Береговая охрана США отказалась от учений в Арктике, опасаясь, что единственный ледокол «Полярная звезда» выйдет из строя — и тогда придётся просить о помощи русских. А всё потому, что США — небольшая, в сравнении с Россией, южная страна, которой не место на Севере. В отличие от большой северной страны России, для которой Заполярье — дом родной. И что для Америки — смерть, то для русского — родная стихия.
Ледоколы — это наш профиль. Поэтому американцам и нечего делать в Арктике со своей «музейной» старой посудиной, запчасти для которой капитан «Полярной звезды» (так называется единственный американский ледокол) снимает c ещё более старого корыта, давно списанного в утиль, и если подходящей запчасти там не найдётся, все американские учения в Арктике встанут на вечный прикол. Действительно, не просить же помощи у русских.
И всё же проблема Арктики имеет и более серьёзное измерение. Именно у России самая протяжённая морская арктическая граница. По сути, Арктика — это и есть естественное продолжение России, ледовый континент, приращённый вечной мерзлотой нашей северной окраины, где почва переходит в лёд, а континент — в океан, и нет этому белому русскому безмолвию конца и края, как и самой России, которая, как известно, «нигде не кончается».
Само освоение Арктики всегда было уделом героического русского духа отважных и почти всегда отчаянных завоевателей. Редкий европеец, добиравшийся до Северного полярного круга, сразу не понимал всю иррациональность и бесперспективность своей затеи. И только лишь русский исследователь всегда видел за белым нескончаемым горизонтом нечто большее, чем бесконечный лёд, двигаясь всё дальше на Север, на Север, на Север…
И усилия русских первооткрывателей-идеалистов не прошли даром. Спустя всего пару столетий Арктика стала зоной обеспечения стратегической безопасности большой континентальной России, а также неисчерпаемым источником углеводородов, столь необходимых для обогрева необъятного северного государства. И пусть западные рационалисты продолжают сетовать на избыточное отопление в русских домах. Такова наша суть — из жара в холод, из огня да в полымя, из безудержного русского маниакала в бесконечную русскую депрессивную тоску. Удержаться где-то между, в промежутке практичности и рациональности нам очень сложно. Если Север — то уж самый крайний, за краем…
Если говорить о стратегическом значении Арктики для России, то контроль над ней — залог защищённости бескрайних северных границ России. Во-первых, сквозь Арктику никто не пройдёт, кроме русских. А во-вторых, именно через пространство русской Арктики мы можем нанести самый эффективный, по кратчайшей траектории, удар возмездия. По кому нанести? Нам бы не хотелось ни по кому, у нас вообще кругом «партнёры», друзья и «добрые люди». Если нас не разозлить. То есть если не лезть в нашу бесконечную русскую Арктику. Так что кто полезет, по тому и нанесём. По кратчайшей траектории.
Пока Арктика наша, мир может быть спокоен, ибо неотвратимость молниеносного ответного удара охлаждает арктическим воздухом самые горячие головы. «Мы попадём в рай. А они просто сдохнут». И к этому больше нечего добавить.
Никто и не отказывается делиться теми безграничными ресурсами, которые таит под собой арктический лёд. В Европе тоже есть северные государства, им всем тоже достанется для согрева. Но по справедливости. А так может быть только под русским контролем. Ведь нынешнее безраздельное американское доминирование в Европе, особенно натовское присутствие на севере Старого Света вопрос о справедливости даже не ставит — только о контроле и распределении в пользу США для установления ещё большей зависимости Европы, для её теперь ещё и сырьевой эксплуатации.
Но почему южное государство вообще заявляет о каких-то правах на углеводороды, которые самим создателем (для тех, кто живёт в трёхмерном мире Бога, природы и человека) или же природой (для тех, кто живёт в двухмерном пространстве субъектно-объектной пары) оставлены там, где они наибольшим образом востребованны — на Севере? Для южного государства американских штатов есть запасы Юга, которые они и так уже присвоили, считая, похоже, своей собственностью государства нефтяных монархий — Саудовскую Аравию, Катар, Кувейт и прочие пески арабского мира, бурлящие нефтью.
Запасы Арктики — это то, что является безраздельным достоянием России и Северной Европы, но только после того, как последняя отправит своего навязчивого опекуна туда, откуда пришёл. Только тогда можно обсудить использование арктических запасов по справедливости. Только мы, русские, и наши нормандские предки (периода до нашествия англосаксов) знаем, что такое справедливость. У нынешних же глобалистских элит справедливость своя — несправедливая, и ей не место в Арктике.
Геополитически Арктика — это недвижимый полюс, центр континентальной сухопутной цивилизации, главное качество которой — статика и вытекающий из неё консерватизм. Арктика — это созерцательность, обращённая в вечность, порождающую бесконечность. Ликвидная, текучая, динамичная, изменчивая и непостоянная суть цивилизации моря — нашего геополитического антипода — это то, что никак не совместимо с Арктикой. Морской цивилизации неподвластна арктическая вечная мерзлота. Морская цивилизация там замерзает, останавливается, меняет свою суть, а значит перестаёт быть.
Мерцающая ликвидность Запада в Арктике далеко не уплывёт, встанет, вмёрзнет. «Полярная звезда» Америки — это последний ржавый ледокол, залатанный б/у запчастями. Оно там не плавает. Там, где мы ходим. Арктика — это геополитическая суша, квинтэссенция недвижимой сухопутной цивилизации, географической осью истории которой является русский Хартленд — бесконечная северная Россия. Арктика наша на основании самой онтологии нашего бытия, и это аксиома русской геополитики.
