Замечательно, что в ходе общения с Путиным Анастасия Проскурина огласила правду о том, о чем на менее широкую аудиторию говорили и писали многие: о мистификации власти с мнимым повышением зарплат ученых и профессорско-преподавательского состава вузов по сравнению со средним уровнем трудового дохода по экономике региона.
Да, приятно было видеть, как президент с карандашом в руке и с помощью несложных действий арифметики продемонстрировал министрам финансов, образования и науки, а еще и местному губернатору, что 32 тысячи, которые за работу на полную ставку получает Проскурина, да и многие другие, — это никак не 78 тысяч, которые она должна получать при норме в 200% от средней по региону.
И особо приятно было узнать, что с этим должны будут разобраться и замешанные в афере министры, а еще – прокуратура и Следственный комитет.
Проблема в том, что поручать разобраться в подобной ситуации Минфину и Минобрнауки — это все равно, что хорьку с лисицей поручать инспектировать курятник.
Речь не о том, расхищают ли эти министерства деньги, выделенные на зарплату ученых и профессоров – предположим, что дело не в этом. Дело в созданной и предельно лицемерной системе оплаты труда, созданной этими министерствами как минимум в данной сфере.
Установка на 200% по сравнению со средним по экономике отрасли уровень зарплат в этой сфере была озвучена Путиным еще в ходе сложной президентской избирательной кампании 2012 года и сыграла свою роль в триумфальной победе на выборах президента. В исполнение этого и других обещаний Путин, вступив в должность, издал знаменитые майские указы, а правительство начало отчитываться об их исполнении.
О требованиях других указов и их исполнении можно говорить отдельно, но вот этот конкретный указ никогда не исполнялся, хотя все время говорилось, что министерство и правительство его выполняют.
За это время в Минобрнауки сменилось четыре министра, но этот указ не выполнял, по сути, ни один. Началось, конечно, с Ливанова, которого, в конце концов, перед парламентскими выборами 2016 года просто выгнали с работы, но и все остальные министры на неисполнение указа президента внимания не обращали.
Какую систему создал Ливанов и министерство в целом: повышать зарплату как таковую никто не собирался и не повышал.
Прежде всего Ливанов запретил принимать на работу в НИИ и вузы совместителей, потребовав, таким образом, всю имеющуюся вузовскую нагрузку выполнять силами штатных сотрудников. И ввел норму, по которой средний уровень зарплаты определялся исключительно по зарплате штатных сотрудников: ни остающиеся редкие совместители, ни работающие по «договорам оказания услуг» в средний уровень не засчитывались. То есть им можно было платить сколь угодно мало.
Нагрузка возрастала вдвое и выше по сравнению с прежним, зарплата если и повышалась — то уже не в два-три раза, а от силы раза в полтора.
То есть формально можно было говорить, что зарплата выросла, но еще больше росла «норма выработки». При этом уже при одном из последователей Ливанова, Михаиле Котюкове, окончательно утвердился замечательный подход к науке и высшему образованию: они «должны быть эффективны». Михаил Котюков вообще никогда не работал прежде ни в науке, ни в образовании и «эффективность» понимал в соответствии с профилем своего образования: если один мастер делает пятьдесят табуреток, то это эффективнее, чем если один мастер делает за то же время десять табуреток.
Отсюда – чем большую нагрузку преподаватель ведет за свою зарплату, тем он эффективнее, чем больше студентов приходится на одного профессора, тем лучше, чем меньше при этом будет профессоров и чем меньше они будут получать, тем эффективнее. Этого, правда, тоже выгнали.
Кстати, еще одна блестящая новация, идущая со времен Ливанова и не отмененная пока никем: оценивать работу ученых по тому, насколько их работы понравились геополитическим конкурентам России. В области точных и технических наук – сколько государственных тайн ты выдал в своей публикации, в области народного хозяйства – сколько открытий ты подарил западной экономике, в области общественных наук – сколь убедительно ты обличал Россию, ее историю и современную политическую жизнь… Можно удивляться, смеяться и не верить, но минимум десять последних лет (а если честно – то и все 2000-е годы) Министерство образования (оно же – и науки) проводило именно такую политику, шаг за шагом демонтируя отечественную науку и образование.
Хотя если говорить обо всех нелепостях и идиотских инициативах, за последние двадцать лет творимых этим министерством, это и более обширная тема, и куда больший объем работы. Желательно – с правовыми и политическими выводами.
Если опять вернуться к зарплатам: поручать разобраться с этим ведомствам Силуанова и Фалькова – бессмысленно, они эту систему создали и они будут ее защищать, лукавить и врать, что они уже начали делать. Сначала было объявлено, что Проскурина получает так мало просто потому, что работает на полставки – тут же выяснилось, что солгали: от нее пытались добиться ухода на полставки на указанную зарплату, но когда она отказалась, объем работы на ставку оставили, а зарплату установили как за полставки.
Это любимый прием и НИИ, и вузов, которым они срывают выполнение указов Путина: по указу требуется поднять оплату вдвое двум научным сотрудникам, обоим объявляют, что теперь они работают каждый на полставки, то есть можно считать, что зарплата по одной ставке возросла вдвое.
Еще один прием саботажа указа – лукавая игра на слове «средняя». Дело в том, что работник под словами средняя зарплата понимает именно среднюю за месяц на протяжении года. То есть то, что он получает в среднем за свою работу в рамках исполнения своих обязанностей на своей должности. То, что он может еще заработать сверхурочно или выполнив дополнительный заказ либо работу по гранту, выделенному для его отдела или его НИИ, в обычном смысле в его среднюю зарплату не входит.
Но финансисты, бухгалтера и администрация вузов на ясном лживом глазу твердят иное и считают среднюю по всему объему финансирования и выплаченному, скажем, за исполнение учреждением гранта.
Но подобные дополнительные работы – это не предмет средней зарплаты как таковой: это приработок. Ровно так же. как если старший научный сотрудник Проскурина вдобавок к работе по научной теме начнет вязать кофточки и их продавать — ее выручка не может засчитываться в размер средней заработной платы научного сотрудника, это ее личная подработка. Которой она должна заниматься постольку, поскольку коллективная сволочь в Министерстве финансов, в Минобрнауки и в ее собственной организации, с одной стороны, не хочет платить ей столько, сколько стоит ее работа и сколько ей будет достаточно, чтобы она не была вынуждена, будучи старшим научным сотрудником, подрабатывать сверхурочной работой по выделенному гранту или торговать вязаными кофточками, а с другой, эта же сволочь хочет иметь возможность, лукаво улыбаясь, докладывать Путину о выполнении всех его требований.
Силуанов некогда признался, что его зарплата составляет порядка 3 миллионов рублей в месяц. Сто зарплат Проскуриной, сто зарплат старшего научного сотрудника. Конечно, никто не спорит, что министр в стране должен получать больше, чем старший научный сотрудник.
Только не в сто раз. В советский период министр тоже получал много – но его зарплата ну никак не выходила за пределы 1000 рублей. А старший научный сотрудник получал 250-300 рублей. То есть там министр получал три зарплаты старшего научного сотрудника, а сейчас – в тридцать раз больше.
И еще: старший научный сотрудник, который должен иметь кандидатскую или докторскую степень, это третья из пяти градаций научных сотрудников: по возрастанию —
- Младший научный сотрудник
- Научный сотрудник
- Старший научный сотрудник
- Ведущий научный сотрудник
- Главный научный сотрудник.
Третья – среди них как раз средняя. Вот его зарплата и должна соответствовать «средней», о которой шла речь в указе: если средняя по региону 39 тысяч, значит, зарплата старшего научного сотрудника должна быть 78 тысяч – и без того, что этот сотрудник заработает дополнительно к своим основным обязанностям. Младший может получать меньше. Ведущий или главный должен получать больше. Старший – это средняя между ними. А не между зарплатами за месяц и приработками за гранты.
И еще: в переводе на армейскую иерархию старший научный сотрудник – это примерно полковник или подполковник. И у администраторов и интендантов из экономических структур пиетет к нему должен быть соответствующий.
