Коронабесие и обнуление президента В.В. Путина резко изменили российскую повестку дня и отвлекли общество от ряда крайне болезненных и долгосрочных проблем.
Одной из них является разрушение окружающей среды в силу очевидной деградации управляющих систем, все чаще напоминающей одичание. Многочисленные аварии (кроме разве что норильской — и то скорее в силу вероятных международных последствий), методичное «выбривание» лесов Сибири, кошмарные пожары из-за системного уничтожения лесоохраны и даже убийственная (для многих, боюсь, в прямом смысле) мусорная реформа уже воспринимаются как фоновый информационный шум.
Причина современных аварий, как правило, — отнюдь не чрезмерное усложнение технологической инфраструктуры, а простой отказ от финансирования минимально необходимой безопасности (подобно тому, как разрушительность коронабесия вызвана прежде всего простым отказом от финансирования нормальных медицины и образования в пользу более выгодных с точки зрения «освоения денег» сфер, в том числе формально относимых к этим же сферам).
Справедливости ради отметим, что российские либеральные одичалые не уникальны: так, ураган «Катрина» смыл Новый Орлеан в 2005 году из-за того, что инженерные войска США 40 лет не обслуживали его дамбы, а Фукусима в 2011 стала именем нарицательным, так как системы жизнеобеспечения АЭС обладали значительно меньшей устойчивостью, чем она сама.
Однако деградация российской власти по понятным причинам более опасна для нас и шокирует нас больше.
Одной из реальных опасностей, забытых обществом из-за коронабесия, стала снайперски точная прокладка московскими властями Юго-Восточной хорды по относительно небольшому радиоактивному могильнику.
Он был хорошо известен местным жителям и, насколько можно судить, и властям. Его размеры относительно невелики, — и обогнуть его значимой для мегаполиса транспортной магистралью вряд ли было сложно или дорого.
Но с той же идеальной точностью, с которой таежный охотник попадает белке пулей в глаз, чтобы не портить шкурку, московские власти попали Москве Юго-Восточной хордой именно в этот могильник.
Возмущение и страх местных жителей (родственники многих из которых работали на заводе полиметаллов и прекрасно знали о могильнике) давились всеми возможными способами. Насколько можно судить, им лгали в лицо представители власти (включая пресловутую «Единую Россию»), их запугивали, на них нападали, их дискредитировали и не допускали на ритуальные «общественные слушания», заменяя едва ли не актерами.
Напыщенно вещавшие о полной безопасности строительства на радиоактивном могильнике чиновники и профессиональные про-властные «общественники» при столкновении со специалистами, проживающими в угрожающих районах, демонстрировали безграмотность, а то и неадекватность. За стремление спасти здоровье своих детей москвичей, методично доводимых властями до отчаяния, судили — и судят сейчас, грозя заведомо непосильными и гарантированно разорительными штрафами.
Официальные экспертизы сначала сообщали, что все в порядке, и никакой опасности нет, — а проводились, насколько можно понять, уже после этих заверений в заведомо частичных и недостаточных масштабах. Результаты собственных изысканий местных жителей (обнаруживших, в частности, радиоактивный ил в Москве-реке — как раз там, где его предполагается взбаламутить и отправить вниз по течению строительными работами) последовательно игнорируются.
Насколько можно судить, под прикрытием коронабесия строительные работы были форсированы, причем московские власти скрыли от строителей наличие радиационной опасности.
Результат этого безумия вполне очевиден — вероятное распространение с ветром радиоактивной пыли по Москве (возможно, уже произошедшее) и крайняя нежелательность стояния в пробках в соответствующих местах будущей транспортной магистрали.
И, не забудем, уже произошедшее превращение в кровных врагов это власти огромной массы людей, которые просто хотят жить у себя на Родине.
Может быть, именно ради этого весь этот скандал и затевался снайперами из московской мэрии? Ведь мэру Москвы пора думать о продолжении карьеры, о том, чтобы шагнуть выше по бюрократической иерархии, — и опыт киевского майдана в полной мере сохраняет свою актуальность (а возможно, и притягательность).
