В правительстве США и в его аналитическом окружении существует консенсус в отношении того, что международная система движется к новой эре интенсивного, а иногда и ожесточённого стратегического соперничества между великими государствами.
Термин стратегическое соперничество означает, что имеет место стратегическое соперничество между государствами, которые являются крупными державами с глобальным влиянием (например, отношения между Северной и Южной Кореей в основном ограничиваются Корейским полуостровом, и ни одна из них не может считаться великой державой. Следовательно, это не будет считаться стратегическим соперничеством).
Цель нового доклада RAND Corporation – “Stabilizing Great – Power Rivalieries” (Стабилизация соперничества великих держав) оценить возникающее стратегическое соперничество между Соединенными Штатами, Китаем и Россией, изучить подходы, которые наиболее вероятно сохранят долгосрочную стабильность в этом соперничестве (это исследование было завершено в мае 2020 года, утверждено в октябре 2021 года, опубликовано 30 ноября 2021 года).
В этом докладе определены факторы, которые поддерживают стабильность такого соперничества, и противоположные факторы, которые приводят к нестабильным и конфликтным результатам. Определены также общие критерии стабильности и предложена дорожная карта к умеренному и менее изменчивому соперничеству между Соединенными Штатами и двумя их новыми конкурентами.
Для достижения этих целей проведено пять исследований.
Во-первых, рассмотрена теоретическая литература на предмет моделей, которые характеризуют характер соперничества.
Во-вторых, составлен список реальных соперников за последние два столетия и проведен статистический анализ, чтобы определить, были ли какие-либо переменные сильно связаны со стабильностью или нестабильностью.
В-третьих, изучена теоретические традиции и литература по национальной безопасности в поисках факторов, которые могли бы помочь стабилизировать стратегическое соперничество. На основе этого анализа собрана структура переменных, которые связаны со стабильностью стратегического соперничества. Структура предоставляет набор факторов, влияющих на стабильность, и меню, с которым можно работать при оценке соперничества.
В-четвёртых, проведены тематические исследования ключевых двусторонних соперничеств примерно с 1800 года, чтобы определить факторы, которые могут подавить или усугубить нестабильность, и подтвердить, что переменные, включённые в структуру, подтверждаются историческим опытом. Авторы рассмотрели несколько соперников, существовавших до «холодной войны», а затем период «холодной войны» рассмотрели гораздо глубже. Одна из целей этих оценок состояла в том, чтобы выявить в более широкой структуре переменные факторы, которые казались особенно важными в условиях, предшествовавших холодной войне, и оказывали непропорционально большое влияние на стабильность соперничества.
В-пятых, авторы применили переменные, полученные в результате теоретического и исторического анализа, для оценки текущего состояния отношений США-Россия и США-Китай.
Понимание соперничества
Существующая теоретическая и историческая литература указывает на несколько ключевых компонентов определения соперничества, которые авторы используют в качестве основного определения для целей доклада. Чтобы считаться соперниками, два государства должны:
иметь примерно сопоставимые объемы национальной власти и влияния, хотя фактическая степень равенства, необходимого для соперничества, оспаривается в литературе;
полагать, что они участвуют в соперничестве — иметь представление о взаимной враждебности и недостатке доверия;
ожидать конкуренции в будущем и, возможно, конфликты;
иметь фактические или предполагаемые разногласия по конкретным политическим вопросам, которые затрагивают их общие национальные интересы;
иметь некоторую историю конфликта.
Эти характеристики явно применимы к нынешним отношениям США-Россия и США-Китай.
Понимание стабильности
Если из литературы о природе соперничества и статистического анализа переменных, связанных с ним, можно извлечь общий урок, то он заключается в том, что соперничество не соответствует какой-либо универсальной модели. Не появилось никаких статистических переменных, которые позволили бы установить чёткие и последовательные предсказательные взаимосвязи относительно того, когда соперничество приводит к войне, а когда оно остаётся стабильным.
Теоретические традиции и литература по национальной безопасности предполагают, что стабильное соперничество имеет две определяющие характеристики: (1) взаимное принятие общего статус-кво и (2) устойчивое равновесие, при котором соперничество может поглощать потрясения и возвращаться в стабильный центр. Считается, что эти две характеристики являются конечным продуктом нескольких факторов, определяющих стабильность соперничества: национальной политики, добровольно принятой соперниками; контекстные факторы, которые могут смягчить или усугубить нестабильность; факторы восприятия, которые фильтруют национальную политику и контекстные факторы.
Вопросы о стабильности и нестабильности в стратегическом соперничестве:
Считает ли один соперник другого намеренным свергнуть его политическую систему или международный порядок?
Считает ли один соперник, что он способен противостоять потенциальной агрессии со стороны другого?
Считает ли один соперник, что другой проявляет к нему должное уважение?
Считает ли соперник крайние меры более дорогостоящими, чем полезными?
Достаточно ли взаимопонимания, чтобы избежать ужасных заблуждений?
Считается ли противник законным и существует ли достаточное взаимопонимание, чтобы избежать неправильного восприятия?
Наиболее актуальное понимание на сегодняшний день касается опасностей для всех великих держав, угрожающих экзистенциальной безопасности другого. Следует ожидать, что сигнал о намерении и способности подорвать безопасность другого государства вызовет дестабилизирующую реакцию, которая может привести к войне.
Авторы доклада пишут:
«Государствам, таким как Китай и Россия, следует помнить о том, что их предположения о политике США могут не оправдаться, если государства разовьют возможности и продемонстрируют намерение поставить под угрозу экзистенциальную безопасность США. Точно так же Соединённые Штаты должны понимать, что их способность угрожать другим государствам может заставить тех реагировать неожиданно. Например, обеспокоенная расширением США и Организации Североатлантического договора и поддержкой США «цветных революций» в соседних государствах, Россия незаконно (?? – В.О.) аннексировала Крым и вмешалась в выборы в США (?? – В.О.). Уязвимые государства, вероятно, будут чрезвычайно чувствительны к восприятию агрессивных намерений. Стабильная конкуренция между соперниками требует дипломатической, политической и военной сдержанности, когда существует возможность угрожать экзистенциальной безопасности другого».
Холодная война в 1947–1989 гг.
Изучение «холодной войны» как теста на стабильность позволило извлечь ряд уроков.
Во-первых, преобладающим фактором в поддержании стабильности был страх ядерного уничтожения. Центральное убеждение в том, что большая война больше не является разумным инструментом управления государством, никогда не поколебалось. Этот принцип сыграл важнейшую стабилизирующую роль в конфликте, ограничив степень эскалации вариантов, которые, по мнению каждой стороны, она могла бы использовать.
Второй урок периода «холодной войны» заключается в том, что даже у соперников могут быть веские причины для того, чтобы время от времени ослаблять свою напряжённость, и одна из задач стабилизации соперничества состоит в том, чтобы воспользоваться ими, когда они возникнут. Однако, как показывает опыт разрядки, такие усилия всегда будут опираться на шаткую почву, когда сохраняется общее соперничество. Особенно это касается Соединенных Штатов, где политика разрядки с самого начала вызывала споры и в конечном итоге уступила место новой конфронтации, направленной на то, чтобы превзойти соперничество, а не управлять им.
Холодная война предлагает третий урок: стабильность — это результат тонкого танца между твёрдостью и примирением. «Сила американского сдерживания в проведении чётких границ в Европе, которым Иосиф Сталин мог бросить вызов, только рискуя войной, была необходима для создания статус-кво. В противном случае у Советского Союза возникло бы искушение раздвинуть границы западной безопасности гораздо более глубокими способами».
В-четвёртых, «холодная война» указывает на главного виновника дестабилизации стратегического соперничества: сильное осознание одной или обеими сторонами твёрдой решимости другой стороны подорвать ее стабильность и безопасность. Когда соперничество считается абсолютным, очень трудно поддерживать его стабильность, потому что ни одна из сторон не верит, что такое возможно в таком экзистенциальном конфликте.
Холодная война также является пятым уроком: потенциально дестабилизирующая роль союзников и то, как они могут втянуть Соединённые Штаты и Советский Союз в столкновения, которых оба предпочли бы избежать, но которые создавали одни из самых больших рисков войны на протяжении всего периода. Классическим примером был кубинский ракетный кризис, рождённый желанием Никиты Хрущёва защитить кубинскую революцию, но было и множество других, включая восстания в Восточной Европе и маневры Тайваня и Северной Кореи.
Наконец, Соединенные Штаты и Советский Союз часто становились жертвами явления, которое представляет собой шестой урок стабилизации соперничества, — роли так называемых доктрин доверия в преувеличении восприятия угроз и ускорении чрезмерной реакции на ограниченные стратегические шаги. Из-за этих доктрин обе страны придавали неоправданное значение событиям, не имеющим особого значения для их интересов, от реакции США в Корее и Вьетнаме до советских действий в Восточной Европе и Афганистане. Доктрины оказались двигателями нестабильности.
Возникающее соперничество между США и Россией в 1991–2019 гг.
Оценка соперничества между США и Россией привела к тревожному выводу: все восемь категорий национальной политики подталкивают это соперничество к дестабилизации.
Пятью основными факторами дестабилизации политики являются следующие:
Военный потенциал. Россия рассматривает развёртывание США (и возможное будущее развёртывание) средств, особенно противоракетной обороны, как угрозу существованию.
Военная сдержанность. Сдержанность уменьшается с обеих сторон, но особенно со стороны России, с его большей готовностью применять силу во время региональных кризисов и использовать свои киберпотенциалы непосредственно против Соединенных Штатов. В ответ Соединенные Штаты усилили позиции у границ России.
Признание легитимности другой стороны. Российская агрессия (?? – В.О.) против Украины вызвала у США сомнение в легитимности российского правительства, поскольку США открыто призывают к подрыву политической стабильности в России.
Конкуренция по второстепенным вопросам. Место проведения соперничества находится в непосредственной близости от России. Соперничество разыгрывается в постсоветской Евразии, регионе, о котором Москва давно сигнализирует, что он жизненно важен для ее национальных интересов (а не периферийных).
Создание и соблюдение норм и правил. Произошла эрозия писаных и неписаных норм. Ключевые элементы инфраструктуры контроля над вооружениями рухнули, не установлены нормы, регулирующие новые области, и отсутствует неписаное понимание приемлемого поведения.
Три оставшихся набора национальной политики, похоже, усугубили лежащую в основе нестабильность:
Каналы связи. Нарушены меры доверия и каналы межправительственной коммуникации. Распад этих связей между должностными лицами на рабочем уровне в обоих правительствах усложнил управление кризисами и привёл к более острым представлениям об угрозах.
Личные отношения. Рабочие отношения между главами государств и высшими должностными лицами опасно ослабли. Конструктивные межличностные отношения между президентами США и России временами были важными стабилизирующими факторами, но не предотвратили серьезных спадов.
Управление союзниками и партнёрами. И Соединенные Штаты, и Россия пострадали от некоторой степени неспособности управлять поведением близких партнеров или союзников.
Три из восьми контекстных факторов остаются важными стабилизирующими факторами:
Военное равновесие между нападением и защитой. Взаимная стратегическая уязвимость ядерного сдерживания по-прежнему делает крайне маловероятным прямой вооруженный конфликт между соперниками.
Наличие общего врага. Хотя общие контртеррористические цели не преодолели разногласий во взаимоотношениях, эти цели действительно служат чем-то вроде точки соприкосновения в последней инстанции и являются причиной сотрудничества даже в периоды высокой напряженности.
Взаимозависимость. Россия по-прежнему зависит от глобальной экономической инфраструктуры, в которой доминируют США. Этот фактор не мешает России предпринять необходимые шаги для обеспечения своей безопасности, но влияет на её расчёт рентабельности в отношении действий, которые могут вызвать негативную реакцию внутри страны.
Два дополнительных контекстуальных фактора усугубили нестабильность, но они менее важны, чем вышеописанные:
Влияние внутренних групп интересов. Есть несколько влиятельных групп интересов, которые стремятся стабилизировать эти отношения. Учитывая относительную нехватку двусторонних экономических отношений, в каждой из стран нет особо значительного набора внутренних экономических субъектов, которые серьёзно заинтересованы в стабильности двусторонних отношений.
Приоритет статуса, чести, престижа. Стремление России к статусу великой державы — это, казалось бы, неизменный элемент ее стратегической культуры. Соединенные Штаты не хотят предоставлять России этот статус.
Ни один из пяти ключевых факторов восприятия не предвещает ничего хорошего для стабильности соперничества:
Каждый соперник считает другого глубоко ревизионистским по отношению к международному порядку и намеревается угрожать внутриполитическим системам другого;
Каждый соперник видит, что другой в киберпространстве угрожает ему самому;
Поскольку Вашингтон по-прежнему сопротивляется переговорам по ключевым вопросам, Россия считает, что Соединенные Штаты не желают оказывать ей уважение, которого, по её мнению, она заслуживает;
Обе стороны, особенно Россия, всё чаще действуют так, как будто выгода от принятия крайних мер перевешивает издержки.
Отчасти из-за поломки каналов связи наблюдается слабое взаимопонимание, и оба соперника видят друг в друге врождённую и неизменно враждебную сторону.
Учитывая отрицательную динамику почти всех этих переменных, будущее кажется еще хуже. Однако определенные контекстные факторы, такие как взаимная стратегическая уязвимость, останутся буферами конфликта (хотя они не могут полностью исключить его).
Возникновение соперничества между США и Китаем в 1996–2019 годы
Стратегическое соперничество между Китаем и США обострилось до уровня, невиданного со времён холодной войны. Две страны соревнуются за влияние и лидерство по широкому кругу вопросов, от безопасности и политического влияния до торговли и инвестиций. Конкуренция вышла за пределы Азиатско-Тихоокеанского региона на глобальный уровень. Есть основания беспокоиться о дальнейшей траектории конкуренции, которая, похоже, быстро усиливается.
С точки зрения восьми переменных национальной политики в теоретической основе доклада, большинство из них сейчас, похоже, либо напрямую направлены на дестабилизацию соперничества США и Китая, либо демонстрируют, по крайней мере, смешанную картину с растущими элементами потенциальной нестабильности:
Военный потенциал, обеспечивающий безопасность. Обе страны обладают стратегическим оружием и сильным военным потенциалом, который дает им уверенность в своей способности сдерживать угрозы своему существованию. Обе страны увеличили свои инвестиции в военный потенциал, частично нацеленный друг на друга. Хотя каждая сторона должна быть уверена в своей способности обеспечивать свои жизненно важные интересы безопасности, эти и связанные с ними тенденции, вместе взятые, имеют все признаки нарастающей гонки вооружений в нескольких областях военного потенциала.
Военная сдержанность. Обе страны проводят политику, демонстрирующую сдержанность и способствующую стабильности двусторонних отношений. Однако обострение конкуренции в последние годы ослабило эти ограничения и ослабило политику, способствующую стабильности. Кажется, что каждый из них всё более и более готов к непосредственному конфронтационному развёртыванию вооруженных сил и действиям в спорных районах.
Сигнализация признания легитимности. Китай и Соединенные Штаты предприняли много шагов, чтобы признать суверенитет и легитимность друг друга как великих держав. Тем не менее, скрытая тенденция такой экзистенциальной конкуренции всё чаще присутствует в дебатах, на которых с обеих сторон начал рассматривать вопрос о том, могут ли Соединенные Штаты и Китай адекватно функционировать в международной системе, которая включает другую в том виде, в каком она существует в настоящее время. Руководство Коммунистической партии Китая остаётся очень чувствительным к предполагаемым попыткам США поставить под сомнение легитимность своей системы управления.
Конкуренция только по второстепенным вопросам. Соединенные Штаты и Китай воздерживаются от оспаривания основных интересов, которые могут подорвать существование другого правительства. Это правда, что многие в Пекине считают политику США в отношении Тайваня вызовом основным национальным интересам, но стороны относительно эффективно справились с этим разногласием. Однако в последние годы споры охватили практически все области политики, а некоторые области, которые ранее считались второстепенными, такие как торговые споры и стремление к политическому влиянию, теперь переместились на первое место в списке вопросов, вызывающих озабоченность у обеих сторон. Конкуренция быстро теряет видимость второстепенных вопросов.
Каналы связи. Официальные лица в обеих странах стремились создать институты и механизмы для регулирования напряжённости и урегулирования кризисов. Однако все эти механизмы остаются в основном только зарождающимися и непроверенными, а характер и тон официальных обязательств, как правило, отражают характер двусторонних отношений в целом. Более того, с 2016 года значительно снизились качество и частота двусторонних обменов.
Построение личных отношений на различных уровнях. Густая сеть таких отношений возникла на разных уровнях отношений между США и Китаем. как внутри правительства, так и особенно за его пределами. Но в то время как плохие отношения могут однозначно подорвать стабильное соперничество, хорошие личные связи между высшими должностными лицами не могут спасти отношения, которые дестабилизируются многими другими стратегическими, политическими, экономическими и идеологическими факторами.
Управление союзниками. Обе страны проявляли сдержанность в отношении своих союзников, но действия, предпринятые для укрепления их партнёрских отношений в сфере безопасности, усилили подозрения. У обеих сторон есть союзники, которые способны нарушить стабильность соперничества, занимая позиции, которые подталкивают Соединенные Штаты и Китай к новому противостоянию.
Создание и соблюдение норм и правил. За последние три десятилетия траектория по этой переменной была весьма неполной, но в значительной степени положительной. Соединенные Штаты и Китай присоединились ко многим организациям, процессам и площадкам, которые поставили их под эгиду общих норм и наборов правил. Тем не менее, каждый теперь все больше внимания уделяет нарушениям правил и норм другой стороной, а не областям, представляющим общий интерес.
Поведение Китая примерно с 2016–2017 гг. В самых разных областях — от кибер-вторжений до кражи интеллектуальной собственности и практики в области прав человека, по-видимому, демонстрируется растущая готовность действовать в своих собственных интересах даже в нарушение установленных норм.
Что касается восьми контекстных факторов в теоретической структуре доклада, три из них предполагают источники стабильности для соперничества между США и Китаем:
Военный баланс между наступлением и обороной. Жизнеспособные ядерные средства сдерживания, которыми обладают обе стороны, мощный военный потенциал каждой, и относительный иммунитет обеих стран продолжает обеспечивать существенный военный баланс на высшем уровне, который, по-видимому, характеризуется оборонительным превосходством. Однако этот принцип не распространяется на все формы агрессии ниже порога войны, такие как кибератаки. В случае крупномасштабного кризиса выигрыш от нанесения удара первым может стать значительным.
Объективные издержки агрессии. Взаимное обладание ядерным оружием и экономическая взаимозависимость повышают потенциальные издержки и риск крупной войны до непомерно высоких уровней. Эти объективные факторы затрат обычно способствуют стабильности, потому что две относительно развитые страны не сталкиваются со стимулами к большой войне, которая характеризовала прошлые соперничества с нулевой суммой.
Взаимозависимость. Обе страны конкурируют в рамках глобальной рыночной системы, которая предоставляет широкие возможности для мирного и эффективного обеспечения ресурсов и рынков. Две страны поддерживают в высшей степени взаимозависимые экономики, которые в случае конфликта могут серьезно пострадать. Более того, мировая экономика, вероятно, столкнётся с серьезными последствиями, если две крупнейшие экономики мира будут воевать друг с другом.
Однако три других контекстуальных фактора указывают на источники нестабильности для соперничества между США и Китаем:
Влияние внутренних групп интересов. Внутренние круги внешнеполитической элиты, правительственных чиновников и военных лидеров формируются в пользу более жёсткой политики.
Соображения о статусе. Решимость Китая восстановить то, что он считает своим законным местом в мировой политике, преодоление многолетнего кажущегося унижения со стороны западного империализма и гегемонии порождает недовольство и основанное на заговоре мышление, которое подливает масла в огонь соперничества и рискует дестабилизировать его.
Наличие общего врага. Идеологическая близость Китая к России означает, что Китай не будет рассматривать Соединенные Штаты в качестве партнёра против России как потенциального врага. Отсутствие общего врага способствует углублению антагонизма.
Два из пяти факторов восприятия в теоретической структуре доклада указывают на растущий риск:
Воспринимаемая защита от экзистенциальной угрозы. Правительства обеих стран избегали формулировок, которые могли бы вызвать общественную ненависть и вражду, но предлагали всё более резкую характеристику другой страны как конкурента и потенциального источника угрозы. Среди внешнеполитических элит, влияющих на выработку политики, мнения, похоже, консолидируются в пользу более жёстких подходов.
Достаточное взаимопонимание, чтобы избежать ужасных заблуждений. Опросы показывают, что народы обеих стран относятся друг к другу как положительно, так и отрицательно. Те же опросы показывают, что тенденции движутся в сторону повышенного восприятия угрозы. Обострение торговых споров и междоусобиц из-за давних болевых точек, таких как Тайвань и Южно-Китайское море, может углубить враждебные взгляды. Военизированный кризис в прибрежных водах Китая может превратить подозрения и недоверие во вражду. Эта всеобъемлющая оценка даёт повод для беспокойства по поводу того, что соперничество США и Китая может иметь тенденцию к нестабильности. Обе страны неизбежно вовлечены в усиливающуюся конкуренцию на региональном и глобальном уровнях. Возможно, споры и не носят экзистенциальный характер, но они, похоже, распространяются практически на все области и стали неразрешимыми и ожесточёнными. Обе страны проявили сдержанность в разрешении споров, будь то по Тайваню, морскому суверенитету или торговле. Но заявления высших руководителей, конфронтационная торговля и другая политика, а также продолжающееся наращивание военной мощи ослабили эту сдержанность и указывают на углубляющуюся тенденцию к взаимному недоверию. Правила игры остаются неполными и незрелыми, а стабилизирующие институциональные влияния, которые характеризовали поздние фазы «холодной войны», остаются неразвитыми.
Учитывая значительные изменения, произошедшие в последние годы, кажется, слишком рано определять, достигло ли стратегическое соперничество между Китаем и Соединенными Штатами устойчивого равновесия, которое потребуется для поглощения потрясений и разрывов в двусторонних отношениях (нарастание конфронтации вокруг Тайваня в 2021 году намного ухудшили ситуацию на этом направлении – В.О.).
Выводы и рекомендации
Этот анализ имеет несколько важных последствий для политики национальной безопасности США. Эти последствия в значительной степени указывают на важность непреднамеренных эффектов восприятия решений США.
Эти выводы приводят к пяти общим рекомендациям для обороны и внешней политики США:
Учитывайте непредвиденные последствия решений о военном потенциале. Сдерживающий эффект решений о возможностях — это только половина уравнения. Когда Соединенные Штаты принимают решения о позиции или развитии возможностей, они также должны учитывать их влияние на стабильность.
Отнеситесь серьёзно к необходимости разработки официальных и неформальных «правил дорожного движения». Исторические примеры подчёркивают важность правил и соглашений для стабилизации соперничества. Они могут варьироваться от неформальных договоренностей о проведении учений и горячих линий до военных правил ведения боевых действий и до более широких стратегических соглашений, таких как сдерживание в областях, близких к границам соперников. Интенсивное обсуждение таких правил будет иметь важное значение даже при обострении соперничества, особенно для прояснения красных линий и уменьшения вероятности просчётов. В сегодняшнем контексте отношений США с Китаем и Россией, срочно необходимы новые нормы, чтобы ограничить использование разрушающих инструментов, таких как кибервойна, политическая война и информационные манипуляции.
Сформируйте международную систему, чтобы усилить ее сдерживающее воздействие. Важным компонентом мира после 1945 года был набор норм и институтов, которые помогли создать Соединенные Штаты. Они послужили стабилизирующим балластом в международной системе, сделав международный статус зависимым от определенной степени сдержанности. Между тем, глобальное выравнивание демократий, разделяющих ценности, представляет собой еще одну форму структурных ограничений, которые исторически ассоциировались со стабильностью. Политика США должна быть направлена на поддержание и, по возможности, углубление этих нормативных и структурных факторов.
Ищите возможности для взаимной прозрачности, уведомления и контроля над вооружениями. Эти официальные соглашения выходят за рамки упомянутых ранее «правил дорожного движения», чтобы ограничить развёртывание новых возможностей и создать механизмы для уменьшения неопределенности. Новые или обновленные соглашения по стратегическим вооружениям, новые ограничения обычных вооружений в ключевых регионах и соглашения в стиле «открытого неба» для повышения транспарентности — всё это может служить этим целям.
Ищите способы предоставить соперникам повышенный статус в обмен на создание торгового пространства для договоренностей, которые будут служить интересам США и повышать стабильность. Сегодня главные соперники США стремятся к тому, что они считают своим законным местом в мировой политике, не меньше, чем территориальные приобретения или ущерб Соединенным Штатам или другим демократиям. Если Соединенные Штаты готовы предложить индикаторы статуса, например, в международные институты и способы, которыми он справляется с серьёзными кризисами, и если они также готовы хотя бы немного ограничить свои собственные развёртывания и политику из уважения к интересам своих соперников, они могли бы уменьшить зарождающуюся нестабильность двух соперников.
Эти выводы и рекомендации относятся непосредственно и к армии США, поскольку они дают представление об общем мировоззрении американской оборонной политики, которое будет иметь важное значение для стабилизации соперничества.
Этот анализ содержит следующие дополнительные выводы и рекомендации, характерные для армии:
Армия будет наиболее эффективно служить интересам нации, если она постоянно думает о стабилизации соперничества, а не просто предоставляет возможности для угрозы противнику. Исторически, самые высокие риски войны между стратегическими соперниками проистекают из их опасений перед угрозой существованию;
Сухопутные войска могут в некоторых местах и в некоторых отношениях эффективно провести границу между эффективным сдерживанием и дестабилизирующей провокацией. Эти силы могут обеспечить надёжное сдерживание и успокоить союзников непровоцирующим местным присутствием. Но есть ограничения: некоторые возможности сухопутных войск (например, потенциальные боевые группы бронетанковых бригад, развёрнутые в странах Балтии) являются одними из самых провокационных возможностей для соперников;
Усердно работать над связью между военными с Китаем и Россией и над созданием полезных правил ведения боя и каналов связи между сухопутными войсками.
Время обострения конкуренции не требует просто постоянного наращивания возможностей, чтобы угрожать соперникам. Соперничество остается стабильным, и таким образом позволяет избежать войны, по сложному набору причин, которые действительно предполагают определённую степень готовности с обеих сторон, но также выходят за рамки этого.
Армия США, как и оборонный истеблишмент в целом, будет всё больше думать о стабильности, поскольку она помогает Соединенным Штатам справиться с этой сложной новой эрой конкуренции.
***
Позиции доклада RAND выглядят довольно взвешенными. Но далеко не все «яйцеголовые» аналитики США придерживаются таких подходов.
Президент Джо Байден одобрил рекомендации, сформулированные министром обороны Ллойдом Дж. Остином III в «Обзоре глобальной расстановки сил». Позиции обзора обнародовала 29 ноября 2021 года Мара Карлин, выполняющая обязанности заместителя министра обороны США по вопросам политики.
Глобальный обзор проводился в соответствии с временной стратегией национальной безопасности президента Джо Байдена, опубликованной ранее в 2021 году.
Обзор, в первую очередь, предусматривает активизацию сдерживания Китая и России.
В обзоре подтверждается, что приоритетным регионом для американских вооруженных сил является Индо-Тихоокеанский регион, сообщила Мара Карлин.
«Обзор нацеливает на дальнейшее сотрудничество с союзниками и партнёрами в регионе для продвижения инициатив, способствующих региональной стабильности и сдерживанию потенциальной военной агрессии Китая и угроз со стороны Северной Кореи», – заявила она журналистам.
Документ предполагает «усиление надёжного в плане боевых действий сдерживания российской агрессии в Европе и дает силам НАТО возможность действовать более эффективно», сказала Карлин. Министерство обороны США уже приняло несколько рекомендаций, в том числе снятие ограничения на численность военнослужащих на действительной военной службе в Германии в 25 тысяч человек, введённого предыдущей администрацией, и решение о постоянном размещении оперативной группы и команды по ведению огня на театре военных действий — всего 500 военнослужащих армии США в Висбадене, Германия. Министерство обороны также сохранит семь площадок, ранее предназначенных для возвращения в Германию и Бельгию в соответствии с планом консолидации европейской инфраструктуры.
Ближний Восток остаётся для Пентагона зоной нестабильности после длительных войн в Ираке и Афганистане.
«У нас есть глобальные обязательства, и мы должны обеспечить готовность и модернизацию наших сил», – сказала Карлин.
«Эти соображения требуют от нас постоянно вносить изменения в расстановку наших сил на Ближнем Востоке, но у нас всегда есть возможность оперативно развернуть силы в регионе в зависимости от угрозы», – указала она.
Речь не идет о каких-либо глобальных сдвигах, имеются ввиду ранее объявленные планы по активизации работы на Гуаме и в Австралии для укрепления обороны против любых угроз со стороны Китая.
«В Австралии вы увидите новые ротационные развертывания истребителей и бомбардировщиков, увидите подготовку сухопутных сил и расширение сотрудничества в области тылового обеспечения», – сказала Карлин.
На Гуаме, Северных Марианских островах и в Австралии будет проведена модернизация аэропортов и складов топлива и боеприпасов, сказала она.
Отвечая на вопрос, предполагает ли обзор дальнейшее увеличение американского присутствия в Тихоокеанском регионе, Карлин сказала: «Мы немного работаем в этом направлении».
«И хотелось бы думать, что в ближайшие годы эта работа станет более заметной», – сказала она.
Министр обороны США Остин подготовил обзор при участии и под руководством Совета национальной безопасности, Государственного департамента США, Агентства США по международному развитию и Управления директора национальной разведки.
