Подорвать идеологическое доминирование США можно только путем ниспровержения лежащей в его основании системы ценностей.

Система ценностей, лежащая в основе действующей в настоящее время сверхсилы, олицетворением которой является глобальное доминирование американоцентричной олигархии, исходит от постмодернистской концепции освобождения человека от Бога и установленных им нравственных ограничений. Абсолютизация человеческого произвола в конечном счете выливается в право сильного, что и демонстрирует американская олигархия, которая пытается управлять по своему усмотрению всей планетой, опираясь на присвоенную ею монополию эмиссии мировой валюты.
Изменить этот миропорядок, без мировой войны, Сергей Глазьев предлагает [1, с. 160] путем социально-консервативного синтеза, объединяющего систему ценностей мировых религий с достижениями социального государства и научной парадигмой устойчивого развития. Эта концепция может быть использована в качестве позитивной программы для формирования глобальной антивоенной коалиции, которая должна предложить понятные всем принципы упорядочения и гармонизации социально-культурных и экономических отношений в мировом масштабе.

Гармонизация международных отношений может быть достигнута только на основе фундаментальных ценностей, разделяемых всеми основными культурно-цивилизационными общностями. К числу таких ценностей относится принцип недискриминации (равенства людей) и декларируемая всеми конфессиями любовь к ближнему без разделения человечества на «своих» и «чужих». При таком понимании эти ценности могут быть выражены в понятиях справедливости и ответственности, а также в юридических формах прав и свобод граждан. Однако для этого фундаментальная ценность человеческой личности и равенства прав всех людей вне зависимости от их вероисповедания, национальной, классовой и какой либо еще принадлежности должна быть признана всеми конфессиями.

Вовлечение конфессий в формирование международной политики дает нравственно-идеологическое основание для предотвращения этно-национальных конфликтов и создает предпосылки для перевода межнациональных противоречий в конструктивное русло, их снятия посредством разнообразных инструментов государственной социальной политики. В свою очередь, вовлечение конфессий в формирование социальной политики подведет под государственные решения нравственное основание.

Такое направление социально-консервативного синтеза дает идеологическую основу для реформирования международных валютно-финансовых и экономических отношений на основе принципов справедливости, взаимного уважения национальных суверенитетов и взаимовыгодного обмена.

Русская доктрина православной цивилизации

Описанные выше два направления реализации концепции социально-консервативного синтеза не учитывают специфику религиозного сознания в России, источником которого в силу многовековой традиции является православное мировоззрение.

Александр Дугин [2, с. 37] считает, что «теология монотеистических религий, которая вытеснила в свое время иные сакральные культуры, также не будет истиной в последней инстанции. Ничто не ограничивает глубину обращения к древним архаическим ценностям, которые, корректно распознанные и осмысленные, вполне могут занять определенное место в Четвертой Политической теории. Не только высшие сверхразумные символы Веры могут снова быть взяты на щит, но и те иррациональные моменты культов, обрядов, легенд, которые смущали богословов на прежних этапах».

Такие суждения ведут к возрождению язычества в России (неоязычество), что неприемлимо для православия.

Сергей Глазьев предлагает [1, с. 160]  «объединенную систему ценностей мировых религий», которая должна быть признана всеми конфессиями. Это предложение очень тесно граничит с экуменизмом, отвергаемым Русской Православной Церковью как лжеучение о необходимости объединения всех вероисповеданий (вне зависимости от истинности или ошибочности любого из них).

По этому поводу митрополит Иоанн (Снычев) написал [5, с. 483]: «Прикрываясь «благородной» целью «устранения межрелигиозной розни»  и «воссоединения верующих в единой братской семье», теоретики экуменизма забывают упомянуть о главном: о том, что в таком «воссоединении» будет утеряна величайшая драгоценность – истина Закона Божия, погребенная под грузом человеческого лжемудрствования. Как и всякая ересь, экуменизм лжет, предлагая «братски соединить» Истину с ложью, лукаво делая вид, что не понимает противоестественности такого соединения, надеясь, что люди, завороженные благородством лозунгов, не заметят страшной подмены. Если это пагубное ослепление возобладает в России, то будет не только безнадежно повреждена чистота православной веры. Под вопросом окажется сама возможность возрождения русской государственности, ибо державное строительство немыслимо без ясно осознанного нравственно-религиозного идеала, без четкого разделения добра и зла, без всенародного соборного единения вокруг святынь живой веры».

В связи с вышесказанным автор данной статьи предлагает рассмотреть другое направление реализации концепции социально-консервативного синтеза: «Русская доктрина православной цивилизации», основные положения которой сводятся к следующему.

Единственный вывод, который мы можем сделать, окинув ретроспективным взглядом русскую историю – это тот, что нам русским свыше предназначено хранить в себе универсальную истину, то есть святое Православие, в неповреждённом виде, в таком виде, в каком она была дарована апостолам самим воплощённым Богом – Иисусом Христом [7, с. 194]. Целевая установка, которой мы должны руководствоваться – это создание нового общества – общества духовной цивилизации, ядром которой является православие.

Достоевский называл народ русский – богоносцем. Это вовсе не значит, что все поголовно русские люди были, есть и будут образцовыми христианами – таковых, наверное, во все времена на Руси было меньшинство, – но именно России предопределённо было после падения Византии не дать угаснуть огоньку Христовой правды, чтобы, когда мир начнёт погружаться во тьму богоотступничества и люди начнут, наконец, осознавать в какой же тупик завела их идея «прогресса», от этого огонька можно было бы воспламенить в их сердцах потухшие чувства любви и раскаяния [7, с. 194].

Исторической базой национального утверждения русских является византизм. Византизм на трёх уровнях – геополитический (Восток против Запада), социальный (община тружеников против индивидуализма и эгоизма эксплуататоров), политический (симфония властей против всех видов узурпации).

На уровне мистическом византизм есть «тысячелетнее царство» (империя длилась, на самом деле, приблизительно 1000 лет), «катехон» (из Второго Послания апостола Павла «К Фессалоникийцам») препятствующий приходу «сына погибели» – антихриста.

Византизм – абсолютный ориентир русского проекта, точка отчёта в истории [3, с. 72].

Византия пала, когда засомневалась относительно собственной правды. В позорной Флорентийской Унии закреплён её компромисс с Западом – главным врагом византизма.Компромисс не помог – в 1453 году Византия пала под ударом турок. Наступил конец Византии, так как её сущность заключалась в особом сочетании религиозного авторитета патриарха, политической монархической власти православного государя и экономической системы, поощряющей общинность и, по возможности, сдерживающей феодальные и раннекапиталистические отношения.Вместе с тем, это отход «катехона», снятие на пути антихриста метафизической преграды [3, с. 73].

Византия кончилась, но византизм не кончился. Он перешёл в XV веке на Московское царство, которое стало Святой Русью. Святая Русь переняла политическую симфонию властей, введя на Руси патриаршество наряду с уже существовавшей монархией, но сама эта монархия изменила смысл, став универсальной и эсхатологически отмеченной. В социальной сфере также доминировало общинное хозяйство.На мистическом уровне «катехон»(заслон против антихриста) переместился из Византии на Север в Россию.

Москва – Третий Рим. Святая Русь как новая и последняя обитель и крепость «катехона». Старец Филофей: «два Рима падоша, Третий стоит, а четвёртому не быти» [3, с. 73]. Все три Рима – одна и та же православная цивилизация, ибо её ядром является Христос. В ядре нашей русской православной цивилизации лежит бесценное духовное сокровище полноты богооткровенной истины, и ключ от неё поручен Православной Церкви.
Это не повод для высокомерия. Быть Третьим Римом – не привилегия, а обязательство, причём очень нелёгкое. И один из главных аспектов этого обязательства – хранить Христову истину в чистоте и стоять насмерть против любой попытки «исправить её» или «осовременить».Пока мы бережём это сокровище, Бог будет беречь и нас. Не надо метаться и искать что-то на стороне [7, с. 196].

Структуру русской православной цивилизации можно изобразить («геометрически») в виде четырех входящих друг в друга концентрических сфер [7, с. 28]. Внутренняя сфера («ядро цивилизации») – Русская Православная Церковь. В ядре формируется дух цивилизации, который проникает из него в наружные слои, пронизывает все остальные сферы цивилизации: определяет шкалу нравственных ценностей, критерии различения добра и зла, моральные принципы. Вторая сфера – культура, третья – хозяйство. Наконец, четвертая сфера – государство, т.е. «защитная скорлупа» — общественные и государственные институты, защищающие ядро, культуру и хозяйство от внешних и внутренних врагов – армия, полиция, таможенная служба, разведка и контрразведка, правоохранительные органы и др.

Господь ни на минуту не оставлял Россию, направляя её к той цели, которую поставил перед ней с самого начала – быть Третьим Римом, после которого не будет четвёртого, а значит, перед концом времени открыть сохранённое ею Божие Слово тем, кто возжаждет его услышать.
История показывает нам-русским, что всякий раз, когда мы пытаемся (по каким-то временным причинам или в результате собственного неразумения) свернуть с предназначенной нам дороги и изменить Православию, Господь не давал нам этого сделать – крепко брал нас за руку, а иногда и за шиворот, и возвращал на неё – то посылая нам нужного в тот момент вождя, то вразумляя нас бедами, то возводя на манивших нас кривых тропинках непреодолимые препятствия [7, с. 199].

Русская история таким образом предстает как циклическая пульсация особой цивилизации. В спокойных условиях возвращается к своим самобытным корням, но в критические периоды вступает в насильственную модернизацию. И петровские реформы, и «европеизм» романовской элиты, и советский эксперимент обретают в такой картине осмысленность и закономерность. Александр Проханов так описал крестный путь русской цивилизации [6, с. 2]: «Русская цивилизация периодически восходит на крест и умирает. И некоторое время пребывает во гробе. Но потом каждый раз каменная плита надгробия сдвигается таинственными силами, и русская цивилизация воскресает. В этом её пасхальный смысл – её постоянное пасхальное возрождение. Русское государство не погибло. Наступил момент, когда наше сохранённое, измученное, истерзанное государство стало выбирать свой путь, который и до сих пор выбирает».

Сегодняшние события на Украине – яркое проявление современной фазы многовековой геополитической войны между русской православной цивилизацией и западной цивилизацией, геополитического сражения между Евразийским и Атлантическим проектами переустройства мира, острая схватка между Востоком (цивилизацией «суши») и Западом (цивилизацией «моря»), между романо-германским (англосаксонским) и русо-славянским суперэтносами. В современном обличии – это война между главными субъектами современного мира: Россией и США с Евросоюзом. В метафизической глубине идёт сражение Христа с антихристом. Эта холодная (пока), но очень жёсткая война ведётся против России с применением нового суперсовременного оружия XXI века, которое в последнее время получило название «организационное».
Идеологический фундамент организационного оружия построен на философии постмодерна. Поэтому поиск путей и инструментов противостояния вредоносному воздействию постмодерна на сознание людей приобретает сейчас актуальное значение [4, с. 101].

Христианско-социалистический синтез

После вышесказанного естественно возникают вопросы: По какому пути следует идти, чтобы возродить русскую цивилизацию? Какой алгоритм общественно-политических преобразований избрать для возвращения к Национальной традиции?

Наша история идеологически распалась в ХХ веке между православием и социализмом, но здесь же, в этой зияющей трещине истории России возможно находится и вход «внутрь» – в ее будущее. Для этого необходимо осмыслить, что социализм и христианство глубоко и неразрывно связаны в духовном, социальном и историческом измерениях. Попыткой такого осмысления является работа Александра Молоткова [8]. Будучи неограниченным ни постулатами «единственно верного учения» марксизма-ленинизма, ни, тем более, «страшилками» русофобской в своей основе либеральной пропаганды, он поднимает знамя социализма как символ утверждения Традиции в условиях постиндустриального XXI века. Как путь сохранения нравственных начал человеческого бытия на фоне прогрессирующего глобально-либерального разложения.

В основе социалистических идей лежит фундаментальное для русской цивилизации христианское начало – идея построения справедливого общества.

Исчерпала себя рационально-материалистическая версия социализма, но на наших глазах тускнеет и идея православного возрождения России на либерально-рыночной, олигархической основе. В этих условиях путь православно-социалистического развития России становится возможно последним и одновременно могучим резервом русской пассионарности. Для прокладки этого пути требуется огромный духовный, интеллектуальный и организаторский труд многих патриотов России.

Список литературы:

1. Глазьев, С.Ю. Как не проиграть войну / С.Ю. Глазьев //Наш современник. – 2014. — №10. – С. 147-165.
2. Дугин, А.Г. Четвертый путь. Введение в Четвертую Политическую Теорию / А.Г. Дугин. // М.: Академический проект. – 2014. – 683 с.
3. Дугин, А.Г. Русская Вещь. Очерки национальной философии: в 2 т. Т.1. / А.Г. Дугин. // М.: Арктогея-центр. – 2001. – 624 с.
4. Мирошников, В.В. Социально-политическое воздействие философии постмодерна / В.В. Мирошников // Проблемы современного антропосоциального познания: сб. ст. / под общей ред. Н.В.Попковой. – Брянск: БГТУ, 2014. – Вып. 11. –  С.101-110.
5. Митрополит Иоанн. Русская симфония // Санкт-Петербург: Изд-во «Царское Дело». – 2004. – 494 с..
6. Проханов, А.А. Пасхальный свет русской истории / А.А. Проханов // Завтра. – 2012. — №16(961). – С.2.
7. Тростников, В.Н. Бог в русской истории / В.Н. Тростников // М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви. – 2008. – 208 с.
8. Молотков, А.Е. Миссия России. Православие и социализм в XXI веке — СПб.: Изд-во русский дом «РУССКИЙ ОСТРОВ», 2008. – 400с.