— Многие кинокритики говорят, что сейчас сложно стало снимать хорошее кино, потому что либо есть госзаказ, либо на фильм нужно невероятным образом искать баснословные деньги…
— Хорошее кино — редкость, его везде сложно снимать. И тут не всё сводится к деньгам. Моя последняя картина, которую я сделал полностью на государственные деньги, — «Город Зеро». Вышла она в 1988 г. ещё в СССР. С тех пор я средств у государства не просил. Хотя время от времени кто-то пишет: «Вы там на «Мосфильме» всё за госсчёт…» Это неправда. Я построил студию, которая за последние годы выплатила более 10 млрд рос. руб. (354 млн бел. руб.) налогов.
Просить средства из госказны — пагубная привычка. Для развития кино она так же пагубна, как и для развития футбола. Господержка не должна быть тотальной. Либо нужно возвращаться к советской системе, но тогда уже придётся менять весь политический курс, что невозможно.
— Вы упомянули советскую систему, но почему кино этой системы, создававшееся без всяких новых технологий, часто выглядит качественнее и интереснее?
— Это комплимент советскому кино, который я воспринимаю и как комплимент себе. Я сам вырос на советском кино, я советский режиссёр, и таких, как я, осталось человек 10–15. Но спустя 30 лет после развала СССР о советском кино судят по 100–150 фильмам, которые до сих пор показывают по телевизору. В СССР было очень много плохих картин, да что говорить, были и ужасные фильмы. Тогда хорошее кино тоже было редкостью. Но оно действительно было художественно качественнее. В Союзе был реальный продюсер — государство. А теперь государство для многих киношников — просто кошелёк. Оно даёт деньги, но не контролирует, не проверяет, не диктует. Сберкасса, куда приходишь и берёшь нужную сумму без всяких обязательств. Никому не должен — ни зрителю, ни той же сберкассе. Зачем особенно стараться, когда деньги уже при тебе?
— Но дело ведь не только в организации, даже зрители говорят, что уровень актёров упал, вы согласны?
— Конечно, упал. Недавно совершенно случайно я посмотрел трёхсерийный фильм 1971 г. «Вся королевская рать». Это не самый знаменитый советский сериал. Я был поражён: какие актёры! Фантастические! Все экстра-класса: Жжёнов, Козаков, Лаврова, Евстигнеев. Уровень актёрский совсем иной, нежели сейчас. Не хочу сказать, что современные актёры не талантливые. Дело не в таланте, а в том, что у них нет школы. Те же Козаков, Лаврова, Евстигнеев, Жжёнов были выходцами из театров. А в театрах была настоящая актёрская школа, потому что главный человек тогда там был не художественный руководитель, как сейчас — какая-то абстрактная фигура, которая приглашает разных режиссёров, — а главный режиссёр, обладавший своим видением, своим стилем, своим почерком. Это создавало внутреннюю конкуренцию и держало в тонусе целую плеяду блистательных артистов. Если бы современные молодые актёры попали в ту среду, они бы тоже были другими. Но, к сожалению, им негде сейчас воспитываться.
— Сейчас актёрам конкуренцию составляет Ольга Бузова, которая, как оказалось, за выход на сцену МХАТа даже получает больше, чем театральные старожилы.
— Я не особо увлекаюсь Интернетом, слышал эту фамилию, знаю, что эта дама очень популярна и у неё много подписчиков. К сожалению, количество подписчиков стало критерием популярности и востребованности. Но, если разобраться, она не виновата в том, что её пригласили во МХАТ. Она же туда не напрашивалась. Её пригласили, она что, должна была отказываться? У меня претензий к Ольге Бузовой нет, к ней меньше всего вопросов. У меня есть претензии к тем, кто сегодня ориентирован заниматься не театральным искусством, а скандалами. Ведь им в этом случае главное, чтобы о них говорили. Скандал будет — про тебя напишут. Про тебя напишут — получишь ещё подписчиков.
— Есть ещё одна тенденция: многие актёры сегодня ориентированы на съёмки сериалов, а многие зрители — на просмотр сериалов, они выбирают многосерийные телефильмы, а не поход в кино. Не придём ли мы к тому, что кинотеатры будут исчезать, да и большое кино тоже?
— Не думаю, что большое кино уйдёт, хотя сериалы его несколько подвинули. Что касается кинотеатров, то у телевидения уже давно на порядок больше зрителей. Люди предпочитают сидеть дома. В этом нет ничего удивительного. Многие уже давно не ходят в кино, а дома у телевизора сидят, щёлкают пультом. Может, им и не нравится то, что показывают, но всё равно смотрят. По кино ещё сильно ударила пандемия. Я даже не представляю, что дальше будет с кинотеатрами, как это всё скажется на мировом кинематографе. У меня сложилось впечатление, что публика отвыкает от кино. Это же тоже привычка: встать, собраться, пойти в кинотеатр. Многим лень. Ведь можно в Интернете всё посмотреть, даже телевизор не надо включать.
— Вы говорили, что нет патриотического кино. Это формализм. Почему так?
— Да, нет такого жанра «патриотическое кино». Патриотизм может быть частью произведения, но никак не целым жанром. Вот «Война и мир» — это патриотичный роман? На мой взгляд, очень патриотичный, хотя Толстой писал драму. Советский поэт Константин Симонов писал патриотические стихи? Патриотические, хотя это лирика. Патриотизм — это состояние души. Человек любит своих мать и отца. Но он же не ходит и не говорит всем без конца: «Я люблю мать и отца». Любовь к родителям живёт в нашей душе. Соответственно, если я делаю какой-то фильм, он может быть окрашен этой любовью. Поэтому по заказу сделать патриотическое кино нельзя. А по велению души — можно. Причём это кино может быть любого жанра — от трагедии до комедии, от драмы до фантастики. Поэтому, когда ставится задача снять патриотическое кино по заказу, всё получается очень формально. Потому что один режиссёр любит Родину, а другой относится к ней прохладно. Если человек любит отчизну, то он сможет любой фильм окрасить этой любовью. Гайдай снимал патриотичные комедии? На мой взгляд, очень патриотичные. Фильмы Владимира Меньшова патриотичны, потому что рассказывают о нашей жизни, о стране. Видно, что режиссёр любит свою Родину. Но он же никогда не называл «Москва слезам не верит» патриотическим кино. Если ты любишь Родину, в любом твоём фильме эта любовь будет идти фоном без всякого заказа. А если ты её не любишь, ничего не будет.
