Александр Дугин: Современная Франция все больше превращается в анти-Францию

Третья Республика: к Народному Фронту

Третья Республика во Франции существовала с 1870 по 1940 год. В этот период буржуазные реформы и модернизация французского общества продолжались, и общий вектор французского историала эпохи Модерна оставался неизменным.

Уже в XIX веке после конца эпохи Наполеона Франция по основным европейским геополитическим вопросам прочно встала на сторону Великобритании в оппозиции набирающей силы Германии. Таким образом сложился атлантистский франко-английский блок, противостоящий европейско-континентальному германскому. Этому геополитическому дуализму внутри европейского пространства соответствовал и цивилизационный дуализм: Франция и Англия выступали в авангарде прогрессивного буржуазного либерально-демократического общества, тогда как Германия (и отчасти Австро-Венгрия) развивались в «догоняющем» режиме, проводя модернизацию в оборонном ключе – в первую очередь, для того, чтобы ответить на вызов своих западных соседей. Еще более отложенной и фрагментарной была в этот период модернизация царской России, стоявшая против всей Европы, начиная с трагических событий Крымской войны, когда против нее строем выступила англо-французская коалиция, поддержавшая Турцию при нейтралитете Австрии, которая, теоретически, должна была бы оказаться на стороне России. Таким образом, Франция и при Наполеоне III и в период Третьей Республики прочно укрепилась в структуре атлантистского буржуазного лагеря, выступая наряду с Англией вторым ее важнейшим полюсом.

Накануне Первой мировой войны Франция и Англия заключают между собой союз (Антанту, Entente) против Германии, куда удается вовлечь и Россию Николая II, имеющую с Германией свои локальные геополитические трения.

Конфликты между странами Антанты (к которой в решающей момент примкнули США) и Германией в союзе с Австро-Венгрией перерастают в Первую мировую войну (1914 — 1918), ставшую одной из самых кровавых и масштабных войн человеческой истории. Формально она представляла собой столкновение нескольких крупных европейских национальных Государств, каждое из которых стремилось укрепить свои территориальные позиции, отстоять свои интересы как в Европе, так и в колониях, усилить себя и ослабить противника. Однако мы видим, что, с цивилизационной точки зрения, два противоборствующих лагеря представляли собой три различные цивилизационные сегменты.

·      Англия, Франция и США (с этого момента уверенно усиливающие свои позиции в мировом масштабе и выходящие в авангард атлантической цивилизации) представляли полюс Модерна, где буржуазные реформы и модернизация были целиком и полностью внутренним явлением (при том, что Британская империя была в тот момент впереди остальных).

·      Германия и Австро-Венгрия, представлявшие Среднюю Европу, сохраняли намного больше характерных черт традиционного общества, и их модернизация была отчасти ответом на вызов стран Западной Европы. Это был полюс континентальной консервативной Европы.

·      Российская Империя была еще более традиционной, хотя также затронутой модернизацией и европеизацией. Но характер этих процессов был еще более внешним, нежели в случае Германии и Австро-Венгрии, а само общество еще более консервативным.

То, что в такой ситуации Франции удалось склонить Российского царя Николая II к союзу с Антантой, было серьезным успехом атлантистской дипломатии и признаком эффективной деятельности масонских структур в России, которые почти полностью контролировали Государственную думу. Именно поэтому после падения монархии Временное правительство, состоящее из масонов и возглавляемое масоном А.Ф. Керенским, не смотря на тяжелое политическое положение сохранило верность союзникам по Антанте, а в период Гражданской войны Антанта, в свою очередь, поддерживала белое движение, чьи руководители продолжали политику Временного правительства. Таким образом, масонская буржуазная сеть в царской России начала ХХ века оказалась важнейшим политическим инструментом в организации Западом широкой анти-германской и анти-австрийской коалиции, причем включение в эту войну России на стороне Антанты привело к падению монархии и резкому ослаблению Государства в целом, и одновременно к спасению Франции от успешного на первых порах немецкого наступления. После того, как в России к власти пришли прогермански настроенные большевики, они поспешили заключить с Германией сепаратный мир, но это уже не спасло Второй Рейх от поражения. Окончательно победу Антанты предопределило вступление в войну США.

Для Франции Первая мировая война окончилась победой, и не случайно капитуляция Германии была подписана под Парижем в Версальском дворце, что ставило Францию символически не просто в ряд победителей, но делало среди них главным. С точки зрения французского историала, в контексте французского Модерна победа в Первой мировой войне была осмыслена как триумф авангарда буржуазно-демократических сил над консервативной Европой. Показательно, что  в числе проигравших была германская монархия Гогенцоллернов, австрийская монархия Габсбургов, а кроме того по результатам Первой мировой войны исчезли и еще две Империи – Османская и Российская. Тем самым, с  идеологической точки зрения, Модерн окончательно победил остатки традиционного общества, воплощенные в консервативном обществе Германии (Второй Рейх) и в последних мировых Империях – Османской и Российской. С геополитической точки зрения, Версаль был фиксацией триумфа талассократии, Морского Могущества (Sea Power), что предопределило баланс сил в Европе и на следующем межвоенном периоде.

После окончания Первой мировой войны в Европе начинается подъем крайнего национализма. В Италии к власти приходят фашисты Муссолини, а в Германии зреют реваншистские тенденции, идейно воплотившиеся в Консервативной Революции, а политически – в успехах национал-социалистического движения Гитлера. Эта же волна захватывает и другие страны – в первую очередь, Испанию и Португалию, где традиционно были сильны консервативные силы и настроения. Но параллельно этому повсюду в Европе набирают обороты и крайне левые – коммунистические и социалистические тенденции (в определенной мере вдохновлённые успехами русских большевиков). Кроме того активно продолжаются и буржуазно-демократические реформы в политике, экономике и идеологии. Тогда же одновременно в Австрии и Англии начинается формулировка либеральной идеологии на новом историческом витке. Это течение принято называть неолиберализмом (Ф. фон Хайек, К. Поппер и т.д.). Так, в межвоенный период в Европе складываются три ясно выраженных идеологических лагеря, вооружённые тремя политическими теориями.

·      Либеральный лагерь (первая политическая теория) преобладает в Англии, Франции, Австрии (в Германии Веймарского периода), в США.

·      Социалистический лагерь (вторая политическая теория) приходит к власти в России, но он достаточно силен в Германии, Франции, Испании (где становится важным фактором гражданской войны 1936 — 1939 годов).

·      Националистический лагерь (третья политическая теория) в лице фашизма Муссолини приходит власти в Италии в 1922 году, а в 1933 году НСДАП Гитлера выигрывает выборы в Парламент (Рейхстаг), с чего начинается нацистская диктатура. Кроме того аналогичные режимы устанавливаются и в других европейских странах — в Испании Франко, Португалии Салазара и т.д.[1]

В этот период во Франции также присутствуют все три идеологических лагеря –

·      с доминацией буржуазного либерального центра, но

·      при достаточно сильном и влиятельном левом фланге (социалисты и коммунисты, традиционно активные во Франции еще со времен якобинцев и Великой французской революции),

·      и националистическом движении, включавшем в себя

·      консерваторов-монархистов (таких, как теоретик национализма Морис Баррес (1862 — 1923) или основатель «Французского Действия» Ш. Моррас (1868 – 1952) ,

·      собственно французских фашистов из  Французской Народной Партии Жака Дорьо (1898 — 1945), ставшей главной политической силой в эпоху коллаборационизма,

·      Республиканскую синдикалистскую партию  Жоржа Валуа (1878 – 1945), французского националиста, выступавшего позднее против Гитлера, бывшего активным деятелем Сопротивления и погибшего, в конце концов, в концлагере Берген-Бельзен.

Теоретически альянсы могли быть в этот период заключены по разным схемам:

·      левые + либеральный центр (против националистов);

·      правые + либеральный центр (против коммунистов);

·      правые + левые (против либералов).

Все три политические теории были продуктами Модерна, поэтому у любого альянса был теоретически общий знаменатель[2]. На практике в 1936 году социалист Леон Блюм (1872 — 1950) создал Народный Фронт, где объединил все левые силы – от коммунистов до умеренных социалистов под эгидой противостояния националистам. Либералы разделились, но большинство поддержало Блюма и его политику.

Таким образом, к концу существования Третьей Республики Франция получила полностью левое правительство, снова придя 200 лет спустя к тому же радикальному рывку влево, который был совершен в первые еще при якобинцах в ходе Великой французской революции.

Феномен де Голля: против течения в бездну

В 1940 году северная часть Франции оказывается под прямой нацистской оккупацией, а в южной в Виши (Провинция Овернь) создается коллаборационистское прогерманское правительство во главе с маршалом Анри Петеном (1856 —1951). При оккупации, естественно, политически преобладает третья политическая теория (доминировавшая в национал-социализме), но некоторые французские националисты (как например, Жорж Валуа) выступают против оккупации и оказываются в рядах Сопротивления. Так, возглавивший Сопротивление из-за границы генерал Шарль де Голль (1890 — 1970), будущий Президент Франции в период Пятой Республики, в частности, принадлежал идеологически к умеренным правым силам.

Среди коллаборационистов оказываются и отдельные французские интеллектуалы – Луи-Фердинанд Селин (1894 — 1961), Пьер Дрьё Ля Рошель (1893 — 1945) и т.д. В 30-е годы к крайне правому течению Франции был близок знаменитый писатель и литературный критик Морис Бланшо (1907 — 2003), в период оккупации и режима Виши вставший (как и Ж. Валуа) на сторону Сопротивления.

В это время во Франции складывается движение Сопротивления, в котором участвуют практически все политические силы, но тем не менее, выделяется два полюса:

·      левый, продолжающий линию довоенной Франции, и

·      правый, формируемый из националистов, выступивших против гитлеровской оккупации и национал-социализма.

Либералы же вели себя кране непоследовательно, часто выбирая компромисс и идя на сотрудничества с немцами, поэтому в Сопротивлении самостоятельной силой не представляли.

После падения режима Гитлера и торжественного освобождения Парижа в 1944 года оба эти полюса  — левые и националисты — становятся во главе освобожденной Франции, провозгласившей Четвертую Республику, полностью продолжавшую идеологическую линию Третьей. Как и в последние годы в Третьей Республике, в Четвертой доминируют левые и крайне левые силы; значительное влияние имеют коммунисты. В то же время влияние левых не отменяет принципиально капиталистического характера французской экономики, преобладания буржуазно-демократических ценностей и в целом либерального понимания человека и истории. Другой полюс воплощен в личности генерала де Голля, воспринимаемого французами как национальный герой и освободитель Франции. Де Голль становится на определенный срок Премьер-министром, затем уходит в оппозицию, и наконец, вообще удаляется от дел, посвящая все время написанию военных мемуаров.

Когда в 1957—1958 годах Франция сталкивается с принципиальными проблемами в своих колониальных владениях, и особенно в Алжире, сохраняемых несмотря на преобладание левых и в конце Третьей Республики и на всем протяжении Четвертой, де Голль триумфально приходит к власти как национальный лидер, и в 1958 году французы принимают новую Конституцию с расширенными полномочиями Президента, что кладет начало Пятой Республике. Де Голль строит свою политику, которую он стремится положить в основание новой Франции (Пятой Республики), на следующих принципах:

·      полный суверенитет Франции в контексте европейской и мировой политики;

·      утверждение Франции как свободной великой мировой державы (это предполагает дистанцирование от Англии и особенно от США, сбалансированное отношение с СССР – вплоть до выхода из НАТО, что и происходит в 1965 году и отказа в это же время от доллара в международной торговле);

·      политический союз между двумя главными силами Сопротивления: антикапиталистическими левыми и национально-ориентированными консерваторами (с минимализацией влияния либерального космополитически-атлантистского центра);

·      частичное возвращение в обществе католической культуры и национальных французских ценностей;

·      ставка на промышленное развитие и реальную экономику против непомерного роста финансового спекулятивного сектора;

·      постепенный переход от французской колониальной буржуазной империи к франкофонному содружеству постколониальных наций (с переориентаций их на самостоятельный, относительно независимый и от США, и от СССР путь развития)[3].

С геополитической точки зрения, Шарль де Голль опирается на линию европейского континентализма и активно поддерживает союз с Германией, несмотря на кровавое противостояние во Второй мировой войне. Кроме того, он стремится максимально дистанцироваться от англо-саксонского полюса, и для этого идет на некоторое сближение с СССР, в поиске противовеса атлантизму. Вместе с тем, де Голль приступает к демонтажу французской колониальной системы, в чем расходится с представителями крайне правых колониалистских кругов (которые в борьбе с де Голлем не останавливаются перед многочисленными покушениями на его жизнь).

Идеологически Пятая Республика по замыслу де Голля должна сочетать социализм в национальном контексте с консерватизмом на уровне ценностей, что обосновывает структуру отношений и с англо-американским полюсом, и с советским полюсом, в отношении каждого из которых Пятая Республика должна быть равноудалена. По мере отчётливого проявления контуров двухполярного мира, де Голль все яснее понимает необходимость создания новой объединенной Европы как самостоятельного третьего полюса, что на долгие годы предопределит официальную политику Франции и ее особое положение в структуре западного капиталистического лагеря.

Де Голля во Франции обычно сравнивают с Наполеоном I. Их сближает авторитаризм (абсолютный у Наполеона и умеренный у де Голля), а также геополитическая ориентация на евро-континентализм, направленная жестко против  атлантизма (в лице Великобритании у Наполеона, США – у де Голля) и стремление объединить Европу в единое суверенное самостоятельное пространство, превратить в субъект истории. Однако масштаб их достижений был несоразмерен: Наполеон завоевал почти всю Европу и дошел до Москвы, тогда как де Голль вывел Францию из колоний. Но при этом Наполеон I, с точки зрения развития буржуазной системы, был ее протектором и гарантом, а генерал де Голль, напротив, стремился к укрощению капитализма, его ограничению национальными границами, учетом интересов рабочих и приоритетом реального сектора в ущерб автономным финансам. В этом де Голль был уникальным правителем Франции за всю ее историю, начиная с XVIII века, так как только при нем власть во Франции впервые открыто встала против доминирующих в Западной Европе тенденций, пытаясь сдержать их или направить в иное, альтернативное русло. В этом загадка де Голля в общем контексте истории современной Франции.

Де Голль, таким образом, предлагает довольно необычный историал Франции, который может быть расшифрован в метафизических терминах, как это предложил французский писатель румынского происхождения Жан Парвулеско[4] (1929 — 2010). Это прочтение представляет наличие во Франции параллельной традиции, изначально противопоставленной тенденции к Модерну и Логосу Великой Матери, преобладавшей в официальной истории. Эта параллельная традиция, называемая Ж. Парвулеско «великим голлизмом», сопряжена с неоплатонической метафизикой и гностической мистикой в сочетании с католическим традиционалистским консерватизмом в духе Жозефа де Местра. Теоретически, наличие подобной линии вполне вероятно, тем более, что следы корневой индоевропейской идентичности,  — как кельтской, так и общеевропейской,  — мы, действительно, встречаем на всем протяжении истории Франции, и ее отличительным чертами являются отвержение модернизации, протестантизма, английского влияния и секулярной масонерии. Целый ряд политических жестов и идеологических предпочтений де Голля вполне сочетаются именно с такой интерпретацией.

Май 1968 и Пятая Республика

В мае 1968 года во Франции начинается серьезный политический и социальный кризис, вылившийся в студенческие восстания и получивший название «Революция 1968 года». В этот период левые, и особенно крайне левые силы, жестко выступают против де Голля, который отчаянно пытался сохранить жесткую вертикаль национальной власти, сдерживая как либерально-буржуазные круги от углубленной интеграции в англо-саксонский капитализм, так и анархо-коммунистические группы, требовавшие модернизации образования, культуры и политики в секулярном, антирелигиозном и ультрагуманистическом ключе. И хотя восстание крайне левых удалось локализовать, в результате де Голль был вынужден уйти в отставку, уступив своему главному оппоненту, лидеру левых Франсуа Миттерану (1916-1996), а во французской культуре утвердилось новое доминирующее направление, достигшее кульминации и финального оформления в постмодернизме.

С этого момента Пятая Республика свернула с пути, намеченного генералом де Голлем, хотя основанная им партия и ее различные версии продолжают оставаться одной из двух главных сил наряду с левыми, претерпевая вместе с тем существенные идеологические трансформации и все дальше удаляясь (особенно в последнее время) от «великого голлизма».

Показательно, что именно на де Голле резко меняется вектор французской идеологии, где до 1968 года преобладала ярко выраженная критика либерализма и антикапиталистическая этика, преимущественно в левом оформлении (марксизм, фрейдо-марксизм, анархизм), но с элементами и консервативного антикапитализма (традиционализм, Новые Правые), а также в научных типах дискурса (социология, структурализм, феноменология, антропология, история цивилизаций, сравнительное религиоведение) и в искусстве (сюрреализм). Все двигалось к тому, чтобы под эгидой голлизма построить версию «второго гуманизма», в котором полностью демонтировался бы субъект Модерна и утверждалась бы альтернативная версия антропологии, основанная на органическом холизме, к которому французская мысль последней фазы интенсивного Модерна подходила и слева, и справа, а также в широком русле менее четко идеологизированных научных дисциплин, противостоящих, тем не менее, методологическому индивидуализму. Уход де Голля от власти знаменовал собой резкий сбой в этом процессе и начало фундаментальной девиации французского Логоса, пребывающего в поисках Диониса, в сторону либерализма и индивидуализма, в постепенном сближении с англосаксонской культурой и геополитическим атлантизмом. Поэтому события 1968 года, в результате которых голлизм потерял лидирующие позиции, а сам де Голль в 1969 году удален от власти и вскоре умер, имели огромное значение для ноологической структуры Франции и Европы в целом, так как в их ходе сложились предпосылки для перехода к Постмодерну, что и отразилось, в частности, в постструктурализме и сопутствующих ему интеллектуальных феноменах, подвергших критической ревизии предшествующую жестко антибуржуазную, континентальную тенденцию французской культуры.

После де Голля Пятая Республика все больше сближается по основному вектору с Четвертой Республикой и с последними годами Третьей, с тем лишь различием, что намеченные там тенденции к радикальной модернизации и углублению в Логос Кибелы достигли к настоящему времени крайних пределов, когда сама идентичность Франции поставлена под вопрос, а нигилистические тенденции стали настолько могущественными, что складывается впечатление готовности современного французского общества полностью разорвать всякую преемственность со французским историалом, растворив его в общеевропейском сетевом ультралиберальном глобалистском сообществе, основанном на парадигме Постмодерна.

Современная Франция все больше превращается в анти-Францию, если принимать за основу ее постоянной идентичности сложный и противоречивый, но в целом олимпийски ориентированный, кельтский Dasein с сильным фактором «раскрепощенной женственности» («хрупкий патриархат») или, с другой точки зрения, окончательно меняет свою ноологическую природу с Логоса Аполлона и Диониса на Логос Кибелы, завершая тем самым процесс, начавшийся много веков назад.