В XXI веке знание об архитектуре и принципах функционирования национальных и транснациональных элит становится ключом к построению эффективного государства. Если ротация правящих элит налажена грамотно, от одного к другому электоральному циклу не нарушается преемственность, политическая стабильность и обороноспособность, то государство успешно. В противном случае – подверженность технологиям «цветных революций», нестабильность и утрата суверенитета. Знания и практические технологии в этой сфере – залог как минимум стабильного развития любого государства.
Со времен «Государства» Платона и «Политики» Аристотеля человечество знало о неоднородности общества, разделенного по профессиональному, возрастному, гендерному, политическому и многим другим принципам. Каждый народ по-своему формировал свою политическую культуру, отношения между массами и элитой и базовые принципы разделения власти. Со временем эволюционировал лишь тип доступа в правящую элиту, критерии отбора и ротации управленческой прослойки. Сам же принцип разделения на правящий класс и массы всегда оставался неизменным, но под элитой всегда понимались избранные («элита» происходит от латинского «elegere» — «избирать»; «элита» означает «избранные», «лучшие»), самые талантливые и целеустремленные. Одни были стражами, другие – жрецами, третьи – производителями. Научно это деление для индоевропейских обществ обосновал в XX веке французский исследователь Жорж Дюмезиль в своей Теории трех функций.
В традиционном обществе, в отличие от современного, переход из одной касты или сословия в другое был либо невозможен, либо крайне затруднен. После Великой французской революции и повсеместного внедрения республиканских демократических принципов изменилась лишь степень проницаемости социальных слоев. Само разделение, как бы его ни пыталась затушевать коммунистическая или либеральная пропаганда, не ушло в прошлое. Даже в Советском Союзе, формально декларирующем полный отказ от аристократических и элитарных принципов, четко прослеживалось выделение сначала революционной элиты, которая занималась госстроительством в начале XX века, потом военной и трудовой, позднее – собственно номенклатуры. То же самое в либерально-демократических США, где сначала доминировали белые англосаксонские протестанты (англ. White Anglo-Saxon Protestant, WASP), а со времен Обамы – уже «цветная» элита, разделенная по партийному, а еще больше – по имущественному принципу.
В России антагонизм правящего класса и масс поэтапно нарастал со времен церковного раскола и начала западных заимствований в XVII веке до революции начала XX века. Носителями суверенитета и политической власти были сначала князь с воинской дружиной, затем – придворные и бояре. Со времен Петра I сословное разделение стало менее жестким, новые дворяне и все население Российской Империи служили Отечеству в равной мере, но каждый – на своем месте. В XIX веке на историческую сцену вышла имперская бюрократия, набираемая частично из дворянской среды, частично – из представителей народных масс, получивших образование и претендовавших на элитарный статус.
Теперь – к теории. Все описанные выше пертурбации на отличном теоретическом языке изложили, собственно, авторы теории элиты: итальянцы Гаэтано Моска (1858 – 1941 гг.), Вильфредо Парето (1848 – 1923 гг.) и немецкий политолог Роберт Михельс (1876 – 1936 гг.). Именно они ввели термин «элита» в политический дискурс XX века. При этом само разделение на элиты и массы ввел именно Вильфредо Парето. Его социологическая теория была изначально направлена против марксизма, постулировавшего теоретическую возможность и практическую достижимость абсолютно эгалитарного общества. Если с точки зрения Маркса основной закон исторического развития сводится к антагонизму противоборствующих классов, то Парето считал устройство общества принципиально неизменным. Любое общество – демократическое, деспотическое или монархическое – тяготеет, с его точки зрения, скорее к стабильности, чем к внутреннему конфликту. Для поддержания этой стабильности и преемственности общество выделяет из себя наиболее пассионарные, способные и готовые к управлению группы – правящую элиту. Главное, что структура общества всегда остается неизменной: деление на элиты и массы неизбежно, общество без элиты существовать не может, элиты определяют исторический процесс и представляют массы во внутренней и внешней политике. Политическое неравенство – неотъемлемый атрибут любого общества.
Циркуляция элит в современном обществе, по Парето, происходит из-за разделения на три неравные группы: элиту, контрэлиту и антиэлиту. Элита – это сама правящая группа. Также в обществе всегда присутствует контрэлита – такой социальный тип, который хочет и может править, но не имеет прямого доступа к власти (существуют какие-то законодательные, национальные, политические или имущественные ограничения). Когда в обществе накапливается критическая масса контрэлиты, которая обладает волей, умом, решимостью, а сама элита дряхлеет и теряет хватку, происходит революция. В современных демократических обществах, где налажен механизм ротации элит, тот же самый переворот происходит мирным путем – в ходе выборов или референдума. Третий социальный тип – антиэлита. Это такая группа, которая всегда выступает против любой элиты, но сама элитой быть не хочет или не способна. Сюда можно отнести представителей криминалитета, анархистов или, в отдельных случаях, творческую интеллигенцию и журналистов, которые зачастую выступают против власти, но реально править не хотят. Это особый социальный тип, все время критикующий власть, но сам брать на себя полномочия и ответственность не желающий. Остальные – масса, которая к политике равнодушна и вполне самодостаточно живет другими интересами за рамками политики. Важно понимать, что масса – это не отрицательная категория. Принадлежность к массам означает лишь равнодушие к реализации властных стратегий и даже наблюдению за этим. Впрочем, конец XX века ознаменовался «восстанием масс», описанным Хосе Ортега-и-Гассетом в одноименной книге.
Существует при этом два типа ротации элит: эволюционный и революционный. В первом случае потерявшая хватку элита постепенно отправляется на пенсию, а ее место замещает оппонирующая ей контрэлита. Если этот баланс разумно поддерживается, то дело никогда не идет к революционному сценарию, при котором правящая элита целиком сметается, а на ее место приходит свежая и амбициозная.
Суть концепции Михельса в том, что «демократия, чтобы сохранить себя и достичь известной стабильности», вынуждена создавать организацию. А это связано с выделением элиты – активного меньшинства, которому народная масса вверяет свою судьбу ввиду невозможности ее прямого контроля над крупной организацией. Лидеры никогда не уступают свою власть «массам», а только другим, новым лидерам. Необходимость управления организацией требует создания аппарата, для этого власть концентрируется в его руках.
Итак, какие же выводы для современной России мы должны сделать из столь длинного вступления? Знание всех перечисленных выше принципов заставляет нас сделать вполне определенные выводы за рамками сугубо академических рассуждений, хотя и в отечественной политологии достаточно глубоко прорабатывалась тема генезиса и перспектив российской элиты. Например, широко известны имена Ольги Крыштановской и Оксаны Гаман-Голутвиной. Первая в книге «Анатомия российской элиты» во всех социологических подробностях описала фазовый переход от позднесоветской номенклатуры к ельцинским реформаторам и современной стабилизации. Гаман-Голутвина – автор знаковой монографии «Политические элиты России. Вехи исторической эволюции». Оба автора еще в 90-е – начале нулевых внесли значительный вклад в развитие отечественной элитологии.
Современный этап развития российских элит, начатый в 2000-м году президентом Владимиром Путиным, еще не закончился, поэтому и о результатах этого самого важного государственного строительства судить рано. Обозримый итог, по качеству которого можно будет сделать вывод об успехах начинаний Владимира Владимировича, – готовящийся транзит 2024-го и запущенная конституционная реформа (о ней мы, возможно, поговорим в одной из следующих статей). В любом случае, до сегодняшнего дня процесс выстраивания преемственности в государстве идет относительно успешно. Еще в первые годы президентства выстроена эффективная вертикаль власти, пресечены любые сепаратистские поползновения областей и республик, а традиционный для России подковерный или византийский способ выяснений отношений никак не сказывается на общей политической стабильности. В заслугу Владимиру Владимировичу, безусловно, можно поставить разведение крупного капитала и государственного аппарата (пример их нездорового слияния – соседняя Украина, утратившая суверенитет и подверженная все новым волнам политических потрясений).
С 2000 года почти с нуля восстановлена российская государственность. Для региональной и федеральной элиты стабильно транслируются общие правила игры без ухода в тень, клановых договоренностей и кумовства. По крайней мере, по сравнению с 90-ми разница огромна. Свое отношение к принципам построения государства Путин однозначно выразил в известном «Открытом письме» к избирателям в феврале 2000 года: «демократия – это диктатура закона, а не тех, кто по должности обязан этот закон отстаивать. Думаю, нелишне напомнить: суд выносит решения именем Российской Федерации и обязан этому высокому имени соответствовать. Милиция и прокуратура должны служить закону, а не пытаться “приватизировать” данные им полномочия с пользой для себя».
Эффективность нашего государства на новом историческом витке будет обеспечена компетентностью сформированной за 24 года системой власти. Не теми же самыми людьми, а именно выстроенной системой управления, созданными правилами игры! При этом в Кремле должны четко осознавать, что только политических и информационных технологий здесь будет недостаточно. Важно найти зыбкий баланс между элитой, контрэлитой, антиэлитой и массами. Для этого влияния и бюрократического ресурса недостаточно – необходимо обратиться к мозговым центрам, работающим в поле с региональной элитой и на федеральном уровне с ведущими патриотическими интеллектуалами. Таким интеллектуальным центром, безусловно, является Изборский клуб, стабильно генерирующий государственные идеологемы и смыслы.
Наше государство по-прежнему отчаянно нуждается в свежих и проработанных идеях, разработанных и продуманных на самом высоком уровне авторским коллективом изборцев. К 2024-му году такая востребованность на прямое участие в политическом процессе будет только возрастать. Изборский клуб скажет свое слово в региональной и федеральной политике!
