Два социализма

Михаил Тишков ¹

Православный социализм – синтез идеологии, консолидирующей патриотов

Идея социализма как представление людей о социальном идеале изначально имеет христианские корни. Этот социализм можно назвать религиозным. А с другой стороны мы имеем реальный исторический социализм, который знаком нам под именем научного социализма, и который в своём воплощении оказался соединён с антирелигиозным Богоборческим началом. Соединение этих двух противоречивых начал придало внутреннюю неотъемлемую противоречивость первой версии этого реального социализма, воплощённой в Советской истории, и предопределило внезапный и трагический его конец, который Путин назвал крупнейшей геополитической катастрофой 20-го века. Последствия этой катастрофы до сих пор не преодолены, и хотя мы можем в некоторых положительных трендах находить источник нашего исторического оптимизма, однако также должны отчётливо понимать, что продолжение исторического существования России по-прежнему пока ещё проблематизировано. Одним из важнейших аспектов, порождающих эту проблематизацию, является до сих не преодолённый раскол нашего общества и прежде всего его патриотической страты, которая будучи объединённой составляет цифру , близкую наверное к 90% нашего народа. Но этот драматический раскол позволял и позволяет до сих пор количественно ничтожному либерально-компрадорскому меньшинству иметь такое непропорциональное влияние в государстве. Поэтому здесь необходимо осознать принципиально важную мысль, непонимание которой и порождает это непримиримое разделение господствующей количественно, но не политически, страты нашего общества на православных патриотов и советских патриотов.

Суть этой мысли в следующем. Подлинный, первородный, имеющий религиозные корни Социализм как социально-экономическое учение не борется с христианством, имея в своей основе религиозную этику межчеловеческих отношений, задаваемую христианским мировоззрением. В этом смысле можно сказать, что подобным образом понимаемый социализм является социально-экономической проекцией христианства. А богоборчество или атеизм, интегрированные в марксизм-ленинизм и унаследованные в качестве теоретического фундамента Советской Властью, не являются сущностной чертой социализма, органически ему присущей, а всего лишь идеологической надстройкой, которая сама в своих собственных религиозных истоках является антихристианством.

Это парадоксальное, совершенно не органическое, а достаточно искусственное и онтологически не обусловленное соединение столь противоположных начал имеет очень простое объяснение. Изначальный религиозный социализм, возникнув как течение мысли вполне и прежде всего христианское, в религиозном социуме, в условиях существования единой мировоззренческой модели средневекового социума, в поисках своего воплощения порождал в истории различные эскизные инварианты социального уклада, соответствующие христианскому социальному идеалу. Причём надо отметить, что эти поиски, эти первые эскизы не были исключительно теоретическими. Мы можем отметить разнообразные исторические попытки его реального воплощения, прототипами которого были древние архаические сообщества, первохристианские общины, христианские общежительные монастыри, русские крестьянские общины, государство иезуитов в Парагвае, фаланстер Фурье, Крестовоздвиженское православное трудовое братство Николая Неплюева, который стал вдохновителем ещё одного знаменитого трудового братства, руководимого Антоном Макаренко. (Отец которого, кстати, был церковным старостой из обедневших дворян, всю свою жизнь занимавшийся благотворительностью.) Здесь обязательно надо вспомнить и опыт 20-го века, реализующийся в Латинской Америке, где теоретическим фундаментом социализма с латиноамериканской спецификой стала католическая теология освобождения. Эти многочисленные примеры я привожу в качестве доказательства того, что ассоциация социализма и атеизма в единой доктрине отнюдь не является органической и онтологически обусловленной, а как раз механической и случайной. Произошло это вследствие того, что идея социализма как воплощение христианского социального идеала, овладев умами людей, существовавших в среде, как уже говорилось выше, религиозного социума, в связи со сменой господствующей мировоззренческой парадигмы с религиозной на секулярную вынуждена была, следуя духу времени, пересмотреть свой теоретический фундамент и включить в себя изначально не свойственные ей основания. От чего, кстати, сильно обеднела. И что стало причиной недолговечности советского социализма. Именно атеизм и богоборчество как неотъемлемый элемент реального советского социализма и стал тем чужеродным включением, которое, в конце концов, привело к разрушению советского проекта после угасания первоначального огня, не имевшего метафизической подпитки.

Однако мы не должны уподобляться библейскому Хаму, и быть Иванами, не помнящими родства. Мы должны с благодарностью склонить голову перед героическим подвигом наших отцов, дедов и прадедов, осуществивших эту героическую попытку, и первыми в мире попытавшихся воплотить в жизнь многовековую мечту человечества о социально-общественном идеале. И ведь нельзя сказать, что это им совсем не удалось. Государство, ими построенное стало инструментом великой победы, не давшей миру сгореть в чёрном пламени фашизма. Эта Великая битва раскрывает нам сакральный смысл происшедшего. Будучи по своей сокровенной сущности, не затмеваемой для внимательного взгляда никакими случайными чертами, попыткой воплощения христианского социального идеала, Советский проект, как и в начале новозаветной истории человечества, противостоял историческому врагу христианства — чёрному гностическому проекту. В Византийской истории также как и в советской можно накопать много чёрных пятен, чем активно занимались некоторые западные историки, ненавистники и Византии и христианства, вспомнить хотя бы Гибона. Мы можем вспомнить и гонения на святых (Иоанн Златоуст), и ересиархов императоров, и геноциды, осуществляемые православными императорами (Василий Болгаробойца, перебивший после победы за раз около 100 000 болгар). Можно себе представить, что собрав вместе все эти исторические эксцессы можно историю Византии описать как одно большое чёрное пятно, как чёрную дыру в истории, пришедшую на смену прекрасной и преисполненной гармонии и красоты античности. Точно так же, как это пытаются сделать с советской историей.

Но глядя сквозь века, мы прозреваем, что сущностью Византии было стремление к воплощению идеала христианской государственности, постепенно вызревающему средь отживших форм бытия старого языческого мира. Также мы должны относиться и к советскому проекту. 25 лет по историческим меркам не такой уж большой срок. За это время мы смогли всё хорошо рассмотреть. Я думаю, что Россия не отказалась от социализма. В конце концов, и в истории Византии был Юлиан отступник. Метафизика истории нам ясно открывает полную исчерпанность буржуазного проекта, который, изначально не декларируя никакого антирелигиозного пафоса, тем не менее, как это сегодня отчётливо видно, в своём развитии дошёл до полного и открытого сатанизма. И при этом мы смогли трезво оценить все достоинства первого советского проекта, который, как я уже говорил в своей сущности, является воплощением христианского взгляда на социум, и увидеть его недостатки, основным из которых было отсутствие метафизической глубины, то есть его декларативный атеизм, онтологически ему не присущий.

Россия готова сделать свою вторую попытку, собрав воедино всё лучшее, что было в её великой истории, и оставив за бортом все осознанные ошибки. Эта попытка будет называться «Православный социализм», краткая формула которого звучит очень просто — социальный строй с православной идеологией и социалистической экономикой. Важнейшей этапной целью при осуществлении этого плана должна стать отмена 13 статьи конституции. Понятно, что написать в новую отредактированную статью конституции положение о том, что у нас православная государственная идеология невозможно. Мы не призываем строить теократию. Но сказать об особой роли православия в истории становления нашего государства, о том, что оно является фундаментом нашей национальной культуры, наряду с другими традиционными религиями, и об идеологической опоре на традиционные ценности мы можем. Что ещё очень важно отметить, так это то, что этот проект обладает универсальностью. Он может стать привлекательным для других народов и государств, обретая в каждой стране свою национальную специфику, и при этом, позиционируя Россию как страну, которая не плетётся в хвосте чужого буржуазного проекта, хозяином которого является коллективный запад, а предлагает свой, в которой у неё есть безусловный исторический приоритет. И делая упор на религиозные христианские корни социализма, Россия сможет, не противопоставляя себя Западу как таковому, позиционировать себя как альтернативный Запад, отстаивая свои общие христианские корни исторической идентичности. Успешность и привлекательность лозунгам борьбы за социализм как воплощению национального и религиозного социального идеала может дать их соединение с лозунгами борьбы за национальное освобождение, за полный национальный суверенитет, за традиционные ценности, за развитие.

Поэтому сейчас особенно важно, чтобы кто-то, например Изборский клуб, мог взять на себя инициативу по преодолению идеологического раскола, перманентно угрожающему нашему национальному единству, и своевременно и адекватно реагировать на те или иные провокации, сознательные или несознательные, поддерживающие это разделение. Как пример могу привести голосование по Войковской. Представьте себе такую картину – вместо публичной битвы с народными голосованиями — комиссия, круглый стол, научная конференция, во-первых внимательно исследующая вопрос о достоверности непосредственного участия Войкова в цареубийстве, и в конце концов просто выступающая за откладывание этого вопроса до лучших времён. Причём в этой комиссии должны присутствовать люди, авторитетные и уважаемые для обеих сторон. То же с мавзолеем, Дзержинским, и проч. Складывается впечатление, что консенсусу этих двух групп, который является ночным и дневным кошмаром либералов кто- то целенаправленно не даёт состояться. И потому важно, чтобы мы в своём православном социуме маркировали тех, кто специально и последовательно обостряет это противостояние, в том числе и непримиримых борцов с сергианством, как провокаторов и пособников международного империализма, чтобы энтузиасты антисоветского, как и антиправославного дискурса были маргинализированы в общественном сознании. Значимые действия в этом направлении прикладывают и Святейший Патриарх Кирилл, говоря о значимости и неизымаемости каждого периода нашей великой истории, и президент, также говоря о единстве нашей истории. Поэтому, поддерживая их в этом, могу закончить тем, что оппонируя одному из выступавших на прошлом собрании, и говорившему о том, что возможно нам надо говорить не о синтезе, а о союзе, хочу сказать, что есть все теоретические и исторические основания говорить именно о синтезе двух идеологий, подразумевая то, что по сути каждая из них содержит в себе другую. Сим победим.

Автор статьи – директор православной гимназии «Радонеж», руководитель Ассоциации православных школ Москвы