Если отвлечься от очевидных троллей, конспирологов и идиотов, то вся критика моих рассуждений о последних геополитических изменениях сводится к двум основным тезисам.
— Первый касается США и состоит в том, что США никогда не поделятся своим влиянием с Россией. Потому что они никогда не делятся своими ресурсами, потому, что мы слабее, и так далее, и тому подобное. В общем, ни за что и никогда.
— Второй состоит в том, что Путин не может хотеть ничего хорошего для России. Именно так, а не почему-то сейчас не хочет или не почему-то сейчас не может. Он в принципе, не может вообще хотеть чего-то для России и для её народа, поскольку интересуется исключительно тем, как бы что-нибудь ещё украсть для своих друзей.
Тезисы эти заведомо странные и я много раз объяснял их ложность. Но сегодня я хочу поговорить не о том, почему они не соответствуют действительности, а почему воспроизводятся раз за разом. И почему с ними (со вторым, так уж точно) нужно что-то делать на государственном уровне.
Итак, тезис первый. Он, как мне кажется, связан не столько с тем, что США нас много раз кидали (поскольку и мы тоже не ангелы), сколько с тем, что современная либеральная элиты США нас вообще не воспринимает как партнёров. Кстати, я подозреваю, что именно это обстоятельство приводит к тому, что у нас это слово так любят использовать. Так сказать, некоторая компенсация для одних и злобная ирония для других.
Российские элиты, как и граждане, за исключением очевидных компрадоров, были довольно сильно обижены тем, как поступили с нашей страной. Но тут как раз имеет место серьёзная альтернатива: мы считаем, что добровольно присоединились к их системе. А они считают, что мы проиграли войну, что мы — побеждённая нация и не имеем право что-то высказывать победителям, которые и так максимально лояльны.
Наиболее ярко это проявлялось в начале 2000-х, работники Госдепа откровенно высказывали претензии, что проигравшие так нагло себя вести не должны. Ну а мы, в свою очередь, признавать себя проигравшими не собирались и это создавало очевидный повод для конфликтов. При этом, это наше мнение всё равно никто не собирался учитывать, что и создало ситуацию, при которой США в нашей стране в рамках общественного мнения как партнёры не воспринимаются.
Психологически это связано с тем, что поскольку общественное мнение отказывается признавать события 1991 года как поражение (мы сами приняли капитализм), то это значит, что поведение американской элиты связано с тем, что она в принципе недоговороспособна! Поскольку первое утверждение (даже если оно относительно верно) психологически неприемлемо, то второе получается автоматически. И хотя Трамп вовсе не считает, что мы проиграли (поскольку те силы, которые стоят за ним, тоже проиграли причём даже раньше нас), но его трудно отделить от США.
Фактически, для того, чтобы преодолеть эту проблему и вывести Трампа в глазах нашего народа в договороспособную персону, нужно ввести в общественный дискурс в нашей стране тезис о том, что США были (и, частично, остаются до сих пор) оккупированной страной. Где оккупанты — международные банкиры. Которые, в том числе, частично оккупировали и нашу страну. И тогда всё встанет на свои места: и нас, и США обижали, причём одни и те же силы, причём и мы, и Трамп, как лидер нынешних США, встаём с колен.
Со вторым тезисом всё сложнее. Психологически он связан с разрывом после подписания пенсионной реформы сакральной связи между народом и Катехоном. Можно сколько угодно ёрничать по поводу Катехона (в задачу которого входит защищать народ от произвола бояр и олигархов), но то, что государственная модель у нас византийская спорить сложно. И Царь-Катехон должен быть суров, но справедлив …
Это отношение народа похоже на отношение к какому-нибудь ребёнку, которого родители обидели в пользу других детей. Или детей, которых кинули родители (обратная ситуация носит другой характер). Грубо говоря, это крик: «Так — нельзя!» А если тот, на кого обиделись, продолжает настаивать на своей позиции, то любовь сменяется лютой ненавистью. Практически любой человек на своём веку такие истории видел и понимает, что преодолеть появившийся барьер страшно сложно. Поскольку вера в том, что ближний родственник тебя не кинет в сложной ситуации носит абсолютно иррациональный характер. И если она ушла, то вернуть её материальными подачками невозможно, тут нужен какой-то очень хитрый ход.
Вот именно в такой ситуации оказался, судя по всему, Путин. Люди, которые ему верили, перестали верить после пенсионной реформы. И даже если им что-то дать, они это будут воспринимать именно как подачку. И подведут под неё банальную логику: своим-то больше дал! И это не цинизм, это просто логика подачки. Иными словами, категорически необходимо систему отношений главы государства (на сегодня он статус Катехона потерял) вернуть из логики подачек в логику сакральности. И если этого не сделать, то реализация внешнеполитических проектов, время для которых подошло, сильно осложнится.
Все мои попытки что-то объяснить ни к чему не приводят. Как я не мог объяснить некоторым своим школьникам, простые истины. Ну, условно, почему мне не помогли с образованием? А его (или её) за уши тащили? Потому что он болен, а я здоров? Потому что я мальчик, а она девочка?
Ну, и так далее, и тому подобное, каждый может такие истории вспомнить и понять, что логика в таком случае не работает. Тут нужно возвращать веру. А это невероятно сложно (я знаю случаи, когда люди такие истории помнят и через 50 лет, и через 60). Впрочем, те, кто читал комментарии к моим текстам на тему политики Путина не могут не видеть этой жгучей обиды. Причём со стороны это кажется глупостью, ну в чём проблема, договоритесь, компенсируйте. Но нет, как я уже говорил, внутри семьи это не работает.
В общем, как мне кажется, приведённые две проблемы — это главное, что следует из обсуждений моих статей. И с ними точно что-то нужно делать.
