Ваша совесть возмущена существующим порядком вещей,
и ваш разум послушно и поспешно ищет
пути изменения этого порядка…
Ваша совесть подвигает вас на изменение порядка вещей,
то есть на нарушение законов этого порядка…
А разум нужно держать в чистоте….
Совесть действительно задает идеалы.
Но идеалы потому так и называются, что находятся в разительном несоответствии с действительностью.
Я ведь только это и хочу сказать, только это и повторяю:
не следует нянчиться со своей совестью, надо почаще подставлять ее пыльному сквознячку новой действительности и не бояться появления на ней пятнышек и грубой корочки…
Вот ваша совесть провозгласила задачу: свергнуть тиранию.
Разум прикинул, что к чему, и подал совет…
Вы только не подумайте, что я вас отговариваю. Я хорошо вижу: Вы – сила, Максим. И Ваше появление здесь само по себе означает неизбежное нарушение равновесия на поверхности нашего маленького мира. Действуйте.
Только пусть Ваша совесть не мешает вам ясно мыслить, а Ваш разум не стесняется, когда нужно, отстранить совесть…
«Обитаемый Остров». А. и Б. Стругацкие
Сергей Лукьяненко стал широко известен после выхода на экраны сверхуспешного блокбастера по первой части его романа «Ночной дозор». Но в своем жанре известен он был много раньше. Тот не очень широкий, хотя и далеко не узкий круг, который, несмотря на издательский бум низкопробной литературы 90-х годов, интересовался фантастикой, упивался его романами и расхватывал его новые книги еще за десять лет до знаменитой экранизации.
По страницам романов бродили вампиры и маги, расцветали звездные империи и сверкали световые мечи, сверкали глазами драконы и шныряли гномы. Звездные врата и «Сильные расы», бластеры и транспространственные звездолеты, звездные лорды и романтические принцессы… По атрибутике – все прелести сказочной фантастики. Казалось бы — детский сад. От силы – приключения и литература для детей младшего и среднего школьного возраста. Литература, издающаяся и раскупающаяся массовыми тиражами, вполне коммерческие сюжеты. По канонам известной терминологии – отвлечение от реальных проблем реальной жизни.
Только те, кто был воспитан на классических образцах социальной фантастики, кто впитывал в себя Миры братьев Стругацких, чувствовали и видели, что в этом приключенческом месиве с упорной настойчивостью мелькают образы и смыслы из совсем другого мира, звучит отзвук совсем иных проблем.
Самая сказочная книга Лукьяненко — «Не время для драконов». Чистое фэнтези. Срединный мир, находящийся где-то между миром людей и загадочных Прирожденных, время от времени пытающихся его захватить. Именно здесь – гномы и гоблины. Эльфы и полуэльфы, магические кланы и встающие из могил воины, оставшиеся не живыми и не мертвыми после великой битвы. И глава одного из ведущих магических кланов, двадцать лет назад убивший последнего Дракона. Ставший народным героем этого мира. Можно считать – Ланселот из фильма Марка Захарова, только с менее трагичной судьбой.
Только Ланселот, все магические силы и все устремления которого направлены на одну цель: найти и вернуть в мир Дракона. Потому что понял – без Дракона в мире нет силы. Он разлагается. И бессилен перед близящимся новым нашествием Прирожденных, сотворивших своего дракона – Дракона Хаоса. И когда глава соперничающего магического клана, пытающийся ему помешать, возражает:
«Прирожденные и раньше совершали нашествия. И мы всегда давали им отпор», — вчерашний убийца Дракона и нынешний герой отвечает:
«Верно. Но тогда с нами был Дракон. Сегодня силы всех магов не хватит, чтобы остановить их. С ними – Дракон Хаоса!».
И на ответную реплику:
«Мы освободились двадцать лет назад из-под власти Дракона. Мы не вернемся под эту власть. Тогда именно ты убил дракона. Сегодня надо просто найти нового Убийцу!», — упрямо возражает:
«Я проклял тот Миг! Убийца Дракона не остановит Дракона Хаоса. Потому, что убийца может только разрушать, чтобы созидать, нужен настоящий Дракон».
«Убийца может только ненавидеть. И уничтожать. Прямой атакой. Творение также недоступно ему, как червю – полет».
И вызванный ими обоими из нашего мира внук последнего Дракона, ничего не знающий о своем происхождении, живущий в человеческом облике, идет по этому миру, чтобы решить, кем он будет: Драконом или убийцей Дракона, идет, прорываясь через преграды, которые выстраивает то один, то другой Маг, потому что никто из них тоже не знает, кем он станет на деле.
Идет, как человек, проходящий неизвестно откуда взявшийся перед ним сказочный мир, а на его пути встают неживые и неумершие солдаты и их выросшие дети, узнающие его: «Позволь служить тебе, владыка. Мы всегда служили тебе, владыка. Мы верили и ждали, что ты придешь, ты пришел – и дети и внуки наши грудью закроют тебя от врага».
И упрек, брошенный миру, убившему Дракона: «Дракон – это не танк, что идет впереди пехоты… Дракон – это символ. Знамя. Средоточение силы. Было время, когда человек верил в себя, готов был всему миру бросить вызов. Всем Мирам. Было — и ушло… Вы сами убили Драконов… Никому оно не нужно, пропадай пропадом – умение поднять меч и против властителя шагнуть… И толкутся, толкутся такие,… а за ними – дома пустые, души мертвые, города горящие, и по ночам кричат, от чего – сами не поймут… Нет Дракона в душе, нет врага, против кого меч поднять…»
И нависшая над миром угроза: «Дракон сотворенный, парящий в небе, взревел. Стальные крылья вспороли воздух, огненная пасть раскрылась, изливая реку напалма. Сверкающие когти распрямились, целясь в соперника».
И подаренная надежда: «Виктор потянулся. Всем закованным в броню телом. От острой плети хвоста до кончиков крыльев. Владыка срединного мира взмыл над Островом Драконов… У ворот Замака-Над-Миром белый единорог встряхнул золотистой гривой. И орлиноголовые корабли Прирожденных, крадущиеся за стеной смерчей, замерли, когда высоко в небе Владыка-Дракон встретил Дракона Сотворенного, Дракона Хаоса».
Случайный приключенческий эпатаж? Но надо ли переводить на исторический и политический язык сказку? Экзотическое продолжение «Убить Дракона» Марка Захарова, в котором тоже все имена были понятны? И что после этого продолжения стоит парадигмальное перестроечное «убить дракона в себе» для тех, кто от Лукьяненко узнал, что нужно иное – «вернуть Дракона в свою душу?»
В другом, более позднем романе «Танцы на снегу» сюжет уже не фэнтезийный, а чисто звездно-оперный. Галактическая империя, в которую входят десятки самых различных миров. И внезапно, без всяких, казалось бы, объяснимых предпосылок, планета за планетой разрывают с ней, и, казалось бы, вполне добровольно, с одобрением вопроса на референдуме, переходят на сторону Президента Федерации. Все внешне легитимно, и у Империи нет повода посылать на эти планеты свой непобедимый флот…
Только, как становится ясно, центральная планета Федерации специализируется на том, чтобы производить и распространять по Империи телевизионные развлекательные и публицистические программы, закладывающие в сознание зрителей программу зомбирования, после активизации которой они оказываются искренне уверены, что их надежда — Президент Федерации, и главный враг – Империя…
На острие борьбы с психотропной агрессией встают «фаги» — сотрудники Института экспериментальной социологии (один из многих «приветов от Стругацких, которыми наполнено творчество Лукьяненко), штаб-квартира которого расположена на одном из самых значимых миров Империи, планете Авалон. На ней так холодно, что зимой выпадает снег и приходится носить специальную одежду. На ней гражданам предоставляют бесплатное муниципальное жилье. Старшеклассники, если в этом есть необходимость, могут работать и одновременно учиться. А в оружейных мастерских Института умельцы выпускают сверхмощное личное оружие «фагов». Сам же институт экспериментальной социологии – по сути, орден рыцарей защиты безопасности империи, сотрудники которого присутствуют и проникают всюду, где может возникнуть потенциальная угроза общества – и предотвращают эту угрозу…
Секрет силы и успеха Президента Федерации раскрыт «рыцарями Авалона», вещание программ Федерации прекращено по всей империи, мятежные планеты блокированы кораблями космофлота, и их излучатели начали перепрограммирование зомбированного сознания граждан…
«Фаги» — сокращенное от «фагоцитов», защитных тел организма, подавляющих поразившую его инфекцию. Кстати, в одном из ранних рассказов Лукьяненко «Мой папа – антибиотик» отец главного героя, редко бывающий дома и в основном проводящий время в командировках на планеты, где возникают движения сепаратистов, стремящихся отделиться от Земли, на вопрос ребенка о своей профессии отвечает: «Понимаешь, я – антибиотик. Там, где общество поражает социальная болезнь, — туда направляют нас. И мы уничтожаем инфекцию». Рассказ написан на рубеже 80-90-х годов…
В написанной в середине 90-х дилогии «Звезды – холодные игрушки» показана Земля примерно второй четверти 21 века. Человечество преждевременно открыло гиперпространственный прыжок и встретилось с «Сильными расами» — Конклавом негуманоидных цивилизаций, продиктовавших Земле подчиненное положение «Слабой расы», удел которой – обслуживание межзвездных перелетов. По прихоти природы, только люди способны без ущерба для сознания выносить «джамп» — межзвездный прыжок. Но ролью извозчиков люда и должны отныне ограничиться – у них нет других прав в сообществе «цивилизованных миров».
На самой земле аналогичное положение занимает и Россия после того, как в начале 21 века проиграла свою последнюю войну – за Крым, и победители – страны Запада — четко определили ее место и роль в мире…
Старуха, встреченная главным героем около Елисеевского магазина, спрашивает: «Вы космонавт, внучек? Ты был там. Я ведь еще Гагарина помню… живого… Я при коммунизме жила… Ты хороший человек. Скажи старухе… Ты не соврешь? Скажи, есть у нас впереди хоть что-то? Мне уже все равно, Но у меня есть правнук… и внук.… Всегда нам говорили о великом будущем. О счастье человечества… Я ведь коммунизм строила. Потом капитализм… пыталась… Все мы ради этого терпели. Ради будущего, ради счастья… Мальчик, ты веришь, что это не зря?»
И в этот мир неравноправного Конклава вплывает новая цивилизация. С человечеством, генетически тождественным земному. Выровнявшая по геометрическим нормам границы своих континентов. Способная перемещать во Вселенной не только корабли, но и саму свою звездную систему. С господствующей на планете «идеологией дружбы». С обществом, организованным почти по меркам Мира Полдня Стругацких. С самыми почетными профессиями прогрессора и… регрессора (потому, что новое общество, прежде чем ему удастся привить принципы «идеологии дружбы», нужно снизить в его развитии до технически неопасного состояния). Без оружия. Потому, что космические корабли Мира Геометров принципиально не имеют оружия. При необходимости они лишь «нетрадиционно применяют» разведывательное космическое оборудование: «Релятивистский щит, от которого в порошок рассыпаются любые препятствия, противометеоритные пушки, сейсмические зонды, предназначенные для «зондирования недр и преодоления нерасчетных ситуаций, ремонтные лазеры» и прочее сугубо мирное оборудование».
После встречи самого мощного флота Конклава с одним единственным кораблем — разведчиков Геометров, после подобного нетрадиционного применения мирных средств, треть флота вышла из строя, а остальные корабли оказались вынужденными проводить текущий ремонт после того, как попытались захватить этот мирный корабль.
Геометры – не воюют. Никогда. Они только борются за мир. В их языке просто нет слова мир: оно звучит как борьба за мир…
И какое бы сомнение ни одолевало вышедших на контакт с этим миром представителей Земли, сомнение в силу того, что слишком похож этот мир на их старую мечту – и слишком большие сомнения он вызывает своей двусмысленностью, но именно появление генетического двойника землян заставляет «Сильные расы» Конклава смириться с равноправным положением Земли. И как бы ни смущались Земляне настойчивого стремления своих двойников «устанавливать дружбу» со встречными цивилизациями, но лишь пригрозив этим призраком «Мира Полдня» своим цивилизованным поработителям, они добиваются его смирения…
В написанной в разгар российского безвременья по канонам «звездной оперы» книге «Лорд с планеты Земля» главный герой из тьмы и ужаса 90-х после ряда приключений попадает в будущее Земли – и с удивлением констатирует: «Коммунизм все-таки победил. Пусть и в такой форме»…
А в одном из ранних романов, одном из тех, что и сделали его знаменитым фантастом, «Мальчик и Тьма», главный герой, подросток (у Лукьяненко очень во многих случаях главную роль играют тинэйджеры. Что это? Намек на «новую надежду»? Апелляция к тем, кто в первую очередь увлекается его романами?) попадает в смежный мир, жители которого продали торговцам за богатство… Свет. И у них теперь есть все, что нужно для успешной жизни в их мире, только живут они в темноте… И отбивают атаки секты, которая и провозглашает, что тьма – в принципе, лучше света.
Аллюзии, аллюзии, аллюзии… Можно считать их случайностями? Или автор, еще на заре безвременья нарисовавший портрет человека-антибиотика, нарисовал его не для увлекательности чтения, а как программу действия?
Слишком часто в море сказочных образов мелькают (и сверкают) образы и смыслы другого пласта мышления. И вбрасываются в тянущееся к приключениям, униженное безвременьем сознание другие идеи.
Империя – это хорошо, а выход из нее – это плохо. Над нами – угроза Хаоса, которую нельзя остановить, не вернув убитого Дракона. Не меняй Свет – на деньги. Если многие вдруг, посмотрев телевизор, отреклись от прошлых идеалов и присягнули другим – это не значит, что одномоментно узрели истину. Это значит, что они зомбированы. И если страну согнули, «указав ей ее место», то не оглянуться ли на иной, отвергнутый мир и не напомнить сегодняшним победителям, что у тебя есть и иной путь? И если ты сегодня один среди моря тех, кто внезапно отверг то, что тебе дорого, — не ломайся. Это – болезнь. Это инфекция. Ее можно победить антибиотиками, значит, стань антибиотиком и шаг за шагом говори о своей вере тем, кто от нее отказался, строй программу раззомбирования.
Один, с компьютером вместо пера или автомата – против телевидения и предрассудков. Против пропаганды и стереотипов большинства.
Человек, ставший социальным антибиотиком.
Прав он или не прав в своем выборе – вопрос истории.
Но уже треть века назад он чуть ли не первым открыто сказал, что сепаратистские мятежи – это болезнь, а не «борьба за национальное освобождение» — и мало кто сегодня станет с этим спорить.
Более четверти века назад он сказал, что «Империя – это хорошо», и сегодня это воспринимается уже не как вызов общественному мнению, а как естественная вещь.
Может быть, и благодаря тому, что он все эти годы своими романами дрался за раззомбирование сознания?
Кстати, и в знаменитом «Ночной дозоре» борьба между Светлыми и Темными магами — это борьба между теми, кто служит идеалам и теми, кто служит только себе.
«Распался мир напополам, дымит зазор. По темным улицам летит Ночной Дозор». Ночной Дозор, по роману, это дозор Светлых, во тьме ночи сдерживающих агрессию тьмы.
