В. КАРПОВ: В эфире программа «Пиджаки», у микрофона Владимир Карпов, и с нами сегодня Захар Прилепин писатель и советник главы ДНР Александра Захарченко. Вас так можно представлять? Здравствуйте.
З. ПРИЛЕПИН: Да, вполне, да, здравствуйте.
В. КАРПОВ: Давайте подводить итоги года 2016-го, что сами для себя отмечаете?
З. ПРИЛЕПИН: Ну какие-то определённые итоги, что вот этот год изменил и зафиксировал, нет. Мы скорей продолжаем движением от 14-го года от всей этой особенно важной, для меня важной истории с Крымнашем и заявкой на новый геополитический центр. Но к какому-то финалу мы пока не пришли.
В. КАРПОВ: А куда движемся? Вообще тренд-то есть?
З. ПРИЛЕПИН: Тренд есть, да, но он такой не годовой и не двухлетний, он такой, примерно, тысячелетний, заявка на участие во всех мировых проблемах, на присутствие в качестве одного из основных игроков
В. КАРПОВ: Если говорить про 16-й год, то можно ли его назвать успешным при движении в этом векторе?
З. ПРИЛЕПИН: Учитывая то количество прогнозов, которые были в 14-и, в 15-м году произнесены по поводу России, о том, что обрушится экономика, о том, что запас прочности еще на три месяца, что это самая большая одиночная камера в мире, о том, что это начало Третьей мировой войны. Всё не сбылось в абсолютной степени. В целом вещи происходят правильные.
В. КАРПОВ: Вы про избрание Трампа? Про перспективы избрания Франсуа Фийона? Или про что конкретно?
З. ПРИЛЕПИН: Да нет, ну когда состоялось присоединение Крыма, а потом все эти проблемы на юго-востоке Украины, я ещё раз повторяю, было колоссальное количество прогнозов от самых разнообразных деятелей в России и за пределами России. И на Украине в том числе. О том, что это конец России, это финал. Скоро всё рухнет. Вы сейчас вступили в такую игру, которую вы не вытянете ни в коем случае, просто мира от вас отвернулся, экономика ваша сдохла. Ничего этого не произошло. Пожалуйста – наш император в Японии, в Латинской Америке, в Китае, в Европе, даже подсканционный Владислав Юрьевич Сурков в Нормандском формате ну и так далее.
Ничего не произошло – все проблемы, которые есть, они все решаемы, они все решаются. И тем более есть какая-то в этом метафизика и что-то иррациональное, как вы сказали уже: мир нам отчасти подыгрывает. Болгария, США, да? Какие-то вещи во Франции происходят, в Италии. Мир совсем не такой, какой мы его себе представляли. Потому что мир… Вы знаете, Россия в нынешнем своём состоянии она отчасти напоминает Россию 20-х годов. В каком смысле? В том смысле, что для Запада мы можем снова стать сосредоточением новейших тенденций, какого-то движения вверх и в бок, хода конём, они будут на это так или иначе ориентироваться.
В. КАРПОВ: Но тогда была идея, тогда была идеология и поэтому смотрели на Советскую Россию, как на некую перспективную республику.
З. ПРИЛЕПИН: Была идея, это верно, это верно, но тем не менее, на сто лет раньше при императорах Александре и Николае и принципиально новой никакой не было, тем не менее, Россия в те же самые примерно годы, 20-е годы, и в 20-е годы XIX века, и в 20-е годы ХVIII века она совершала какой-то неожиданный ход вне идеи. Сама Россия сама по себе идея, понимаете?
Я бы, конечно предпочёл бы, чтоб она полевела и явила миру новые тренды совмещения левой экономики и традиций и консервативных ценностей. Это было бы совсем замечательно, но вот всё есть как оно есть.
В. КАРПОВ: Вы случайно не сторонник идей Чижевского про солнечные циклы, про то, что мы сейчас переживаем очередной цикл подъёма какого-то идейного и всё в таком духе?
З. ПРИЛЕПИН: Ну, не скажу, что я сторонник Чижевского, но в этом есть что-то успокаивающее.
В. КАРПОВ: Осталось только 17-й год пережить, я правильно понимаю?
З. ПРИЛЕПИН: В 17-м году ничего не случится и в 18-м году ничего не случится и вообще ничего не случится. Тут просто вопрос…
В. КАРПОВ: Хорошо это или плохо?
З. ПРИЛЕПИН: Я в том смысле, что негативного, апокалиптического ничего не произойдёт, вопрос только в том, чтобы ситуацию в Сирии и на Донбассе разрешить максимально скоро, потому что она рассчитана на три – на пять лет. Нужно ускорить эти процессы, а потом дальше уже заниматься внутриевразийким сотрудничеством и прочими вещами, которые перед нами жизнь ставит.
В. КАРПОВ: Знаете, оптимисты говорят: «Мы стоим, не шатаемся» и таким образом показываем свою стойкость, если хотите перед всеми внешними вызовами. А пессимисты говорят следующее «Слушайте, мы как сломанные часы, мы никуда не движемся, но дважды в час или один раз в час показываем правильное время». Вот вы к какой категории себя относите?
З. ПРИЛЕПИН: Ну я могу себя отнести ко второй категории и сказать при этом, что я оптимист, потому что Россия действительно никуда не идёт. А, собственно, куда надо идти?
Понимаете, ещё в древней Руси, это Дмитрий Сергеевич Лихачёв это первый заметил, один из первых, что в древней Руси не существовало понятия прогресса. Чем дальше мы от Рождества Христова, тем дальше мы от истины.
Поэтому зафиксироваться в определённой точке пространства – это не менее разумный ход, чем куда-то всё время идти, мы никуда не придём, прогресса нет. В том смысле, в котором подменяют… Прогресса духа не существует, а так Россия находится в нормальном состоянии. Какие-то технологические вещи? Ничего, догоним. А что касается прогресса социального, политического и идеологического, знаете, в той же древней Руси было такое понятие «быть как передние князи», быть как первые князья. То есть быть как те, которые собирали Русь и оставили заветы мужества, доблести и всего остального. Всё, и стоим. На том и стоим.
В. КАРПОВ: Стоим не шатаемся.
З. ПРИЛЕПИН: Да.
В. КАРПОВ: Тогда так: давайте обратим внимание на Донецкую Народную республику, вот в 16-м году отчётливо оттуда звучали сигналы, что все устали. Устали от того, что происходит, устали от того, что в лучшую сторону жизнь как будто бы не меняется, устали от того, что буксует минский процесс. Вот усталость оттуда шла довольно чётко в качестве сигналов. Что заметили вы?
З. ПРИЛЕПИН: Никогда какие-то процессы к одному знаменателю свести нельзя и уж тем более такие сложные разнородные процессы как в Донецке, потому что, находясь там внутри, проживая там долгое количество времени, я могу сказать, что есть вполне очевидные экономические, политические и даже военные видоизменения, даже сам город Донецк, если внутри него находиться, ты не найдёшь отличий с любым городом в России, Владимиром или Рязанью. Если найдёшь отличия, то в лучшую пользу.
Он выглядит отлично, там отлично выглядят 20 тысяч студентов, которые там учатся, там пробки от дорогих автомобилей, там вполне себе социальная жизнь и даже есть европейские города, которые гораздо хуже, чем Донецк выглядят. Это с одной стороны. С другой стороны, конечно, война не прекратилась и из красивого центра города, горящего огнями, ты проезжаешь 15 минут и выезжаешь в Сталинград. Это никому нравиться не может.
Но сказать, что там люди находятся в непрестанной перманентной депрессии и не могут из неё выйти, это не так. Люди уже вошли в это состояние и не считая тех бабушек, которые из домов на окраине никуда не выезжают и говорят «я тут жила 90 лет, я тут останусь жить». Говорить о них, не считая, это некорректно, но тем не менее.
В Донецке 840 тысяч человек из них 82- тысяч человек живёт вне этого контекста. В город за последние год или два были один или два совершенно случайных прилёта, были, да были. Но на улицах люди и от автомобильных катастроф гибнут. А в остальном, он просто живёт жизнью: налоги собираются, какие-то акции проводятся, у людей состояние подъёма никуда не исчезло. Это было замечательно зафиксирована на последнем, как я это назвал, «последний бой полковника Моторолы», когда его убили, чтобы выбить какую-то табуретку из-под этого самосознания и донецкого духа, а это наоборот скрепило ещё раз людей и 50 тысяч человек и даже больше вышли на улицы, кричали «Спасибо!», цветы… И продемонстрировали: мы Донецк, мы не сломлены, мы никуда ни на какую Украину не пойдём, мы свободные и мы за свободу свою готовы стоять дальше. Вот это было… Ну, несчастные люди, уставшие люди не выходят на площадь, когда там практически каждый четвёртый гражданин Донецкой Народной республики вышел, как на похороны Высоцкого.
В. КАРПОВ: Жизнь продолжается, но жизнь ради чего? То есть какая-то перспектива должна быть? С позитивными сценариями, такое ощущение, что серьёзные проблемы.
З. ПРИЛЕПИН: Ну какой позитивный сценарий? Люди хотят возвращения на Родину. Для них крымский сценарий самый позитивный, просто заберите нас домой, чтобы мы учились по нормальным учебникам, а не по учебникам, где Бандера и Шухевич – национальные герои, чтобы мы говорили на своём языке, чтобы у нас тут людей в урны не засовывали, и чтобы мы не жили в атмосфере украинского этого несчастного балагана. Это и есть позитивный сценарий. Какой вообще у человека позитивный сценарий? Рожать детей? Кстати, демографическая ситуация в Донецке аномальная просто, она вот вверх просто растёт, значит люди готовы к жизни, люди желают продолжения жизни и люди на это работают. Падение рождаемости – это упадок. Подъём рождаемости – значит люди ожидают жизни для себя и для своих детей. Там подъём рождаемости в три раза.
В. КАРПОВ: А есть риск, что серьёзно будут обмануты эти ожидания, потому что никаких предпосылок к тому, что Донецк станет частью Российской Федерации, как вы говорите, «возвращение домой», ну, с точки зрения политики нет.
З. ПРИЛЕПИН: Да нет есть риск, что мы сейчас с вами выйдем на улицу и на нас там упадёт кирпич. Понятно, что в таком виде, в каком случился крымский сценарий, он сейчас воспроизведён не будет. Это в силу разных причин пока недостижимо. Хотя, впоследствии будет. А сценарий приднестровский – он уже отработан. Разве что не замирили зону соприкосновения и не забрали ту часть территории, которую надо забрать – территорию Донецкой и Луганской республики, а в остальном смысле – там минимальные таможенные системы, там вся экономика, политика уже переставлена на российские рельсы, там студенты получают дипломы российского образца. Там работает Россия, не думаю, что открою для кого-то этот ужасный секрет, она там работает уже на всех основаниях. Профильные министры российские работают с профильными министрами Донецкой Народной республики. Если вы думаете, что там люди этого не замечают они в курсе, они в курсе. То есть, конечно, они хотели бы паспорта там стремительно получить.
В. КАРПОВ: Они хотели бы официального статуса?
З. ПРИЛЕПИН: Они хотели бы, ну вот так вот в жизни происходит. Выбор либо вот такая во жизнь, без официального статуса, с полуофициальным статусом с явным трендом, продукты российские, лекарства российские, всё там… Пенсии тоже приходят откуда-то, с Луны, видимо, да? Вот эта жизнь либо перемещение… Просто возврата в какую-то прекрасную цветущую Украину образца 2011 года он не предполагается. Ну потому что такой Украины уже нет. Можно вернуться вот в эту Украину: с этими платёжками, которые не приходят в Донецк платёжки эти, которые превышают в два раза пенсию. Там оплачивает государственная машина все эти вещи.
Поэтому выбор вот такой: либо вот ввалиться в эти факельные шествия и балаган киевской Рады, либо вот такое вот служение и терпение во имя возвращения домой.
Ну Господь Бог нам ничего другого не предложил. Тут я понимаю реакцию возмущённого дончанина, который скажет: «Какого чёрта? А почему вы в Рязани за это такую цену не платите?» Вот так вот вышло, это же не я придумал. Это придумали все мы вместе, все те люди, которые и в России, и на Украине, и в Донецке. Миллион воль привели вот к такому вот результату.
В. КАРПОВ: Будучи в статусе советника Александра Захарченко вы гражданин ДНР или нет?
З. ПРИЛЕПИН: Нет, ну я могу гражданство ДНР получить в любую минуту, но там есть ополченцы, которые его ждут, ещё какие-то люди, раненые. Мне было предложено гражданство, я тут же его передарил одному ополченцу, у которого тяжёлое ранение глаз.
В. КАРПОВ: Я просто обращаю внимание на Ивана Охлобыстина, который паспорт получил.
З. ПРИЛЕПИН: Ну это было очень важный для него и для всех нас психологический жест поддержки ДНР, а так как я там постоянно нахожусь и по большому счёту живу там, то мне не надо его получать, потому что меня и так там все видят. Просто Иван в сиу своего гастрольного графика и своей работы он не может туда перебраться постоянно, а мне такие жесты не нужны, меня и так там все видят.
В. КАРПОВ: Так жест для кого важнее – для Ивана или для ДНР?
З. ПРИЛЕПИН: Для ДНР очень важно, очень, понимаете, отсюда мы не очень осознаём, насколько им там важна самая минимальная наша поддержка, они конечно же спрашивают, а где вот этот вот музыкант? Он приезжал до войны каждый год, а вот сейчас его нет. А где вот тот артист? А где вот тот режиссёр? Для них это очень важно, это ощущение того, что они не брошены. Они же там многие живут уже нормальной социальной жизнью, у них есть работа, есть всё, но вы вот нас считаете роднёй или мы к вам присоседились?
Поэтому жест Охлобыстина, и гастроли Саши Скляра, и группы «Агата Кристи», и Иосиф Кобзон, все, кто туда приезжают, они для донецких родные, свои. Те, кто нет, они как-то непонятно.
В. КАРПОВ: Ещё одно нехорошее для Донецка сравнение – это чемодан без ручки, который и нести тяжело и бросить жалко, а то и невозможно.
З. ПРИЛЕПИН: Всё, что можно, всё, что угодно. Для меня Донецк — это территория вот этого истинного смысла и истинной сборки Русского мира без кавычек и без всякой иронии и без смайлов. Русский мир собирается там. Вы будете сравнивать чемоданом без ручек маленького ребёнка своего, которого вы носите, или старика-отца, который чем-то приболел, или брата, который в тяжёлой ситуации, и вы его тащите на себе.
Ну о чём? Зачем это сравнивать? Это очень благодатная, очень богатая, очень важная в контексте даже экономики земля, а она ещё и населена удивительными людьми с большой силой духа, ополченцами, армией, которые воевали за право быть русскими. В Сирии ведь ребята с Донбасса очень активно присутствуют в самых разных статусах и отлично себя показывают. Это боевая и экономическая единица России, она, знаете, поважней многих людей, которые выдают себя за элиту страны.
В. КАРПОВ: В России всё громче голоса тех, кто ставит такие вопросы про чемодан без ручки, кто сомневается, что нам вообще есть нужда тащить дальше. Что можете ответить им?
З. ПРИЛЕПИН: Ну вот я только что, весь монолог, который я произносил, он и был ответом, хотя, я могу и добавить ещё, что вообще сама по себе Россия в том виде, в котором она существует, и те люди, которые живут так или иначе, прямо или опосредованно на нефтяную, на газовую ренту, все эти вещи они получили в следствие того, что Россия периодически брала всякие чемоданы без ручки. То это оказывался Кавказ, то Сибирь, то Сахалин. А потом выяснялось, что там что-то такое растёт, цветёт или бьёт из земли, за счёт чего мы сегодня так хорошо себя чувствуем. Вот эти вот машины все, эти квартиры все, это всё не потому что наша креативная элита платит налоги, это не поэтому. Это потому что когда-то какие-то неленивые и очень любопытные люди куда-то пошли и что-то прибрали, что, по их мнению, являлось составляющей частью России и евразийского пространства. Вот это вот в данном смысле… Тут никаких двойных стандартов применять не надо, потому что эта территория освоена русскими людьми, населена теми. Кто считает себя русскими, территория крайне богатая и человеческим потенциалом, и экономическим. Ну какой чемодан, ну, ей-богу? О чём идёт речь?
В. КАРПОВ: Если говорить о Российской Федерации, то вот здесь такой запрос на позитивный сценарий тоже существует, потому что в нынешних условиях непростых экономических и неясных политических люди хотят понять, а куда мы вообще движемся. Мы поговорили про ДНР в этом смысле, а про Российскую Федерацию ещё не упоминали. Так куда мы всё-таки движемся, несмотря на то, что стоим на месте?
З. ПРИЛЕПИН: Ну да. Я всё-таки по большей части специалист по тем вопросам и осознанно самоустранился из внутриэкономической и внутриполитической аналитики, касающейся России, но я думаю, что неизбежно, это моё интуитивное предположение, что либеральный тренд, неолиберальный тренд, социал-дарвинистский тренд 90-х годов он будет так или иначе преодолеваться. И пусть не условный Глазьев и не условный Делягин, но люди, которые понимают, что России надо леветь и России надо выходить из этих трендов, они неизбежно будут появляться во власти. Потому что это сила, что называется, самосохранения, это даже не сила советской инерции, это совершенно не об этом. Это просто рациональная сила самосохранения.
Но для того, чтобы было иначе, должна быть другая элита, должен быть прекращён отток средств за рубеж. Ну и все прочие вещи. Просто действует крайне аккуратно, это тоже в контексте России совершенно нормально, у нас все решения и в XVII и в XIX веке могли приниматься и десять, и пятнадцать лет. Очень медленное движение. В России резких движений делать не стоит.
В. КАРПОВ: Потому что что-то страшное происходит? Процесс ускоряется?
З. ПРИЛЕПИН: Ну это может быть! Ну надо одной рукой страшное немножко подпридерживать, а другой рукой – немножко подправлять. Мы конечно были бы рады, что затеяли бы там какую-нибудь индустриализацию или две пятилетки в три года, но я не уверен, что у нас к этому сейчас есть моральная готовность.
Народ-то жалуется, но у нас скорей людей берегут. Люди возбуждаются от того, что вот там Улюкаев, хорошо, вот там губернаторов… Но люди должны внутренне себе отдавать отчёт, что это начали-то сверху. А если начнут снизу, то мы настолько вписаны в разнообразные российские национальные схемы экономических взаимоотношений, что, если начнут снизу, беда просто будет. Начали же с ГАИ, с ГИБДД, с каких-то национальных группировок на рынках. Всё это тихо, незримо, каким-то образом разруливается, мы живём не в той ситуации, что 20 лет назад. Мы как-то на это не обращаем внимания, как будто это само собой происходит.
Но какое само собой, если там в Италии проблемы мафии, которые мы там смотрели при…
В. КАРПОВ: О комиссаре Катани?
З. ПРИЛЕПИН: Да-да-да! Так они не кончились! Она как была, так и осталась, она до сих пор есть. Где вы последний раз видели разборки этих людей в кожаных куртках, в остроносых ботинках, в пиджаках? Нет. Этого нет. Ну все скажут? ФСБ пришло и теперь это всё крышует. Ну, ребята, это большая разница, когда бандиты всем разруливают и когда… Причём, особенно никто не знает, как это всё происходит, как крышует, где крышует.
Поэтому видоизменения совершенно очевидные есть. Я просто как человек, работавший в силовых ведомствах, могу вам сказать, что решено очень много задач, которые в США, в Италии, в Греции, в Турции не решаются вообще никогда, не то что десятилетиями, а вообще никогда. Как они были сто лет назад, так они и есть сейчас, есть этническая преступность, как государствообразующий фактор, а у нас как-то – раз. Скажут: ну там завалили баблом. Ну пускай они завалят баблом где-нибудь в США, не заваливают они там это баблом. Есть у них эти гетто негритянские или какие-нибудь китайские – и они всю жизнь у них будут. Как у них в фильмах показывали в 90-е годы, так всё и есть до сих пор.
Вот эти парадоксы российские – надо в них отдавать себе отчёт. Надо отдавать себе отчёт в том, что власть медленно меняется. Если она начнёт менять меняться быстро, тогда не только Улюкаеву будет плохо. Тогда мы все получим разнообразные… как это называют, когда в суд присылают квиточки?
В. КАРПОВ: Всё-таки для того, чтобы держаться вместе, гражданам России надо периодически давать, ну вот сейчас употреблю это слово, скрепы, да? Позитивный экономический рост, мы растём – вроде всё неплохо, да? Все поддерживают. Крым – да, хорошо, опять всё здорово, все всё поддерживают. Потом весь мир против нас – опять какая-то мобилизация происходит. А сейчас, возможно, и внешнего врага не будет такого ощутимого…
З. ПРИЛЕПИН: Санкции сегодня снова продлили, поэтому нет, с внешним врагом всё в порядке, мир ещё не сомкнулся.
В. КАРПОВ: Трамп, Фийон!
З. ПРИЛЕПИН: Ну и что? Санкции продлили, тем не менее. И большинство проголосовало за продление санкций, это ещё хорошо не ввели за Сирию, поэтому встраивание России в европейскую систему, завершение работы в Сирии, завершение работы на Донбассе – это всё совершенно ткущие проблемы, которые по-прежнему нас держат в тонусе. И граждан России тоже держат в тонусе. Они болеют и за то, и за другое, и за третье. Надо их не выпускать из этого состояния.
В. КАРПОВ: То есть, вы не сомневаетесь, что тонус, он сохранится?
З. ПРИЛЕПИН: Он сохранится. Хотя, вот в послании президента, я думаю, не только по его решению, но и по решению его советников был основной упор на внутриэкономические проблемы.
В. КАРПОВ: Четыре минуты было посвящено внешней политике, всё остальное – внутренней, слово «Украина» не было произнесено ни разу, слово «Беларусь» не было произнесено ни разу. Это говорит о чём?
З. ПРИЛЕПИН: Это говорит о том, что они решили, что вот так будет правильней общаться с населением. Населению вот в таком контексте будет важней получить послание, чем в другом. Может быть так. Хотя, я-то внутренне знаю, что ни на минуту внимание к Украине и к Сирии не ослабевало. Если что-то происходит в тени, я тоже не очень переживаю, пусть в тени, пусть этого не будет в послании, ничего страшного.
В. КАРПОВ: Что касается тени: наверняка вы в курсе того, что происходит, реально происходит с минским процессом, не отчёты официальные, а именно тот процесс, мы сейчас где в этом процессе?
З. ПРИЛЕПИН: Ну, я могу, конечно, сказать, что ничего не происходит, но мы вот изнутри этой ситуации должны отдавать себе отчёт, что минский процесс — это те соглашения, которые Украина никогда выполнить не сможет. То, что она тогда сдуру подписала в августе, ну не сдуру, они тогда потеряли практически всю свою армию. Вот то, что они подписали в августе 14-го года и первые и вторые соглашения – это те пункты, которые для них в принципе невыполнимы, значит они будут находиться в подвешенном состоянии. Россия стоит и стоит и всё с ней в порядке. Украина имеет неразрешимую проблему, причём, как бы они её не решала, либо она отпускает Донбасс, а это крах политической системы, либо она его не отпускает и продолжает бодаться, но возможностей и ресурсов у неё в 25 раз меньше, чем у России, а если их перестаёт поддерживать Европа и США, то в 250 раз. И они ломаются на этом пути безусловно, либо так, либо сяк. Это просто, ну, дважды два.
В. КАРПОВ: Украина. Что с ней? Проиграна? Всё? Нет?
З. ПРИЛЕПИН: Нами проиграна? Нет, совершенно ничего не проиграно. Я недавно, поделюсь инсайдерской информацей, Порошенко легла на стол закрытая социология по Украине, топ-5 ведущих политиков Украины и в топ-5 входит Захарченко и причём он соседствует непосредственно с Порошенко. И это вызвало просто у президента необычайное просто бешенство, потому что я так полагаю, что там 35-40% Украины, так мягко говоря, недовольны тем, что там произошло, из них 15% недовольны настолько активно, что, если бы сегодня начался виток Русской весны и они бы имели возможность более-менее спокойно высказывать своё мнение, они бы снова вывалили на площади Одессы и Харькова. Но сейчас такой возможности нет. Украина находится в заложниках у 10-15% вот этих активно ангажированных персонажей и у 2-3% откровенных нацистов. Но эта ситуация не может быть вечной, это подвешенная ситуация на одной ноге с перекосившимся сознанием и психикой, она рано или поздно завершится и тогда уже в каком-то контексте будут происходить дипломатические, разведывательные и прочие операции, для того, чтобы эту ситуацию выровнять. Они и сейчас происходят.
В. КАРПОВ: В эфире программа «Пиджаки», у микрофона Владимир Карпов, с нами сегодня писатель, советник главы ДНР Александра Захарченко Захар Прилепин. Сейчас уже лучше говорить, наверное, о перспективах на год 17-й, хотя, когда я готовился к эфиру, я обратил внимание на то, что я чаще всего я употреблял слово «битва»: битва за Донбасс, битва за будущее, битва за российскую историю. То, о чём мы не упоминали, хотя, вы здесь тоже отмечались.
Маннергейм, о, что происходило в 2016 году, 28 панфиловцев, Зоя Космодемьянская – это то, вокруг чего рубились в 16-м году. Что происходит?
З. ПРИЛЕПИН: Ну я думаю это отчасти элемент чистой случайности, вот эти все случайности, когда они соединяются вместе, они являют собой некий такой рациональный процесс. Это точно не заказ каких-то людей с Запада, это не внутриполитический заговор в России, это точно не финансовые какие-то проблемы Бильжо, который там, якобы, спасает свои какие-то рестораны в Киеве. Это всё неправда, это всё полная ерунда. Но, тем не менее, пытаясь это объяснить, надо отдавать себе отчёт, что явно все эти неолиберальные, квазилиберальные тренды в России проигрывают. Все эти прогнозы, что Россия распадётся, что мы самая большая одиночная камера в мире, что Третья мировая война и мы её проиграем, что режиму осталось два дня, ничего этого не происходит. Происходят совсем другие вещи, в том числе и та, левая тенденция, совершенно неизбежная, она ещё не проявилась ни в чём, но я её чувствую в воздухе.
Вот это чувствуют наши люди, мои там в данном случае оппоненты, которые властвовали дискурсом в 90-е годы, и вот это у них выброс такой чернильной, как у крабов, энергии. Они понимают, что вот это, то, с чем они боролись 25 лет подряд, это так или иначе уже маячит, это ощущается в воздухе. Поэтому это вот состояние бешенства – это же, кстати, напрямую связано с Крымом и с Донбассом. Реакция на 29 панфиловцев и Зою Космодемьянскую – это абсолютно точная реакция на то, как люди реагируют на проблему Донбасса. 80% населения России считает, что это наша территория и их надо спасать и там те герои, которые там воюют, это наши герои, вот на это вот такая реакция. Сначала пляски на могиле Моторолы, а потом – вот это вот свинство по поводу Зои Космодемьянской, это события одного и того же порядка, то есть, когда они борются, якобы, с прошлым, они борются, конечно же с настоящим.
Зоя, 28 панфиловцев – это Моторола и командир Дрёмов, это для людей в России вещи созвучные.
В. КАРПОВ: Но на них реагируют.
З. ПРИЛЕПИН: Это просто повестка дня. Во-первых, медийщикам надо что-то обсуждать, во-вторых, для нас это тоже болезненно, для людей вот этих ватно-колорадских взглядов, потому что мы в этом чувствует как раз возраст в год 89-й или 94-й, когда вся повестка дня состояла из коллективного Николая Карловича Сванидзе, который с утра до вечера рассказывал, что мы чёрная дыра человечества, что мы убили 300 триллионов людей, как бы, всех их запытали, съели и уничтожили.
Люди настолько болезненно пережили эти 20 лет, что они в состояние унижения и плевания помоями не хотят возвращаться, поэтому это тоже такая рефлекторная реакция, как у того же самого краба. Нет, этого больше не повторится, в эту игру мы больше играть не будем. Тем более тут Украина постоянно держит тоже в тонусе со своим этим переписыванием истории, с памятником Жукову и Кутузову и 155 русско-украинскими воинами, которых теперь изучают в учебниках, о которых мы ничего не слышали.
В. КАРПОВ: То есть, возвращаясь к истории, в том числе недавней, мы пытаемся строить будущее, так получается?
З. ПРИЛЕПИН: Нет, конечно, да, мы совершенно очевидным образом пытаемся строить будущее, в том числе используя некие сегменты, некие камни, некий цемент из прошлого, потому что а как иначе?
В. КАРПОВ: Такое ощущение, что нам со строительным материалом, по вашему сравнению, работать ещё и работать, потому что договориться по ключевым моментам нашей истории мы так и не можем.
З. ПРИЛЕПИН: мы обо всём договорились, потому что, если вы считаете, что мы должны ещё договориться с господином Бильжо или с кем там ещё? С условным Ганапольским, да не обязательно договариваться со всеми! У нас, что, должно быть стопроцентное согласие? Есть 14% населения или сколько? 16? Вы думаете, что такого нет в любой другой стране? Конечно, оно есть. В США есть Оливер Стоун, есть Стивен Сигал, есть какие-то люди, которые радикально мыслят иначе. Они есть везде.
В. КАРПОВ: Стивен Сигал уже и не в США.
З. ПРИЛЕПИН: Ну хорошо, ну возьмём Францию, где точно раскол пополам, с одной стороны – консерваторы и мракобесы, а с другой — просвещённые европейцы. Пополам! В России этого нет, Россия – одна из наиболее единых стран на земном шаре сегодня в смысле традиций и восприятия действительности.
В. КАРПОВ: Хорошо, от 17-го года чего ждёте?
З. ПРИЛЕПИН: Ну я вот, как человек, пребывающий в ДНР, работающий там, жду, что более зримы будут те изменения, которых мы взыскуем. Я говорить вслух не рискну. Ну я думаю, что какие-то вещи должны быть жёстко и быстро продемонстрированы.
В. КАРПОВ: Ваши надежды на чём-то основаны?
З. ПРИЛЕПИН: Основания меняются в ежедневном режиме, понимаете? Случаются какие-то вещи, мы их можем не заметить, это может быть непоявление нового валютного транша из…
В. КАРПОВ: Международного валютного фонда?
З. ПРИЛЕПИН: Да. Или закрытие 50 тысяч НКО одномоментно. И вдруг всё… Или военный переворот или попытка военного переворота в Киеве, это может в любую минуту случиться, просто надо знать, что ты хочешь в следующую минуту.
В. КАРПОВ: А мы знаем? Мы к этому готовы?
З. ПРИЛЕПИН: Ну я думаю… Тут я уже не отвечу, я же не советник в Кремле.
В. КАРПОВ: По вашим ощущениям.
З. ПРИЛЕПИН: По моим субъективным ощущениям существует пять-семь детально продуманных планов для разрешения этой ситуации.
В. КАРПОВ: Довольно подробные у вас субъективные ощущения. Хорошо, пожелания нашей аудитории, поскольку у нас осталось совсем немного времени.
З. ПРИЛЕПИН: Дорогие друзья, земляки, однополчане, братья и сёстры, Россия переживала и куда более сложные, трудные и тяжёлые времена. Я, кстати, помню одну историю, не историю, а просто вот я в Нижнем Новгороде жил и был какой-то кризис, я уже даже не помню, в каком году, вот в 98-м году я помню первый ребёнок родился, а потом типа в 2009 там у нас один бизнесмен покончил жизнь самоубийством и вот он оставил записку «Этот кризис никто не переживёт» он написал он тогда. И уже спустя полгода или год Россия впала в состояние такого благоденствия, в котором она ещё не жила никогда. Не впадайте ради Бога в это безумное состояние, когда кажется, что вот этот кризис никто не переживёт. Мы переживём. Мы, во-первых, пережили уже точку наибольшего упадка в 14-м году и теперь мы будем потихоньку выбираться только вперёд и вверх. Всё будет хорошо.
Время, в которое мы живём, максимально интересное, максимально любопытное. Мы живём в большое историческое время, время героев, время ангелов, время демонов. И наблюдать всё лично и во всём этом участвовать – есть в этом некоторое удовольствие. Учитесь получать удовольствие от той эпохи, в которую мы угодили на наше счастье.
В. КАРПОВ: Это было время Захара Прилепина, писателя, советника главы ДНР Александра Захарченко на волнах радиостанции «Говорит Москва». Спасибо тебе большое, Захар, приходи ещё.
З. ПРИЛЕПИН: Спасибо, до встречи.
