Со времен Великой французской революции власть перестала нуждаться в божественной легитимности. С тех пор одним из важнейших и самых спекулятивных политических терминов стал «народ». Волей народа оправдывались масштабные войны, грандиозные преобразования, революции и реформы. Демократические и авторитарные лидеры хотели казаться выразителями народных настроений, провозглашали свои программы в интересах и на благо народа. Народ стал «новым Богом» и единственной инстанцией, от лица которой стали говорить политики Нового времени.
Вот и сейчас в России действует «Общероссийский народный фронт», на Украине парламентариев официально называют нардепами – народными депутатами. «Мы, народы объединенных наций…», – начинается преамбула устава ООН, и почти так же – конституция США. Кажется, все в мире хотят быть со своим народом, говорить и править от лица народа. В частности, поэтому везде на Западе, а теперь и у нас, большое значение приобретают политологи и социологи, расшифровывающие для властителей тайные послания и скрытую волю народа. Социология – это фактически «народоведение», знание и предсказание его переменчивой воли, вкусов и желаний.
На деле же всегда наблюдалась поразительная тенденция: чем более радикальной была пришедшая к власти группа, тем более рьяно она апеллировала к воле народа. Такими были советские большевики и французские якобинцы, у которых и был в свое время позаимствован термин «враг народа». Ennemi du peuple – так французские революционеры называли сторонников старого режима, а позже любых своих оппонентов. Специальный декрет 1794 года даже давал точное определение врагам народа как «людям, стремящимся уничтожить общественную свободу силой или хитростью». При этом один из предводителей якобинцев Марат открыто именовал сам себя не иначе как «другом народа». В России, вопреки расхожему убеждению, риторика о врагах народа начала внедряться еще в ходе февральской революции. Керенский в марте 1917 года говорил в одной из публичных речей: «Прошу вас не верить слухам, распространяемым врагами народа и свободы, стремящимися подорвать связь между Временным правительством и народом».
В XX веке отказ в принадлежности к народу мог быть для части граждан фатальным. В гитлеровской Германии разделение между немецким народом и остальными проходило по принципу крови, форме черепа и так далее. В США во время холодной войны и «охоты на ведьм» коммунистам отказывали в принадлежности к американскому народу с самыми печальными для них последствиями.
Для нас этот термин тем более важен, ведь от четкого определения границ «народа» может напрямую зависеть будущее страны. Если, например, сказать, что в нашем государстве проживает не один народ, а много, то его воля и политическая субъектность расщепляется на множество: один народ хочет одного, другой – другого. Разные народы – разные системы власти, политические элиты, а впоследствии и разные государства. Если народ – это только гражданство, то общая историческая судьба, общие предки и герои не имеют никакого значения: есть только гражданские права и общность избираемой власти для граждан одного государства. Если народ – кровное племенное родство, форма черепа и цвет глаз, то это самая примитивная форма пещерного национализма, разрушительного для государства внутри и во вне. Соответственно, если народ существует отдельно от элит, складывается тираническая модель власти.
И все же за множеством спекулятивных определений скрывалось реальное содержание этого понятия, а вслед за этим – реальное и желаемое отношение народа и элит. С точки зрения филологии с «народом» все более или менее понятно. Русская этимология – от общеславянского корня «род», а народ, соответственно – это совокупность всех народившихся в государстве. Английское people, как и французское peuple – от латинского populus, то есть население, масса, все жители той или иной местности. Значение немецкого Volk восходит к старонемецкому определению военизированного отряда, поэтому оно является однокоренным с русским словом «полк».
Если определять от противного, то народ – это не нация, не этнос, не государство, не просто население или электорат. Нация – это политическое единство граждан одной страны, которые могут говорить на разных языках жить далеко за рубежом и никак не участвовать в делах своего государства. Этнос – узкая языковая и культурная общность, привязанная к определенной территории и родовому укладу. В то же время народ не равен гражданскому обществу, поскольку последнее – совокупность атомарных индивидов, ситуативно складывающихся то в партию, то в общественное движение для защиты от государства. Гражданское общество не имеет границ и национального самосознания.
И нам это отнюдь не чуждо. У нас тоже часто приходится слышать лозунги и заявления в стиле «Армия с народом», «Церковь с народом», «Депутаты должны общаться с народом» и т.д. Видимо, авторам таких изречений народ представляется карикатурным россиянином в тельняшке перед телевизором. Он – народ, а, например, депутат, ученый, офицер или священник – они не народ? А ведь распри, гражданские конфликты и революции начинаются всегда с подобных классовых и сословных разделений.
С другой стороны, и заключенные, и наркоманы, и самые разные маргиналы – они тоже представители народа, только заблудшие и не понимающие самых элементарных правил общежития, ключевое из которых – помощь ближнему. Твой ближний, кем бы они ни был – предпринимателем, военным или учителем – он и есть часть народа, который не делится на сословия или партии. Наши предки это хорошо понимали, поэтому обращались к любому встречному как к родному по возрастному принципу, не обращая внимания на гражданство, профессию или сословие: отец, сынок, мать и т.д.
Даже непримиримые оппозиционеры – они тоже часть народа, которая отчаянно хочет быть услышанной, но не в ущерб большинству. Объявление их врагами народа может горько аукнуться самой власти, которую потом так же «отлучат» от народа. Благо, у нас этого пока не происходит.
До революции крестьяне были не вполне полноценными и не рассматривались в качестве полноправных членов общества. Это вызвало революцию и временное уравнение в правах, но самые рьяные и мало образованные тут же объявили врагами народа бывших дворян, часть интеллигенции и прочих «чуждых элементов». На практике оказалось, что пролетариат не хочет вести войну с классовыми антагонистами, и все оказалось намного сложнее. Только Сталин позднее понял губительность подобного разделения на классы, на практике создав новую общность «советский народ», сформировав Генштаб наполовину из потомков дворянских семей, преданных советской Родине. Затем новое поколение реформаторов в 90-е объявило уже всех идейных коммунистов врагами, отсекая тем самым многих искренних патриотов и «красных» управленцев. От одного исторического витка к другому – одни и те же грабли, на которые мы больше не должны наступать.
Представителям элиты нельзя по своему произволу в зависимости от политической конъюнктуры разделять народ. Людей нельзя «раскассировать», раскладывать по ячейкам, делать из них послушные винтики с распределенным функционалом. Человек – это не банкнота с прописанным номиналом. Сегодня ты дворник, завтра – солдат, послезавтра – госслужащий или бизнесмен, не отпадавший всю жизнь ни на миг от своего народа. Но и излишняя индивидуализация приводит к болезненным явлениям, если человек начинает забывать о своей принадлежности к народу, какой бы пост при этом не занимал.
В конечном счете элита, о которой мы говорили во множестве предыдущих статей – это и есть передовой отряд народа, который происходит от той же культуры, произрастает из той же почвы и преследует одни с народом цели. В здоровом государстве у народа и его элит всегда общее происхождение, общая культура и историческая миссия, между элитой и народом нет барьера. Чтобы государство всегда сохраняло динамику, конкурентоспособность и боеготовность, элита должна рекрутироваться из самых широких народных масс. Народ, в свою очередь, делегирует политические полномочия своему передовому отряду управленческой и прочей элиты: в государственном строительстве, в бизнесе, науке, культуре и обороне. Важнейшее условие – постоянная открытость каналов проникновения в элиту для представителей народа.
Итак, кого мы можем назвать народом? В конечном счете народ – это в буквальном смысле все мы, кто проживает и работает в нашей стране, поддерживает цели государства независимо от национальности, веры, профессии и рода занятий. Именно такой народ, согласно третьей статье Конституции, является «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации».
Отсюда следует ключевой принцип формирования элит, воспитывать которые нужно с первостепенным пониманием неразрывного единства с народом. Этот незыблемый постулат должен быть в голове у каждого, кто только задумывается о попадании во властные круги. Все, кому Господь доверил управлять и вести наш государственный корабль, должны четко понимать, что они по природе своей связаны с народом – теми, кто их везет, кормит, кто каждый день рядом, и даже теми, кто еще не родится. Народ – это единая временная, пространственная, политическая и культурная общность всех проживающих в стране индивидуумов. Другие трактовки заведут нашу страну в тупик.
