Меня спрашивают, могут ли нынешние военнослужащие, участники боевых действий, относящиеся к правым и ультраправым, по возвращении домой в статусе победителя обострить тему межнациональных отношений, например, через проблему миграции?
Конечно, они будут вклиниваться в проблему, потому что сейчас ситуация находится за пределами терпения у многих. «Иностранные специалисты» утомили всех. Меня лично пока нет, но я в любой момент могу с этим столкнуться. У меня же есть дети, знакомые, они могут пострадать. Но опять же, я — человек из СССР, я — генетический интернационалист; для меня русский человек — это тот, кто живет интересами России.
В Приморье фронтовики будут помогать полиции и Росгвардии ставить приезжих на место. 300 экипированных человек в отряде. Губернатор края Олег Кожемяко пояснил, что вчерашние служивые будут обеспечивать общественную безопасность и порядок. Дружинников помните? Примерно такое, но усовершенствованное. Начнут со Владивостока, потом бойцы-ветераны будут патрулировать другие города.
Много очень приезжих граждан, кто, может быть, не совсем понимают наши правила приличия и которых нужно так немного поставить на место, — так сказал Кожемяко.
Вот вернутся наши с фронта; скорее всего, большую их часть обворуют; протезы нужно менять каждые два года, хороших не поставишь; не всем даже удается свои деньги отбить. И, конечно, не исключено, что кто-то пойдет по линии криминала. Опыт Дальнего Востока может пригодиться; парни делом займутся, будут безопасность своих семей охранять.
По медийной линии нужно максимально романтизировать тех, кто сражается за нас. Например, я считаю, что героические роли нужно доверять только реальным героям, а не тем, кто потом с чемоданчиками, наполненными кремом для загара, унизительно чешут через границу.
Мир порочен, и вряд ли он отдаст все, что фронтовики заслужили. Кто-то получит что-то, кто-то действительно станет элитой, займет какие-то посты в администрации своего поселка, города, области.
Логично рассуждать так: вернувшиеся столкнутся с социальной несправедливостью. Решимости им не занимать, значит, будет масса всяких переделок с чиновниками. Чиновники, естественно, будут защищаться и привлекут тех же самых людей, только уволившихся, образно говоря, из другого подразделения. И будет кипиш, если не решить проблему сейчас: не предоставить комфортных условий для возвращающихся и не приструнить проворовавшихся чиновников.
Делаем ли мы это? Да, я вижу, что это пытаются делать. Но надо больше.
Если случится когда-то какое-то прекращение огня, с фронта вернутся сотни тысяч людей, привыкших получать довольно высокие зарплаты. И вряд ли они сразу найдут должности, чтобы зарабатывать такие же деньги. Плюс, пережитый стресс, травмы. Я бы на всех новых территориях выстроил бы для ребят жилищные комплексы.
Ведь квартирный вопрос — главная проблема большинства из нас. У многих ребят-фронтовиков жилье в ипотеке, но когда они еще выплатят те длинные кредиты. И пусть им дадут новостройки на новых территориях.
Сформируется новое казачество: мужики будут осваиваться на новых землях, кто уедет от своей квартиры? Пусть там будут программы льготного приобретения земли, пусть помогают им хозяйства развивать. Не надо жадничать. Ребята бы осели на земле. И жен бы перевезли, и родителей. И накал в обществе можно значительно понизить, если не вообще купировать.
Спрашивают меня, пошёл бы я в политику? Нет, потому что я не верю в политику. Я — имперец: верю в императора, в вертикаль власти, но при существующих горизонтальных связях, которых сейчас нет в России — такой исторический период. Я считаю, нельзя профессионально заниматься политикой.
А вот на государеву службу пошёл бы с большим удовольствием. Хотя, нет, вру, потому что живу я довольно вольно. Я сам себе определяю график дня — когда ложиться и когда вставать. На государевой службе такое невозможно. Но если возникнет ситуация, когда я пойму, что без меня не справятся, вне всяких сомнений я пойду на государеву службу. И все равно, куда отправят. В том числе, на Лубянку — почему бы и нет.
