Когда в конце ноября 2022 года в Китае началась волна протестов против ковидных ограничений, которые стали сочетаться с лозунгами, направленными против Си Цзиньпина, государственных органов и КПК, многие американские политики и эксперты заговорили о возможности повторения событий 1989 года на площади Тяньаньмынь.
Было полное ощущение, что американские китаеведы с нетерпением ждут актов насилия против власти и, главное, ответного массового насилия китайского государства против протестующих.
Но ситуация разворачивается совсем по другому сценарию. Власть ведёт себя достаточно гибко, снимая большой объём ковидных ограничений, и применяет новейшие технологии для того чтобы не допустить насилия со стороны протестующих.
Потерпев фиаско в прогнозах «цветной революции», одни американские китаеведы, связанные со спецслужбами, теперь ищут «объективные» объяснения не случившегося восстания, другие же прогнозируют (а, вернее, моделируют) новую пандемию с массовыми смертями.
Иными словами, выбор для КНР предлагается небольшой: или «цветная» революция или смерть от ковида.
Во всём виновата демография
Демограф И Фусянь (Университет Висконсин — Мэдисон) в статье в Project Syndicate «В Китае не хватает активистов» от 6 декабря 2022 года сожалеет: «Трудно добиться политической трансформации в стране, где средний возраст старше 40 лет, а молодёжь в возрасте 15-29 лет составляет менее 20% населения. Вот почему, несмотря на протесты, охватившие города по всему Китаю, никто не должен ожидать постоянного толчка к демократизации».
Фусянь считает, что «десятилетия строгой политики планирования семьи оставили в Китае слишком мало молодых людей, чтобы присоединиться к борьбе».
Люди в возрасте 15-29 лет, будучи наиболее экономически динамичными, политически и физически активными членами общества, особенно склонны бросать вызов нормам, участвовать в акциях протеста и требовать реформ.
Молодежный бум, например, способствовал вспышке восстаний «арабской весны» в 2010 году, когда средний возраст в арабском мире составлял всего 20 лет.
Подобная тенденция когда-то развивалась и в КНР. Доля молодых людей в её населении выросла с 24% в 1966 году до 28% в 1979 году, когда средний возраст составлял 22 года. Растущий политический, хотя и не демократический, пыл способствовал Культурной революции 1966-76 годов. Политическая активность среди молодёжи также способствовала проведению политики реформ и открытости, которую Дэн Сяопин начал в 1978 году, но вызвала некоторые социальные волнения.
Правительство отреагировало на эти беспорядки, запустив трехлетнюю кампанию «жёсткий удар по преступности» в 1983–1986 годах. Но это не умерило всё более демократического рвения китайского народа. В апреле 1989 года, когда доля молодежи достигла своего пика в 31%, а средний возраст составлял 25 лет, демонстранты под руководством студентов заняли площадь Тяньаньмэнь в Пекине. В июне того же года потребовались кровавые репрессии, чтобы подавить восстание.
В провинции Синьцзян беспорядки начались позже. Хотя в 1989 году в регионе не было молодёжного бума, доля уйгурской молодёжи превысила 28% в 1996 году и достигла пика в 32% в 2008 году. Именно тогда студенческий протест против убийства двух уйгурских фабричных рабочих быстро перерос в насилие. Беспорядки 2008 года в Лхасе в Тибете также были связаны с молодёжным бумом.
Сегодня молодёжь снова в авангарде протестов в Китае. Но их уже не так много. Доля молодежи в возрасте 15-29 лет в Китае в 2021 году составляла всего 17%. А средний возраст населения — 42 года.
Протестное движение, возникшее в Гонконге в 2019 году в защиту городской демократии, закончилось, по мнению И Фусяна, неудачей, отчасти потому, что средний возраст населения превышает 44 года, и территория вступила в политическую «менопаузу». Только 16% его населения в тот момент было в возрасте от 15 до 29 лет.
«Конечно, репрессии также играют важную роль в подавлении таких движений, и правители Китая без колебаний это делают. Но именно сокращение численности молодёжи, в конечном итоге, лишает общество воли к борьбе за демократию».
«Представители поколения с одним ребёнком в подавляющем большинстве предпочитают поддерживать правительство, а не добиваться социально-политических изменений. Их родители тоже не совсем готовы возглавить революцию, и не только потому, что старшее поколение предпочитает статус-кво. Имея только одного ребенка, который будет поддерживать их на пенсии, они знают, что им придётся полагаться на правительство в плане социального обеспечения, здравоохранения и остальных средств пенсионной защиты».
Политика одного ребёнка привела к снижению среднего размера домохозяйства в Китае с 4,4 человека в 1982 году до 3,4 человека в 2000 году и 2,6 человека в 2020 году, что привело к сокращению потребностей семей и, в свою очередь, к усилению власти правительства.
«Фрагментированное, экономически напряжённое общество может поднять протесты, но ни один из них не был бы устойчивым или достаточно масштабным, чтобы бросить вызов могущественному режиму, не говоря уже о переходе к демократии».
«Поскольку старение приводит к замедлению экономического роста, Китай может никогда не выбраться из ловушки среднего дохода и не добиться политического перехода».
«Но, несмотря на свои слабости, политическая система Китая не находится в непосредственной опасности». Политическая система Тибета просуществовала более тысячи лет после того, как в восьмом веке его население начало сокращаться.
Технологии безопасности и защита от протестов
Как известно, Китай создал своего рода «суверенный интернет» или интернет, отключающий его граждан от глобального Интернета. Большинство китайцев имеют доступ только к платформам социальных сетей и к Интернету без реальной связи с внешним миром. Это своего рода «огороженный сад».
Китайская технологическая система «социального кредита» обеспечивает контроль за поведением практически всего населения страны.
Китайская система тотального видео наблюдения в городах обеспечивает сверхбыстрое реагирование на любые эксцессы.
К обеспечению безопасности в КНР подключена огромная армия обычных пользователей интернета — патриотов Китая. В американских социальных сетях29 ноября 2022 года сообщалось, что пользователи Интернета в Китае используют его возможности для расследования и выслеживания пропагандистов насилия среди протестующих. «Выяснилось, что один из них был крайне антикитайским элементом. Первоначально он был лидером гонконгских гангстеров. Из-за ослабления политики предотвращения эпидемий в Гонконге он незаметно сбежал в Гуандун».
С другой стороны, «пользователи сети в Шанхае узнали учётные записи WeChat, имена и занятия важных контактов на митинге протеста. Все они — репортёры иностранных СМИ, в том числе New York Times и CNN. Многие из них как журналисты воспользовались смягченной противоэпидемической политикой между Гонконгом и Шэньчжэнем, чтобы проникнуть в различные провинции и города на материковом Китае. Они отправляли соответствующую информацию в Агентство национальной безопасности США.
В Китае использованы нетрадиционные методы дезорганизации протестов. В статье в Firstpost от 29 ноября 2022 года «Великая стена порно: как Китай использует секс-ботов для подавления протестов против COVID в социальных сетях» отмечено, что «поиск названий китайских городов, где проходят беспрецедентные массовые протесты против строгой политики нулевого распространения COVID, привёл к тому, что пользователей завалили непристойными постами. Аналитики отмечают, что это проверенный временем метод, используемый властями для подавления инакомыслия».
Иными словами, простой поиск протестов в Китае в Твиттере может отобразить каскад твитов со спамом, показывающих порно, эскорт-услуги и азартные игры.
Как это принято в Китае, власти вмешались, чтобы обуздать протесты — любыми необходимыми средствами.
Пользователи Твиттера, которые искали посты из этих китайских городов на платформе микроблогов, были засыпаны страницами со спамом в Твиттере вместо полезной информации о протестах.
Согласно сообщению Washington Post, большое количество аккаунтов в Твиттере на китайском языке начало наводнять поисковые каналы пикантными изображениями, непристойными видео.
Более пристальный взгляд на эти учётные записи показывает, что некоторые из них были созданы много лет назад и бездействовали, практически не публикуя контента. Однако, поскольку протесты распространились по стране, аккаунты внезапно начали выпускать тысячи постов в день.
Интересно, что это не первый случай, когда Китай использует такую тактику для цензуры или сокрытия правды в социальных сетях.
США: моментальная смена парадигмы информационно-психологической войны
После того, как руководство КНР не попало в ловушку повторения репрессивного сценария Таньаньмэня 1989 года, отменив значительный объём ковидных ограничений, американская машина информационной войны мгновенно открыла новый фронт атак. Теперь она сосредоточена на том, как отмена ковидных ограничений повлияет на смертельную волну пандемии в Китае.
6 декабря 2022 года The Atlantic опубликовала статью Кэтрин Дж. Ву “Волна COVID в Китае приближается». В статье говорилось: «В Китае плотина вот-вот рухнет. После волны протестов правительство начало ослаблять некоторые из своих самых строгих протоколов по борьбе с COVID-19, а региональные власти сократили ряд требований к массовому тестированию, карантину и изоляции. Откаты стали облегчением для многих жителей Китая, которые требовали перемен. Но они также быстро склоняют нацию к будущему, которое казалось неизбежным в течение почти трёх лет: поток инфекций, сопровождаемый, возможно, неизведанным болотом болезней и смертей. Рост числа новых случаев уже начал проявляться в городских центрах — таких, как Чунцин, Пекин и Гуанчжоу. Теперь эксперты готовятся увидеть, насколько серьёзной будет вспышка в Китае, и сможет ли страна чисто выпутаться из грядущей эпидемии».
«На данный момент прогноз «полный «если» , «но», «а может быть»…», — говорит Салим Абдул Карим, эпидемиолог из Центра программы исследований СПИДа в Южной Африке. Возможно, худшее можно предотвратить, если правительство приложит больше усилий для вакцинации уязвимых слоев населения и подготовки больниц к длительному притоку пациентов с COVID. И если сообщество в целом реинвестирует в подмножество мер по смягчению последствий по мере роста числа случаев. «Всё ещё существует вероятность того, что они смогут пройти через это без массового вымирания», — говорит Янчжун Хуан, старший научный сотрудник по глобальному здравоохранению в Совете по международным отношениям. «Но даже самый плавный и упорядоченный переход, — сказал он, — не предотвратит всплеск заболеваемости».
КНР во многих отношениях представляет собой последний рубеж SARS-CoV-2. С её недостаточно вакцинированными жителями и редкой историей заражения в стране проживает «более восприимчивое население, чем любое другое крупное население, о котором я могу думать», — говорит Сара Коби, эпидемиолог из Чикагского университета. Вскоре SARS-CoV-2 настолько проникнет в эту группу носителей, что будет почти невозможно снова очиститься. «В конце концов, как и все остальные на Земле, все в Китае должны ожидать заражения», — говорит Майкл Воробей, вирусолог-эволюционист из Аризонского университета».
«Однако, что бы ни случилось, грядущая китайская волна не повторит ту, которая охватила большую часть мира в начале 2020 года. Хотя трудно сказать, какие версии вируса циркулируют в стране.
Некоторые из этих версий вируса, по-видимому, с меньшей вероятностью, чем их предшественники, вызывают тяжёлое заболевание. Это, в сочетании с относительно высокой долей жителей (примерно 95%), которые получили хотя бы одну дозу вакцины против COVID, может уберечь многих людей от опасного заболевания. Последние данные из CDC Китая отметил, что около 90% случаев в стране протекают бессимптомно. «Это огромная доля» по сравнению с тем, что было задокументировано в других местах, — говорит Бен Коулинг, эпидемиолог из Университета Гонконга.
Однако этот процент, несомненно, увеличивается за счёт сверхстрогих методов тестирования в стране, которые выявляют скрытые случаи, которые в другие странах могут пропустить. Все итерации Omicron также по-прежнему способны вызывать тяжёлые заболевания и длительный COVID».
«Одним из наиболее слабых мест Китая является его иммунитет или его отсутствие. Хотя более 90%всех людей в стране получили по крайней мере две прививки от COVID, лица старше 80 лет не были в приоритете при первоначальном развертывании в стране, и уровень их охвата двойной дозой колеблется всего около 66%. Ещё меньшая часть пожилых людей получила третью дозу, которую ВОЗ рекомендует для лучшей защиты. Китайские официальные лица пообещали поддерживать эти цифры в ближайшие недели. Но получить доступ к местам вакцинации было труднее, чем к местам тестирования, и из-за того, что иммунизированным предоставляется мало свобод, «структура стимулов не выстроена», — говорит Си Чен, эксперт по глобальному здравоохранению из Йельского университета. Некоторые жители также с недоверием относятся к вакцинам от COVID. Чен сказал, что даже некоторые медицинские работники опасаются делать прививки, потому что боятся ответственности за побочные эффекты».
«Независимо от прогресса, достигнутого Китаем по затыканию дыр в своём иммунном щите, вакцины против COVID не предотвратят все инфекции. Китайские прививки, большинство из которых основаны на химически инактивированных частицах версии SARS-CoV-2 2020 года, кажутся менее эффективными и менее долговечными, чем рецепты мРНК, особенно против вариантов Omicron. И многие жители Китая получили свои третьи дозы много месяцев назад. Это означает, что даже люди, которые в настоящее время считаются «усиленными», не так защищены, как могли бы быть.
Всё это и многое другое может привести к тому, что Китай окажется в худшем положении, чем другие страны, среди которых Австралия, Новая Зеландия и Сингапур, которые вышли из состояния нулевого уровня COVID, говорит Кейтлин Риверс, старший научный сотрудник Центра безопасности здоровья Джона Хопкинса. Австралия, например, не смягчала свои меры до тех пор, пока не добилась высокого уровня охвата вакцинацией пожилых людей, сказал мне Риверс. Китай также цеплялся за свою философию нулевого COVID гораздо дольше, чем любая другая страна, оставляя себя бороться с вариантами, которые распространяются лучше, нежели те, что были раньше. Другие страны наметили свой собственный путь выхода из ограничений».
«Плохая вакцинация — не единственная проблема Китая. В стране почти не накоплен иммунитет, вызванный инфекцией, который в противном случае мог бы обновить организмы людей на последние штаммы коронавируса. Система здравоохранения страны также плохо приспособлена для того, чтобы справиться с всплеском спроса: на каждые 100 000 жителей Китая приходится всего 3,6 койки в отделениях интенсивной терапии, сосредоточенных в самых крупных городах».
«В сценарии неконтролируемой инфекции даже вариант с относительно низким риском тяжелого заболевания окажется катастрофическим.
Китайская культура заботы о себе такова, что даже если у вас лёгкая болезнь, вы обращаетесь за помощью в городские медицинские центры. Может заразиться больше медицинских работников.
Празднование Нового года по лунному календарю в январе 2023 года также может вызвать дальнейшее распространение. А когда погода похолодает и ограничения ослабнут, другие респираторные вирусы, такие как РСВ и грипп, могут спровоцировать собственные эпидемии.
Тем не менее, всплески заболеваемости вряд ли достигнут пика по всему Китаю в одно и то же время, что может принести некоторое облегчение.
Грядущий всплеск в стране «может быть взрывным, или скорее медленным горением».
В стране уже наблюдается лоскутное одеяло из усиливающихся и ослабевающих правил в разных юрисдикциях, поскольку некоторые города ужесточают свои ограничения для борьбы с вирусом, а другие ослабляют. Эксперты говорят, что по мере роста числа случаев могут вернуться дополнительные меры, и, в отличие от людей во многих других странах, китайцы могут быть более заинтересованы в повторном принятии их, чтобы подавить раздувшуюся вспышку.
Крупная вспышка COVID в Китае также может иметь непредсказуемые последствия для вируса. В самой густонаселённой стране мира проживает большое количество людей с ослабленным иммунитетом, которые могут месяцами переносить вирус — хронические инфекции, которые, как считается, раньше вызывали опасения».
«Мир может стать свидетелем миллиарда или более возможностей для развития вируса».
«В любом случае, вирусная эволюция будет продолжаться, и пока это происходит, остальной мир может с трудом отслеживать её в режиме реального времени. У Китая возникнут проблемы с отслеживанием количества случаев заболевания в стране, не говоря уже о том, какие подварианты их вызывают».
«Ситуационная осведомленность будет проблемой. Китай будет молчать о масштабах вспышки, что может иметь серьёзные последствия и для жителей».
«Даже без всплеска тяжёлых заболеваний широкомасштабная вспышка, вероятно, создаст огромную нагрузку на Китай, что может сильно ударить по его экономике и жителям в ближайшие годы».
«После вспышки атипичной пневмонии, начавшейся в 2002 г., показатели выгорания и посттравматического стресса среди медицинских работников в пострадавших странах резко возросли. В последнее время граждане Китая не сталкивались с эпидемиями такого масштаба. Многие люди думают, что все кончено, что они могут вернуться к своей нормальной жизни. Но как только SARS-CoV-2 проникнет в страну, он не сможет покинуть её. После этого возврата к нормальной жизни уже не будет».
Как видим, американцы стараются обозначить для Китая замкнутый круг, лабиринт, из которого нет выхода: если усиливать войну с ковидом — получите экономический кризис и «цветную революцию». Если снимать ковидные ограничения — получите больную страну и экономический кризис, а в итоге «цветную революцию».
В США полагают, что такое запугивание Китая, в том числе «другими инфекциями», ослабит его развитие, что позволит Америке по–прежнему управлять мировыми процессами и решать судьбы целых народов.
Вашингтон думает, что он играет в компьютерную игру, где искусственный интеллект уже всё просчитал, но ИИ Пекина, его система управления, внешнеполитическая и внутриполитическая гибкость позволяют ему не только играть на равных, но, в конечном итоге, и переиграть противника.
