Химики, имеющие дело с урановой рудой, знают: урановые отходы могут тихо тлеть, нагреваться, увеличивать свою потаённую радиоактивную массу, и эта масса, накопившись, вдруг внезапно рванёт так, что разлетаются урановые котлы, сгорают от ядовитых брызг окрестные леса и селения. Карабах тлел тридцать с лишним лет и вдруг рванул, да так, что осколки его полетели не только в Ереван и Баку, но и в Москву, в Анкару, в Париж, в Тегеран, в Лондон. Если хочешь понять природу карабахского кризиса, надевай скафандр и иди в радиоактивную зону.
Азербайджан и Армения были плотно упакованы в матрицу советской империи. Их упаковал Сталин, жестоким рашпилем отшлифовал шероховатые кромки, уничтожил мусаватистов в Азербайджане и Дашнакцутюн в Армении. С национализмом было покончено, и оба народа вошли в матрицу советской империи как драгоценные, незаменимые части. Советский Союз в период Горбачёва, во время упадка — дегенеративный, ослабленный — не сумел сдержать таящуюся в азербайджанских и армянских сердцах ненависть, эта ненависть задымилась, загорелась, и Горбачёв вместо того, чтобы тушить эту горящую траву, предложил Баку и Еревану самим разобраться с этим «низовым пожаром». И те разобрались. Они стали раздувать пожар так, что расплавились кромки Азербайджана и Армении, с распадом Советского Союза Ереван и Баку выпали из советской матрицы и добились самостоятельности, находясь в состоянии жестокой распри. Горбачёв отпустил конфликт на свободу, и этот карабахский конфликт стал центральной темой Кавказа.
Азербайджан потерял Карабах, и это позволило соединить Карабах с Арменией через Лачинский коридор. Армяне отхватили у Азербайджана семь окрестных районов, создав из них буферную зону вокруг Карабаха. Армения в своей карабахской политике действовала самостоятельно, не обращаясь к России за помощью, не пуская Россию в этот конфликт, полагая, что этот конфликт — чисто армянское дело.
Азербайджан, потерпев поражение, обратился за помощью к Турции, и та использовала свою военную мощь и натовскую военную школу, натовское современное вооружение, и удар по армянским позициям в Карабахе был сокрушительным. Карабахская армия была разгромлена, Азербайджан отбил все оккупированные армянами районы, вошёл в Карабах, занял Шушу, и карабахский конфликт мог завершиться выдвижением азербайджанцев к границам Армении. В этот карабахский конфликт вмешалась Россия, когда Армения оказалась неспособной защитить Карабах, и Турция вместе с азербайджанской армией стремительно приближалась к границам Армении.
Бросок российских миротворцев в Карабах — это вынужденная, запоздалая реакция современной России на давнишнее горбачёвское преступление. Горбачёв не желал гасить этот конфликт в зародыше. Теперь России пришлось гасить конфликт в его кровавой раскалённой фазе.
Советская империя рухнула и завещала современной России продолжать имперскую работу, ту, от которой отказался Советский Союз. Русские миротворцы пришли в Карабах, остановили наступление азербайджанских войск, заняв позиции между победоносной азербайджанской пронатовской армией и разгромленной, обессиленной и обескровленной армией Карабаха.
Армения винит Россию в запоздалом приходе. Появление российских миротворцев в Карабахе — это результат сложнейших, невидимых миру переговоров России и Турции, у которых помимо Карабаха существуют сложные противоречивые отношения в Сирии, в Чёрном море. И проведённая сегодня русскими миротворцами черта будет очень зыбкой, непрочной, временной. Это не черта мира и благоденствия, это черта нестабильности, черта будущих провокаций — военных и политических. Черта, которая является не только чертой соприкосновения Армении и Азербайджана, но и чертой соприкосновения России и Турции, соприкосновения России с военно-политической системой НАТО.
Появление российских войск в Карабахе — это не русская победа, это временная консервация армянского поражения. Турецкое остриё мощно вонзилось в Закавказье, направлено на русский Северный Кавказ, на мусульманские регионы Поволжья. Это геополитическая угроза. Россия должна готовиться к боям на собственной территории. Это не будут бои с участием авиации и танковых соединений. Это будет борьба панисламской, пантурецкой идеологии, и эта идеология встретится с идеологией современной России. Если идеология военного-политического ислама понятна и очевидна — огненная, агрессивная, распространяется по миру от Индонезии до Калифорнии, — то что может противопоставить этой идеологии Российское государство? В чём идеология современной России? Какие ценности, помимо Росгвардии и сверхскоростных ракет, выдвинет Россия навстречу агрессивному военно-политическому исламу?
Впереди нас ждут наряжённые политические и военные сражения. И если Министерство обороны и спецслужбы России способны противостоять исламскому терроризму, то работа по формулированию современной российской идеологии лежит на русских интеллектуалах. Они в кратчайшее время, как это было в период Курчатова, должны реализовать проект создания российской идеологии. И это не академическое, не книжное дело, это дело огненное, актуальное, имперское. Сегодня российские интеллектуалы работают не в шарашках, как это было в эпоху Берии. Способен ли идеологический центр собрать воедино все интеллектуальные силы России, создать духовный щит России, как создавали ракетно-ядерный щит наши великие предтечи?
Помню, как моя бабушка, склонясь к крохотному радиоприёмнику, с наслаждением слушала песню в исполнении Рашида Бейбутова «Мальчик весёлый из Карабаха — так называют всюду меня».
