Произошедшее на улицах Москвы в субботу — не было ни акциями протеста, даже в несанкционированной форме — ни их разгоном и подавлением.
Потому что это была чисто технологическая акция, с одной стороны, направленной на то, что мягко называют «дестабилизацией положения в стране» в ходе предвыборной кампании в региональные представительные органы, частью — актом отработки уличных действий радикальной части прозападных коллаборационистов, при поддержке известных групп с уже контролируемой (если не говорить — оккупированной) Украины.
Некое модифицированное повторение технологий прежних «цветных революций».
И то, что Евросоюз буквально через несколько часов, с привычной для таких ситуаций скоростью осудил пресечение этих политико-технологических акций — просто иллюстрирует, что к такому осуждению он готовился и до самих акций. То есть — что одной из задач этих акций — было добиться очередного осуждения России очередной Западной инстанцией.
Все это не означает, что у граждан России нет оснований протестовать против, более чем, множества, действий власти. Хотя, скорее, не в политической, а в социально-экономической сфере. Нынешняя российская власть творит множество глупостей и безграмотностей. Ее экономическая политика нелепа, очевидно неэффективна и неспособна обеспечить успешное развитие экономики — по вполне официальным признаниям, экономика едва приближается к уровню развития экономики РСФСР 1990 (не самого для страны лучшего) — года советской истории. Что, в последнее время особенно, дополняется откровенным хамством и пренебрежительным отношениям к людям со стороны как ряда ведомств, так и уже многих чиновников, то предлагающих жить на три тысячи в месяц, то объявляющих, что власть никого рожать не просила, либо объявляющих пенсионеров бездельника. И власть при этом, в лучшем случае ограничивается снятием чиновника с должности, не понимая, что эти люди своими действиями дискредитируют власть и повышают уровень напряженности в обществе. И что наказывать за подобные акты чиновничества нужно не увольнениями, а уголовными статьями политического характера, — в частности, как попытку организации массовых беспорядков.
Ясно также и то, что мерзостью «пенсионной реформы» власть очень серьезно поколебала свою устойчивость. Если говорить откровенно — у граждан страны доверия к власти нет в принципе. Доверие еще есть лично к Путину, который одновременно воспринимается и как «начальник над властью» — и как реальная оппозиция к ней. Хотя и на этом доверии оскорбительность «пенсионной реформы» сказалась не лучшим образом.
Доверие к Путину и сохраняющаяся лояльность граждан к власти сегодня держаться на поддержке достойной внешнеполитической линии защиты национальных интересах страны — и восстановленном этим самоуважении людей, и еще — на признании значимости усилий, которые власть — в основном под давлением того же Путина — предпринимает в социальной сфере. Хотя и здесь все делает вполне своеобразно — и явно из-под палки.
Проблема только в том, что организаторы акций уличного противостояния — стремятся не к иной экономической политике и устранению чиновничьего чванства (они сами не менее наглы и чванливы), — а к изменению внешнеполитического курса, отказу от национального суверенитета и принятию вассальной зависимости по отношению Западной Коалиции. И вполне технологично рассчитывают использовать накапливающееся в обществе недовольство и напряжение — как движущую силу свержения, в первую очередь, именно Путина — и стать новой властью, которая в новом виде восстановит практики 90-х гг., и откажется от национального суверенитета России.
То есть — в чем сущностно, разница между нынешней властью и ими: в том, что, с одной стороны, власть хочет, чтобы решения, касающиеся судьбы страны (хорошие они или плохие), принимались внутри страны, а эти люди, хотят и соглашаются, чтобы решения, касающиеся судьбы страны принимались вне страны — а они были бы назначенными над страной управляющими.
Технология, которая реализовывалась в субботу — была модернизированной технологией «цветных протестов». Изменения были внесены по двум позициям.
Первая. Традиционно они увязывались с итогами выборов, когда последние, вне зависимости от реального положения вещей, объявлялись фальсифицированными и вокруг лозунга «За честные выборы» — начинался эмоциональный подогрев общества и использование в качестве «уличного мяса» — всех кого удавалось довести до состояния уличной истории, а попытки пресечения этих выступлений изначально были нужны и провоцировались, для создания образов «кровожадной преступной власти, не желающей уступать свое место представителям народа», — то теперь политические акции были увязаны с более ранним этапом: довыборной ситуаций и моментом регистрации кандидатов в депутаты.
Что здесь важно понять: в такой ситуации целью является не регистрация и не сами выборы — целью является организация противостояний до выборов.
С тем, чтобы, как минимум, делегитимизировать выборы до дня голосования и этим повлиять на итог, в частности — снизить как можно меньше явку — и иметь возможность и после выборов заявлять о непризнании легитимности самих органов власти в новом составе. Что дает возможность и говорить о незаконности всей власти в стране, вплоть до объявления о создании альтернативных органов власти.
А как максимум, в случае удачи — добиться свержения власти уже в ходе данной политической кампании.
Вторая. Классические технологии Шарпа предполагали деморализацию власти и общества исключительно мирными средствами: формально «протестующие» ничего не нарушают, у власти нет повода использовать свои естественные права на насилие, но, не применяя насилие — она уже всем обществом воспринимается как сдавшаяся и бессильная. И тогда ее просто добивают: никому не нужна власть, которая боится крови: только тем, кто хочет встать на ее место: ГКЧП предал страну, побоявшись расстрелять Белый дом Ельцина, — Ельцин расстрелял Белый дом Хасбулатова и Руцкова.
Провал «Болотного Мятежа» првиел к обогащению технологий современного переворота: формально «мирные протестующие» используются как заставка — из-за их спины внезапно выдвигаются и действуют подготовленные боевики, атакующие и прорывающие заслоны силовиков, — и откатывающиеся за спины «мирных» если получают отпор. Так неонацисты действовали на Майдане в 2014-м.
Примерно такая тактика частично использовалась и 27 июля в Москве. Плюс газовые атаки и, как все же пишется, — взрывпакеты со стороны групп «мирных протестантов».
Задача была не в том, чтобы добиться регистрации спорных кандидатов — потому что по спорным вопросам, как раз, предметное обсуждение избиркомами проводилось. Задача была в том, чтобы, первое, потренировать свои оперативные подразделения, и, второе, — чтобы добиться максимального количества пострадавших и задержанных, а таким образом — гиперболизировать информационные образы произошедшего: «силы протеста» и «зверств власти».
Более того: вопрос вообще был не в регистрации или не регистрации, законной или незаконной, — вопрос был в том, чтобы иметь повод для организации беспорядков. И потому, что для организаторов столкновений они политически были важнее, чем участие в выборах. И потому, что реальных шансов на успех при имеющийся численности избирательных округов — у них практически не было.
Отказ в регистрации — хороший повод. Причем тут не важно, законен этот отказ или незаконен: при прочих равных, поскольку общество, даже оставаясь лояльным власти, доверие ей не оказывает, вполне можно любую законную вещь объявлять незаконной — и общество скорее поверит назначенным «пострадавшими», чем власти — уж слишком много нечистоплотности она допускает. И тот момент и отрабатывается технологами коллаборационистов. Власть слишком часто хамит и лжет — поэтому ее противники, которые хуже ее во много раз, на каждом шагу имеют возможность обвинять ее во лжи даже тогда, когда она говорит правду.
Нужна была не регистрация — нужен был повод для беспорядков. Поэтому отказ от регистрации — организаторов вполне устраивал. И поэтому нужен. Причем, если подумать — добиться его было более чем просто и легче, чем собрать реальные подписи: достаточно значительную часть подписей сфальсифицировать, — избиркомы объявляют их недействительными и в регистрации отказывают, а организаторы столкновений декларируют, что отказ незаконен, шумно возмущаются и получают необходимый повод для выступления. С дальнейшим расчетом на максимально шумный эффект, большое количество задержанных, и по возможности — на увеличение числа пострадавших из числа непричастных — чтобы максимизировать возможное возмущение в обществе и увеличить число тех, кто придет протестовать в следующий раз. Вообще-то говоря, — это просто предмет прикладной политологии.
Только много важнее другое. Организаторы столкновений обвиняют власти в преднамеренном и необоснованном отказе в регистрации в качестве кандидатов на выборы. Так это или не так, с уверенностью сказать можно только лично проверив подписные листы. Пока организаторы акций предпочитают не участие в перепроверке, — а участие в столкновениях с силовиками. Почему — речь шла выше.
Однако, фальсифицированы их подписи или нет — с принципиальной точки зрения существует почти очевидный вопрос: — а они должны иметь право на участие в политической жизни страны?
Когда Северо-Американские штаты отказались от подчинения власти Британской Короны, тогдашнего политического гегемона — им не приходило в голову оставить право на участие во власти своей страны сторонникам этой короны. И их элиминировали из политической жизни Америки, причем последовательно. Энергично и эффективно. Иначе нова страна просто не выжила бы…
Россия тоже отказалась от признания приоритета подобного гегемона. А те, кто организовывал столкновения на улицах Москвы 27 июля — и будет организовывать и еще — не отказались. И количество людей с иностранным гражданством среди задержанных — чуть ли не больше половины — демонстрирует: это был не протест граждан России, направленный на то, чтобы сделать жизнь в России лучше, достойнее, а политику власти и саму власть — более разумной и профессиональной. Это была политическая акция «неграждан» России, направленная в итоге на то, чтобы России, как независимой страны не было. Почему их тут же и стали активно поддерживать внешние противники и конкуренты России.
И, среди прочего, очень интересно смотреть за лица ударных групп, прорывавших заслоны милиции: лица зверей, опьяненных злобой.
Как всегда, там были разные люди. Как и в среде те, кого почему-то называют «несистемной оппозицией» — есть вполне милые, интеллигентные и умные люди — с прочно замороченными мозгами. А есть просто несправедливо обиженные властью на тех или иных этапах и по разным поводам, — власть, как таковая, как говорилось выше, туповатая и наглая.
Но в основе это были не ГРАЖДАНЕ. Это были неплохо организованные вестернизированные политические бандиты.
