Сегодня, через 75 лет после Великой Победы, мы снова возвращаемся в те годы, когда наши деды и прадеды миллионами жизней отстояли нашу страну в беспощадной схватке с нацизмом. Это была война не за возможность есть бутерброды с икрой по утрам или наслаждаться лежанием в шезлонгах на курортах, как сейчас утверждают псевдо-историки, очерняющие великий воинский и человеческий подвиг наших предков.
Великая Отечественная война показала, за какие ценности люди могут пойти на смерть: за будущее, за великий проект новой жизни освобожденного человечества, способного преодолеть границы времени и пространства, за право человека творить и восхождение. Советские люди понимали, что это схватка жизни со смертью.
Великая Отечественная война действительно была священной войной для советского народа, который отстаивал свое право и право всего мира на историю, считает философ, доктор политических наук, профессор кафедры истории и теории политики факультета МГУ Сергей Черняховский.
— Победа в Великой Отечественной войне осталась, пожалуй, единственным государственным праздником, который объединяет страну, наш народ, в единое целое. Скажите, есть ли, по-вашему мнению, какие-нибудь другие исторические события, которые могли бы играть такую же роль?
— Когда? Сегодня или в своей сущностной значимости? Сегодня иной подобной даты нет. В своей цивилизационной значимости — есть три узловые российские даты истории нашей страны в XX веке (а скорее — во всей нашей истории): 7 ноября, 9 мая и 12 апреля. Это не только три даты, это три этапа, три рубежа, три взятия определенных барьеров.
Есть консенсус в позитивном отношении к 12 апреля, Дню выхода в Космос. Пока сложная ситуация с 7 ноября, потому что часть элитных групп его предельно страшится и пытается, даже не то чтобы дискредитировать (это особо не получается), но поменьше о нем вспоминать. Однако 7 ноября напоминать о себе будет постоянно и в какой-то момент вернется в официальный праздничный календарь.
7 ноября напоминать о себе будет постоянно и в какой-то момент вернется в официальный праздничный календарь.
7 ноября — это в первую очередь переход от цивилизации постоянства к цивилизации Прорыва, обществу постоянного ускорения, постоянного преобразования. 12 апреля — это выход за пределы земной цивилизации. Это действительно выход к освоению большого мира. Это те рубежи, которые могут быть значимы для символики будущего. Ну, а там посмотрим…
Есть и другие, неполитизированные даты: Новый Год, 8 Марта, 23 февраля. Тоже хорошие праздники.
Каких-то иных дат, которые могли бы сравниться с этими по значению нет. В самом деле, не 12-е же июня вспоминать!
— Вы отметили 12 апреля как день выхода человечества за пределы Земли, 7 ноября как переход к совершенно другому типу общества — обществу постоянного ускорения, постоянного восхождения. Скажите, как вы бы могли определить 9 Мая?
— Вторая мировая война была вообще битвой проектов. Это была ситуация, когда оказалось, что проект Модерна остывает, и он мало к чему уже был способен. И вот рождается протест против него. С одной стороны, этот протест выразили Гитлер и Муссолини.
«Комфортный Модерн» как затухающая стадия Модерна, оказался слаб, и не готов себя защищать. Он слишком утонул в комфорте. Все великие ценности, которые его сделали в XVII, XVIII, XIX веках, он сдает без боя. Что когда-то родило Модерн — подвиг и риск, вера в способность человека противостоять обстоятельствам и менять мир. В «Комфортном Модерне» второй четверти XX все это оказалось атрофированным.
В случае победы Контрмодерна — в любом из его вариантов — мы были бы обречены вернуться не в эпоху до Просвещения и до Возрождения, а эпоху варварства. Предцивилизационную эпоху. Поэтому, собственно, Гитлер уделял особое внимание старогерманским легендам.
Но оказалось, что есть еще Сверхмодерн. Советский Сверхмодерн, который стал развитием мирового цивилизационного духа, в данном случае, сконцентрировавшегося в развитии России. Он был лишен деградирующих моментов позднего Модерна, и смог победить Контрмодерн.
В Модерне для людей слишком многое стали значить текущие повседневные права, благосостояние и комфорт. За это нельзя умирать — а без риска гибели нельзя полноценно за свои ценности драться. Контрмодерн был готов убивать. Но поскольку для него высшей ценностью являлось господство, господство, например, своей нации, то за это можно было драться и убивать, но умирать тоже оказывалось бессмысленно.
В Великую Отечественную войну люди умирали за будущее, за идеальное общество, за раскрепощение человека.
Сверхмодерн, как своей ценностью видел именно освобождение человечества, раскрепощение человека, раскрытие всех его внутренних способностей, его внутренней творческой сущности: как когда-то писал Маркс, главная задача коммунизма в том, чтобы создать условия, когда каждый человек, потенциально способный стать Рафаэлем, будет иметь реальную возможность стать Рафаэлем.
За такие ценности и смыслы люди могли умирать. Они, конечно, не умирали ни за какую «Православную Русь», значимую как ценность столетия назад. Что за нее умирать особо не хочется, стало ясно в Первую мировую войну. В Великую Отечественную войну люди умирали за будущее, за идеальное общество, за раскрепощение человека.
В этом отношении 9 Мая — проектная победа, Победа Будущего.
Во Второй мировой войне схватились четыре идеологии. Накаленный гитлеровский национализм — с противостоящим ему блоком образов Модерна и Сверхмодерна: английским консерватизмом, американским либерализмом и советским коммунизмом. И оказалось, что действительно всерьез умирать могут только люди, мечтающие о будущем! И — не могут те люди, которые просто сражаются за бытовую свободу и комфорт повседневности.
Если бы не было Советского Проекта, как конкретно-исторического воплощения коммунистического проекта в целом, вырождение старого мира могло быть остановлено, по логике вещей, только регрессом, уходом в раннее Средневековье.
9 Мая — это дата, которая показала, что можно избежать исторического падения и можно продолжить путь вперед, в Будущее.
Горько и спорно, что не будет Парада и шествия Бессмертного полка.
Недаром после войны три глобальных проекта ставятся в центр политической, экономической, производственной и гуманитарной деятельности Советского социума. Это Космос — выход вверх, к звездам, это Атом — познание глубин материи, и третий, практически не упоминаемый так называемый Великий план преобразования природы.
То есть это утверждение идеи о человеке как об абсолютном и могущественном творце. Живущем не ради того, чтобы потреблять, а ради того, чтобы развиваться, творить, создавать новое.
— Совсем недавно в Праге демонтировали памятник Коневу, в Прибалтике парадным шествием проходят бывшие эсэсовцы. Как вы считаете, это признак того, что тот самый Контрмодерн, о котором Вы говорили, вновь выходит на поверхность?
— Разумеется, хотя пока это еще не столь массово. В связи с кризисом и, скажем нейтрально, заморозкой Проекта Сверхмодерна, стало ясно, что Модерн оборачивается уже не просто размягченным «Модерном комфорта», а Постмодерном: с энтропией ценностей, с отказом от всех базовых оснований Нового Времени, на которых он был построен. То, что сейчас называется европейскими ценностями, к ценностям собственно европейской цивилизации, с ее рыцарями, мушкетерами, якобинцами и героями Жюля Верна, никакого отношения не имеет. Это «социум размножающейся протоплазмы».
На фоне этого возникает тенденция к противостоянию: если нет Сверхмодерна и если всё более отвратительным становится то, что когда-то было Модерном, то получается, что надо искать какой-то другой путь. Тогда появляется вариант возвращения назад, к каким-то, вроде как «истокам и предцивилизационным скрепам».
Сейчас нарождается конкуренция двух вариантов Контрмодерна: Черного и Зеленого. Зеленый — исламский, исламистский вариант, а Черный — это всё то, что сейчас прорывается в симпатиях к Гитлеру, к нацизму, к другим подобным конструктам.
И для тех, кто в Праге ломал памятник Коневу и ставил памятник власовцам, Контрмодерн оказывается мотивирующим ориентиром.Они и им подобные о чём говорят: «Ну как плохо, что нас тогда отбили у Гитлера. Вот там нам было бы хорошо. Там же был такой замечательный порядок».
То, что сейчас называется европейскими ценностями, к ценностям собственно европейской цивилизации, с ее рыцарями, мушкетёрами, якобинцами и героями Жюля Верна, никакого отношения не имеет.
И кстати, мы по привычке относим Чехию к однозначным жертвам гитлеровской агрессии. Помним, что она оказалась «Протекторатом Богемии и Моравии», но смутно представляем, что Протекторат был некой формой гитлеровской оккупационной администрации. На самом деле, Протекторат был национальным чешским правительством, правительством чешских фашистов, сознательно пошедших на подчинение Германии.
И чешский президент Протектората Эмиль Гаха — это не назначенец Гитлера — это последний предвоенный президент Чехословакии, сознательно пошедший на включение Чехии в состав [Третьего] Рейха. Протекторат имел свои вооруженные силы. И даже уже в марте 1945 года пытался сформировать части Ваффен-СС для борьбы с РККА. К чести чехов — нужно сказать, что они поголовно проигнорировали инициативу своего правительства, Протекторату удалось набрать лишь одну добровольческую чешскую роту СС «Святой Вацлав».
Сегодняшние чешские неонацисты — лишь те, кто разделяет идеи фашистских лидеров Протектората, таких, как Эмиль Гаха и Эммануэль Моравец.
— Сейчас празднование 9 Мая будет скомкано. Однако вообще 9 Мая празднуется широко, с огромным государственным размахом. Вас устраивает, как в современной России празднуют День Победы или Вы считаете, что празднование каким-то образом надо изменить?
— На сегодняшний день в целом — устраивает. Хотя понятно, для меня, например, что подлинным символом Победы является не георгиевская лента, а красная лента. Смешно, когда занавешен Мавзолей. Потому что победило тогда именно то государственное устройство, которое было создано Лениным. И любой человек, занимающийся историей Второй мировой войны, может сказать, как даже в 41 году, мы выезжали на мобилизационной системе, созданной и отработанной при Ленине!
Смешно, когда занавешен Мавзолей. Потому что победило тогда именно то государственное устройство, которое было создано Лениным.
Многое достаточно нелепо. Нелепость подчеркивается тем, что есть Праздник годовщины Парада, посвященного 24-й годовщине Великой Октябрьской революции. — Хотя все же лучше, чтобы был хотя бы он.
— Да, это звучит очень смешно, особенно читая официальное название…
— Конечно, по большому счету, абсолютно ясно, что это была действительно идеологическая победа, и сражались на этом, и побеждали на этом! А это главное пытаются увести в тень. И не только в спорах по Сталину, но и в затуманивании роли Компартии в организации и фронта и тыла, всего, что нужно было организовывать. И замалчивании того, что, идя на смертельно рискованные задания, люди просили считать их коммунистами.
