Русский мир на изломе эпох

Александр Нотин

Три аспекта русской судьбы – промыслительность, катехоничность и эсхатологичность – дают шанс и надежду и для других частей человечества

Оценивая состояние и ближайшие горизонты того уникального общественного явления, которое 1000 лет назад устами святителя Иллариона было провидчески названо Русским миром, мы обязаны принять во внимание как минимум три его грани, или, если угодно, три ипостаси. Первое – промыслительность, вторая – катехоничность (от греч. катехон – удерживающий), третье – эсхатологичность. Все эти ипостаси перманентно присущи Русскому миру, хотя и проявляли себя на разных этапах его развития с разной силой и в разных формах.

Ко всему прочему Промысл Божий предначертал русской истории нарастающую ухабистость и турбулентность. В результате этого в ней за 1000 лет невозможно отыскать ни одного этапа мирного (без войн, смут и социальных катаклизмов) развития, который бы насчитывал более 20 лет кряду. Словно некая всемогущая рука не позволяла нам, русским, пресыщаться спокойной и сытой жизнью. Этим Россия решительно отличается от того же Запада, периодически погружавшегося в затяжную дрему благополучия. Словно эта божественная рука не желала, чтобы русских постигла участь западного человека, которого, по словам Ф.М. Достоевского, «накормили, и он … захрюкал». На русской телеге, которая подпрыгивает на русской же проселочной дороге, так просто не заснешь. Тяжелыми искушениями и скорбями, Господь лечил подверженное греху и деградации национальное русское тело, открывая ему, с одной стороны, немощь его, а с другой – всецелую его зависимость от Бога. Войнами и смутами, всякого рода нестроениями Он, по сути, воспитывал свободное самоопределение Русского мира в его выборе между добром и злом, особенно в те исторические моменты, когда падшая природа человечества проявляла неудержимую тягу к греху и духовной смерти.

Не большевики, не Германия и даже не глобальная «закулиса» стали первопричиной катастрофических для России событий 1917 года, сокрушивших «белую империю» Романовых. Все эти факторы имели место быть, но служили они лишь средством реализации божьей воли. Первопричиной же послужило глубочайшее и широчайшее духовное оскудение, и обмирщение тогдашнего русского общества, включая и значительную часть синодальной Церкви. Именно упадок веры Христовой, выраженный святителем Тихоном Задонским как «неприметный уход православия из России», стал корнем русской революции и целительного для Русского мира 100 летнего этапа воинствующего безбожия во время «красной империи» и «неолиберального реванша». В духовном измерении – а только оно способно дать вразумительное объяснение кульбитам мировой цивилизации в ХХ и ХХI веках, – все формы правления, сменявшие друг друга в России с момента ее днепровского Крещения и по настоящий день, вольно или невольно выполняли вселенское назначение удерживать мировое зло, воспринятое Москвою как «Третьим Римом» от Византии. Эту трансцендентную миссию, через «не хочу», осуществляли даже матерые нигилисты Ленин и Троцкий, даже Хрущев и Брежнев, Горбачев и Ельцин. На исходе нынешнего неолиберального правления с заметно большей, чем его предшественники, осознанностью эту же задачу выполняет В. Путин. Новейшее тому подтверждение — ближневосточная акция упреждения агрессии ИГИЛ, предпринятая Россией на рубеже 2015 – 2016 гг.

Эсхатологичность Русского Мира, понимаемая, разумеется, исключительно в духовных категориях, заключается в собирании и сосредоточении на шестой части суши остатков вселенской Христианской Церкви в лице русского Православия. В Откровении Иоанна Богослова упоминается о некоем затишье перед концом времен и Страшным судом Христовым. Большинство святых отцов Церкви сходятся на том, что речь здесь идет именно о России. Ярким – ярче некуда – доказательством правоты этого тезиса служит (для честного наблюдателя, конечно) стремительный и почти вертикальный взлет РПЦ в России с начала 90-х годов и по сей день. За четверть века число верующих, приходов, церквей и монастырей возросло в среднем в 10 и более раз. Это тем более поразительно, что в те же самые годы на Западе христианство буквально на глазах разрушалось и убывало, уступая первенство исламу: за последние два десятилетия в Западной Европе было построено более 2000 мечетей против 20 церквей, построенных католиками. Никакими рациональными доводами нельзя объяснить и тот факт, что возрождение нашей церкви происходило, во-первых, на выжженной дотла почве 70 летнего советского богоборчества; а во-вторых, на фоне чередующихся социально экономических кризисов и потрясений. В Евангелии Господь возгласил: «Созижду церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». Это означает, что Русскому Православию как последнему и единственному оплоту истинного апостольского христианства, в лице РПЦ предначертано стоять до конца времен свыше. Отсюда же сделаем вывод: до Страшного суда надлежит дожить и российскому государству, служащему Церкви, как тело душе. Никакие происки и диверсии, вызовы и угрозы нам не страшны, покуда мы способны хранить веру христианскую. Другое дело – опасность частичной утраты божественной благодати в результате, например, чрезмерного богослужебного сближения (не говоря уже о сращивании) с духовно усохшими ветвями некогда единого христианства – католичеством и протестантизмом с их бесчисленными сектами. Православная ветвь еще жива, еще плодоносит духовными дарами, несмотря на ряд неизбежных издержек ее бурного возвышения. Очевидно, что внутрихристианский раскол X – XI веков был столь же промыслительно объективен, сколь и последующие судьбы Православия и инославия. В этом контексте задача сохранения благодати Духа Святого Нашей церковью становится судьбоносной как для нее самой, так и для государства.

Промыслительность, катехоничность и эсхатологичность Русского Мира создают ту актуально историческую глубину, ту пространственную стереометрию, в которых только и можно, с научно-духовной точки зрения, понимать и оценивать нарастающую сложность современных глобальных процессов. Наблюдая безумие современного мира, безумие, охватывающее западные элиты, которые еще недавно были если не образцом, то, по крайней мере, флагманами и ориентирами мирового развития, а сегодня угрожают перерубить не только сук, на котором они сидят, но и сам ствол мировой безопасности и стабильности, мы невольно должны заглянуть еще дальше: в чем проблема? Где сам корень этого безумия? Тем более что оно непосредственно касается и нас, ибо и нам на рубеже 90 годов был вживлен тот самый общественный имплант, та модель развития, которая сегодня принято называть неолиберальной.

Итак, в чем корень? За основу необходимо взять Евангелистскую истину о том, что «Дух дышит, где хочет» и «Дух творит себе формы». Мы живем в эпоху отмирания, убывания, банкротства всех до одной рационально-материалистических идеологий «от ума». Они разваливаются буквально на наших глазах, хотя их призраки в лице дряхлеющих политических партий все еще слоняются в коридорах власти и политических ландшафтах. Фактически же к ним с полным основанием можно применить грозные слова Господа: «Пусть мертвые хоронят своих мертвецов». Между Россий и Западом все более рельефно обнажается асимметричность исторических траекторий развития. Запад окончательно погрузился в строительство «рая на Земле», Россия, отчасти попавшая под его влияние, все-таки сохраняет спасительное духовное целеполагание. Срабатывает иммунитет Третьего Рима. Когда нам внушают, что мы, русские, от чего-то там отстаем, не дотягиваем до каких-то стандартов, то стоит задуматься: от чего именно. Да, в земном материальном плане, с точки зрения комфорта и благополучия мы действительно отстаем от Запада. Но давайте проанализируем структуру современного производства, 90% мирового ВВП обслуживают запросы финансовых «черных дыр», индустрии развлечений, комфорта и порока. Что же касается общих объемов производства и в особенности пресловутых темпов роста ВВП, вокруг которых весь мир совершает ритуальные танцы, то здесь следует проявить взвешенность и трезвость. Ни в коем случае не следует вульгарно копировать насквозь прогнившую глобальную модель с ее непомерно раздутой паразитической и виртуальной компонентой.

Нам стратегически важно, во-первых, обеспечить обороноспособность страны, во-вторых, насытить внутренний рынок собственными товарами по принципу полного жизнеобеспечения и разумной достаточности в потреблении. При этом будем помнить провидческие слова Преподобного Серафима Саровского о том, что «все беды России происходят от партии бытоулучшателей». Отсюда следует непреложный вывод: духовный иммунитет и боеспособность русского этноса, как ни чудовищно это звучит для нынешнего демократа и либерала, обусловлены неприхотливостью нашей природы и образа жизни, т, е, проще говоря провалами наших «бытоулучшателей». Мировые производство и рынки оторвались от реальной почвы, покорились духу праздности, ростовщичества и паразитизма. Пример: глобальные материальные активы всех видов оцениваются в 150 трлн долларов, а виртуальные – в более чем 3,5 квадрильонов долларов. Это говорит о том, что реальные потребности людей обслуживаются, дай Бог, на 10 – 15 %. Вот от чего мы, россияне, «отстали» — от кризиса, распутства, бесстыдства! Отсюда вывод: России нет нужды на всех порах гнаться за Западом или Востоком с точки зрения валового объема ВВП и темпов его роста. Нам нужна разумная диверсификация и срочное устранение тех прорех и дыр, которые возникли в результате однобокой зависимости от Запада и господства навязанной нам ущербной хозяйственной модели. Мощный рост отечественного ВПК лишь отчасти решает эту задачу, стимулируя создание собственной «локомотивной» оборонки. Возможно, это и есть то фортепиано, те клавиши, настраивая которые, одну за другой, мы можем создать гармонию альтернативного русского будущего. В Византии не было частной собственности как таковой. Основу экономической модели составляли: личная и общественная собственность. Строго говоря, владелец любого состояния, даже очень крупного, считал себя и воспринимался обществом, прежде всего, как управляющий, но ни в коем случае не как владелец частной собственности, которому на всех и вся наплевать. Выполняя перед обществом свой долг служения Богу, государству и людям, он обязан был в любой момент отдать эту личную собственность на общие нужды, если государство оказывалось в опасности. Точно таким же распорядителем, но не частным владельцем общественного имущества, был и император, а за ним и весь чиновничий класс. В отношении их в период расцвета Византии ни в коем образе нельзя было применить известную фразу К. Маркса: «Чиновник воспринимает государственную собственность как свою частную собственность».

Кстати, если обратиться к причинам разложения и падения Византийской империи, а в дальнейшем и всей современной Европы, то это стало как раз результатом размывания принципа общественного служения и наступления частного интереса на общее благо. Этим вопросом надо очень серьезно и предметно заняться, формируя образ Русского будущего, а не просто копировать чужой и провальный опыт. Отличительная черта переживаемого нами этапа – мощное, по всему фронту, наступление сатано-нигилизма на мировую христианскую культуру, и в первую очередь, культуру русскую, сохранившую живые, православные корни.

Поддерживая апостольскую чистоту и верность Христу, а, значит, и открытые каналы, по которым божественная благодать все еще может поступать в гибнущий мир, Россия подает себе и ему надежду на спасение. Промыслительность, катехоничность и эсхатологичность русской судьбы становятся, таким образом, последним и единственным измерением, последним лучом надежды для европейских народов. Нам, увы, нет ни времени, ни смысла думать о всеевропейском или даже о всеславянском спасении. Задача сама собой сужается до границ нынешней России и прилегающих постсоветских территорий (а также, возможно, добровольных союзников России), которые неплохо бы на весь мир объявить зоной наших национальных интересов. Но главным звеном в вопросе «быть или не быть» остается не внешняя политика, не политика дипломатического фехтования с иезуитскими западными элитами, а решительное изменение внутреннего курса в сторону духовно-светского преображения. Его главной целью должно стать освобождение нашей национальной жизни во всех ее проявлениях от неолиберальных пут и вериг, которыми Россию «любезно» снабдил Запад после разрушения СССР. Не затронув этой сердцевины и первопричины четвертьвекового нашего позора и убывания, мы не сдвинемся с места, так и будем буксовать в трясине, окруженные миражами мнимого нефтяного благополучия.